После выступления Лены постановили: считать занятия физическим трудом важнейшей обязанностью каждого комсомольца и отработать на расширении оранжереи не менее двух часов в день. Выйдя из зала, Смолкин упал перед Леной на колени и, заламывая руки, патетически произнес:
— Благодарю вас, прекрасная Елена! Вы спасли мою честь, а значит, и жизнь! Отныне я ваш раб навеки. И пусть только кто вас посмеет обидеть! В порошок сотру!
Лена не успела ни смутиться, ни посмеяться. Прямо на них шла, тесно сплотив свои ряды, группа Шалыгина.
— Здесь трое жаждущих, чтобы их стерли в порошок! — произнес Сергей Шалыгин, нависая над ними всей громадой своего роста. Сима вскочил, и Шалыгин, нелепо дрыгнув в воздухе ногами, оказался на спине.
— Сима! С ума сошел! — вскрикнула Лена. — Он же член-корреспондент!
— Ерунда какая-то получается, — потирая плечо, поднялся Шалыгин. — Одна малявка убивает морально, другая — физически. Нашлись ниспровергатели авторитетов! Ладно, молчу, Дон Кихот Эратосфенский! — отступил на шаг Шалыгин, заметив, что Смолкин опять занимает борцовскую позицию. — Но мне хоть два слова дадут сказать в свое оправдание?
— Извините, Сергей Владимирович, что так получилось.
— А что? У него неплохо получилось. Использовал свой малый рост и слабое тяготение. Попробовал бы он на Земле меня так швырнуть! Ну да ладно! Неделю нам даешь? А потом хоть на месяц!
— Нет, Сергей Владимирович. — Лена потупилась и явно сробела перед напористостью и огромным ростом астрофизика. — Я же вас предупреждала.
— Ну, хорошо. Три дня!
— Не могу.
— Мне одному! Пусть эти гуляют!
— Нет! — твердо отрезала Лена.
— Давай по-хорошему договоримся. Я ведь могу пожаловаться и самому Алферову. Срываешь важную работу.
— Сергей Владимирович! — голос Лены окреп от обиды. — Я считаю эту торговлю недостойной.
— Обижаете, — хмуро напомнил Сима. Оторопев от такой решительности, Шалыгин отступил еще на шаг.
— Ты смотри! Подобралась парочка! Чем же я должен, по-вашему, заниматься?
— Возглавить постройку новой оранжереи, — нашелся Смолкин.
— Идет! — сразу оживился Шалыгин. — Работаем восемь через восемь. За неделю приходим в норму, и вы допускаете нас к работе.
— Как это восемь через восемь?
— Восемь часов работаем, восемь отдыхаем.
— Вечно у вас крайности, Сергей Владимирович. Восемь часов в сутки и ни секундой больше!
— У меня организм так привык.
— Вот и довели себя до истощения. Будете работать по предписанному режиму!
Майя улыбнулась, вспомнив все эти перипетии. Теперь достройка оранжереи заканчивалась. Давно астрофизики отработали свои нормы, в первых залах уже снят третий урожай картофеля, но по-прежнему они всей командой заявляются хотя бы на час, а Галя Сосновская даже взяла шефство над саженцами персиков.
Но что все-таки с калием? Она набрала номер, и на экране видеосвязи проявился кабинет геофизика Макарова. Саши за столом не оказалось, но, услыхав сигнал связи, он тут же возник на экране.
— Что, Майя?
— Вот посоветоваться хотела…
И она рассказала о своих затруднениях.
— Знаешь, это, пожалуй, не по моей части. Скорее всего калий поглощается реголитом.
— Это мне известно, Сашенька. Речь идет о том, почему он не ассимилируется растениями из реголита и как блокировать его утечку из кругооборота. Может, следует сменить характер силовых полей в оранжерее? Ты бы посмотрел…
— А что на соседних станциях?
— На реголите только Коперник, но там такой товарищ… у него среди зимы снега не выпросишь… Бережет свои секреты для статей, а может, сразу для докторской.
— Ладно, посмотрю после работы. Захвачу кое-что из аппаратуры… — Макаров задумчиво молчал. Майя терпеливо ждала, «когда гора родит мышь», как любит выражаться Сима Смолкин по поводу обстоятельности, с которой Саша осмысливает любую информацию.
— Знаешь, поговори-ка лучше с Мишей. Он больше занимается химическим и минералогическим составом пород…
— Говорила, Сашенька. Это его идея насчет полей, но сейчас ему не до меня. Полетел, как на крыльях, в кернохранилище.
— А что там у него?
— Не знаю. Кварца много в шлифе. Говорит, уникальный случай.
— Разве? По-моему, это уже было. На Копернике.
— Это с равнины. С Моря Дождей. Одна из последних скважин.
— Подожди. Я свяжусь.
Он вызвал кернохранилище, но никто не отозвался. Саша переключился на геологический сектор. Ему сообщили, что Субботин в шлифовальной мастерской.
— Ладно, — решил Саша. — Давай пройдемся к нему. Лучше узнать из первоисточника.
Миша сидел у микроскопа и рассматривал шлиф, только что изготовленный им самим из куска керна, взятого с забоя скважины в долине Хэдли, метров на двадцать глубже того образца, который так поразил его обилием кварца. По минералогическому составу порода была ближе всего к земным гранодиоритам. Уже от одного этого можно было прийти в восторг, так как до сих пор находили в реголите лишь их обломки, а тут гранодиориты в коренном залегании, но Субботиным уже овладела исследовательская трезвость, и он методично передвигал шлиф в освещенном поле микроскопа, время от времени фотографируя наиболее интересные участки. За этим занятием и застали его друзья.
— Привет! Говорят, ты откопал кварцевую жилу! — пошутил Саша.
— Кварцевую нет, а до пегматитовой, возможно, дело дойдет.
— Ого! Дай-ка мне взглянуть, — Макаров потянулся к микроскопу.
Миша отстранился, давая возможность другу заглянуть одним глазом в окуляр.
— Слушай! Это же микроклин! Точно! Характерная микроклиновая решетка! И при этом в окружающих породах практически отсутствует калий. Чудеса!
Он выпрямился, поморгал длинными ресницами и спросил:
— А что каротажная диаграмма?
— Скважина еще бурится.
— Значит, еще не каротировали? Понятно. Слушай! — вдруг загорелся Саша. — Я думаю, на этой скважине имеет смысл провести и магнитный каротаж. Здесь явные проявления вулканических процессов и, следовательно, должны фиксироваться изменения магнитного поля Луны. А?
— Должны, — подтвердил Субботин.
— Мальчики! — перебила их рассуждения Майя. — Здесь кто-то произнес — калий. Или мне это показалось?
Саша досадливо махнул рукой, что на всех языках мира означало: обожди, не до тебя! Но Миша, зная ее болезненное отношение к потере удобрений, поспешил удовлетворить ее любопытство.
— В этой породе есть калишпаты, в частности микроклин.
— А какое в ней содержание калия?
— Анализ еще не делали, но думаю — что-нибудь около двух процентов.
— А точнее?
— У нее десинхроноз на почве калия, — сощурился в усмешке Макаров. — Сон из-за него потеряла.
