— Леон, ты как всегда безжалостен. И как всегда не получив своего, сеешь в сердцах этих младенцев страх и сомнения. — Затем, повернувшись ко мне, и взмахнув своим стеклянным посохом, сказал: — Не бойся рожденный. Здесь в доме тебе ничего не угрожает! — и как-то хитро усмехнувшись, добавил: — Мой друг, открою тебе маленькую тайну, здесь, — сделал он широкий жест рукой, — даже умереть, в старом понимании этого слова невозможно. Тебя очень ждали! Вот уже три года никто не приходил к нам. Посмотри, с какой радостью тебя приветствовали наши дорогие дамы. Здесь ты можешь стать поистине счастливым. И пусть вначале многое покажется тебе странным и непонятным, помни. Все мы когда-то пришли сюда таким же путем и как ты увидишь позже, достигли здесь, всего чего желали. Ты еще слаб, и наверное, очень устал, так что, пусть наши уважаемые патрульные проводят тебя туда, где ты немного придешь в себя. Затем ты сможешь познакомиться с кем пожелаешь, и остаться с теми, кто будут тебе ближе и понятней. Чьи правила не будут стеснять твоей свободы, и ограничивать твое право на личное счастье. — И взглянув как-то многозначительно, помедлив, тихо добавил: — только пусть твой выбор будет прежде освещен знанием сути.
Весь этот пафосный монолог, я растерянно слушал, не понимая, чем вызвала моя скромная персона такое внимание этих, безусловно наделенных властью людей. И что, в конце концов, им нужно от меня. Лишь одно я понимал отчетливо, то куда я попал, скорее всего, не рай, потому что рай этот какой-то неправильный. Вообще, мне в те минуты было трудно что-либо понять, и то, что я принял единственно верное на тот момент решение, было сродни чуду. Найдя взглядом Романа, первого в этом мире встреченного мной человека, я, взяв его за руку, тихо сказал:
— Можно я с тобой, пока? — и окинув взглядом притихших девушек, черных здоровяков, полукругом стоявших за спиной юноши в красном, а также толпу одетых в белое, я добавил чуть громче: — Спасибо вам всем за теплый прием и за добрые слова. Только я действительно неважно себя чувствую, а для принятия каких-то решений, и вообще, осознания всего, что со мной произошло, нужно время. Я думаю, не много позже, вы согласитесь мне помочь, и объясните бедному младенцу, прежде всего, где я, а так же что такие как я должны делать, дабы не нарушить принятых у вас обычаев и правил. Спасибо еще раз за теплый прием!
По расслабившимся, после этих слов, и снисходительно улыбающимся лицам. А также ободряюще сжавшей мою ладонь, руке романа, я понял, что не промахнулся. Все это сказанное мной, с таким трудом, сквозь туман в сознании, оказалось действительно единственно верным, и как я впоследствии убедился, сыграло не маловажную роль в моей дальнейшей судьбе. Все вокруг зашевелились, задвигались. Нимфы и одетые в белое юноши и девушки, веселой толпой сопровождая нас, направились к тому самому, увиденному мной ранее зеркальному зданию. И вот, сквозь высоко нависающие над дорожкой ветви деревьев, постепенно стали проступать его огромные, уступом поднимающиеся ввысь стены, похожее на очень вытянутую вверх пирамиду. Сверкающее своими зеркальными гранями, оно производило впечатление какой-то неестественной легкости, и казалось ненастоящим. Верхушку его украшал такой же зеркальный купол со шпилем. По сторонам от дорожки, тут и там, попадались различные декоративного вида строения; беседки без крыш, белые, увитые растениями, вымощенные такими же белыми плитами площадки, на которых виднелись непривычных форм столы и стулья, окаймленные яркими клумбами. Различные скульптурные композиции, скамьи, фонтаны, так же самых удивительных форм и расцветок. И многое другое, что вначале показалось мне каким-то вычурным и аляповатым. Ступая босыми ногами по прохладным, слегка шероховатым плитам, сопровождаемый веселым и разномастным эскортом, я с любопытством разглядывал все попадающееся нам на пути, и только сейчас обратил внимание на то, что присутствие рядом со мной такого количества народа, не мешает мне видеть все вокруг. Приглядевшись, я понял, что был выше многих, по крайней мере, на голову, и что мой рост здесь, наверное, является редкостью. Это напомнило мне почему-то тех черных воинов сопровождавших верховного. И мысль о том, что за сила сковала меня там, отвлекла от благостных картин. Нужно было срочно собраться, и быть готовым к любым неожиданностям.
Мое настроение, если конечно в том состоянии у меня вообще могло быть нечто подобное, постепенно портилось. А может мне действительно стоит отдохнуть немного. Но тогда, невзирая на все мои усилия собрать разбегающиеся мысли, в сознании по-прежнему клубился туман из каких-то образов и обрывков фраз. Я попытался вспомнить, что говорил мне юноша в красном, явно наделенный здесь какой-то властью, и с нехорошим предчувствием начал понимать: «весь его сдержанный монолог был одной сплошной угрозой». Поэтому, первое что я должен сделать, после того как не много прийду в себя, это узнать кто он, и что за смысл таится в его словах. А пока, нужно сохранять нечто вроде нейтралитета. Как можно больше узнать о том, что это за место, и как я здесь оказался. Кто все эти люди. Как мне вести себя с ними, из-за чего вокруг моего появления здесь, такой ажиотаж и вообще, я еще много чего должен, но тут столько всего необычного, и в тоже время, столь оглушающе странного, что нормально соображать, просто невозможно. В голове происходит нечто неописуемое. То с огромной скоростью проносятся мысли о нереальности всего происходящего. «Это или бред сумасшедшего, или невероятный, невозможный розыгрыш». То медленно, словно из холодной туманной дали, проступает осознание чего-то грандиозного и страшно важного. Но вот ухватить это ускользающее нечто просто нет сил. Рядом со мной, и спереди, и сзади, едва не наступая мне на пятки, весело переговариваясь и непрестанно оглядываясь на меня, очаровательно улыбаясь и откровенно строя глазки, шумной компанией следовали чудесные создания. Эти дивные существа, грациозно ступая босыми ножками по белым плитам, являли собой просто воплощение красоты и совершенства. Распущенные волосы, идеальные фигурки, удивительно правильные черты лица. И как мне показалось тогда, каждая из них это личность, абсолютно гармоничная и самодостаточная. Я понял это, когда заглянул в восхитительные зеленые глаза одной такой личности, и споткнувшись, едва не повалил впереди идущих, вызвав при этом бурю восклицаний, понимающих улыбок и смеха. Оглянувшись, и поискав глазами Романа, я заметил, что он и его помощники тоже вовсю веселятся, но почему-то на девушек глядят как-то равнодушно, словно такая картина здесь, элемент привычного и давно устоявшегося быта. Также я заметил что за нами чуть отстав следовала толпа молодых людей в белых одеяниях, но ни юноши в красном, ни того со стеклянным посохом нигде не было видно. Мы продолжали двигаться в том же направлении, когда неожиданно деревья расступились и впереди открылся ошеломляющий вид на то самое, огромное здание, уходящее вверх, на неимоверную высоту. Больше всего оно походило на гигантскую вытянутую пирамиду, стены которой были сделаны из какого-то зеркального материала. Разделенные на правильные многоугольники, расположенные в странной манере, будто строители его всячески давали понять, что все это грандиозное сооружение не имеет ничего общего с окружающим его пространством. Словно обычные законы вселенной не властны над ним. И еще, в общем рисунке этих зеркал, отражающих под разными углами, то бирюзовое небо, то высокие раскидистые деревья, то прилегающую площадь с толпой собравшихся на ней, угадывалось нечто очень знакомое, но в тоже время таинственное и непонятное. Разглядывая это здание, я впал в какой-то ступор, и лишь чье-то похлопывание по спине привело меня в чувство. Оглянувшись, я увидел Романа, который стоя позади меня, растерянно выглядывал кого-то из толпы. Только тут я понял, что раскрыв рот, стою посреди огромной площади, а вокруг, расступившись, собралось не меньше тысячи народу. Здесь были юноши и девушки, одетые совершенно по-разному. Яркие, цветастые какие-то накидки, непонятного покроя платья, в общем, все здесь выглядели так пестро и празднично, что на их фоне в своем казенного вида серо-голубом мешке я казался себе смешным.
