— Эх, ты! — засмеялся я. — Не выйдет из тебя Рональдиньо.
— Выйдет, — поднялся он с земли, потирая коленку.
— Не выйдет, — скорчил я рожу.
— Выйдет! — заупрямился Сережка, улыбнувшись.
— Ну, если только по внешности.
Он рассмеялся и полез толкаться.
— Дай лучше сюда мячик, — с легкой небрежностью оттолкнул его я. — Нападающий из тебя никакой. Посмотрим, чего ты стоишь в защите. Отнимай…
Было очень умильно смотреть, как мой семилетний брат, пыхтя и прикрикивая, пытается отнять у меня мяч. Я мог просто сильно надавить ногой на кожаную сферу, и у Сережки не хватило бы силы его выбить, но я специально начал вырисовывать кружева, давая ему крошечный шанс.
Через пару минут тщетных попыток братишка позорно сдался, распустив нюни.
— Ну-у-у! — подпрыгнул он от досады. — Так нечестно!
— Что именно тебя не устраивает? — засмеялся я. У меня тогда было отличное настроение.
— Ты большой, а я маленький! — упер кулачки в бока Сережка. — У тебя ноги длиннее, и ты старше!
— А какое это имеет отношение к делу? — со свойственным мне пафосом парировал я. — У тебя есть конкретная задача — отобрать у меня мячик. Тебя сейчас не должны интересовать ни мой рост, ни мой возраст. Мы что, на корову играем?
— Ну, ведь нечестно! — закапризничал он снова. — У тебя невозможно отнять! Я так больше не буду, не хочу!
— Ну и проваливай тогда домой отсюда! — урезонил его я. — В футбол играют в удовольствие или для победы. А ты сейчас не получаешь ни того, ни другого. Так иди отсюда!
Сережка притих. Немного надул губы, покраснел.
— Послушай… — Я подошел к нему вплотную и нежно взлохматил его пышную, влажную от пота шевелюру. — Я понимаю, что тебе сейчас кажется, будто бы у меня никак нельзя отобрать мячик. На самом деле, если приглядеться, нет ничего проще. Это элементарно. Ты просто ставишь перед собой неправильную задачу.
— То есть? — Сережка поднял свою взъерошенную голову, и на меня уставились два чутких внимательных глаза в половину лица каждый. Только маленькие дети умеют так смотреть.
— Ты решил, что это футбол, и хочешь немедленно отобрать мяч, — продолжил я. — Но обычные способы тут не подходят. Потому что ты маленький, а я большой.
— Ну вот.
— Что «ну вот»?.. Подумай, как можно его отнять.
— Не знаю, — пожал он плечами. — Если только бегать за тобой, пока тебе не надоест.
— Совершенно верно, — улыбнулся я. — А надоест мне, как ты понимаешь, минут через десять, не больше. Все! Пятнадцать минут — и задача, которая только что казалась тебе небывало сложной, становится выполненной.
Сережка расцвел.
— Эх, ты! — добавил я. — Тоже мне трудность нашел. «Нечестно», «не буду», «не могу»… В жизни есть вещи и потяжелей, чем отобрать мячик у старшего брата.
— Какие? — неожиданно серьезно спросил Сережка.
— Ну… — растерялся я. — Например, когда стихийное бедствие какое-нибудь налетает — ураган или цунами. Или там экзамен очень важный, а ты понимаешь, что совсем не готов.
— А, понятно, — удовлетворился ответом мой братишка.
«Когда твоя любовь детства делает второй аборт, продолжая гулять с подонками, — подумал я, — когда хороший друг подсел на иглу, бросил институт и начал воровать у собственных родителей; когда мать с тремя детьми теснится в маленькой комнатушке в коммуналке, когда домой возвращается ее в стельку пьяный муж и бьет ей морду, и дети это видят, а всякие уроды в правительстве продолжают „плевать“ в лицо, выдавая подачки, на которые и батон колбасы не купишь… Когда пенсионеру инвалиду выписывают лекарство за пятьсот баксов, когда… Вот тогда действительно сложно. Но тебе, Сережка, все это знать еще слишком рано…»
Отобрал он этот злосчастный мячик. Причем, естественно, на прогнозируемые пятнадцать минут меня не хватило. Тут же я выдохся и якобы случайно споткнулся. Сережка был на седьмом небе от счастья.
— Ну что, молодец, — похвалил я его, отдышавшись. — Вставай теперь на ворота. Побью тебе чуток.
— Только не очень сильно, — засеменил мой братишка на вратарскую позицию.
— Кстати, знаешь, как отличить по-настоящему сильный удар от обычного? — решил немного поиздеваться я.
— Как?
— Если мяч после удара попадает в стенку за воротами, отскакивает назад, попадает вратарю в затылок, влетает от него в ворота, а горе-голкипер даже не понимает, что случилось, — тогда удар сильный. Остальное — слабые удары. — Я зловеще захихикал.
Замерший на ленточке с широко расставленными ногами Сережка сглотнул.
Но я пошутил. Я никогда не бил ему сильно, ведь это нечестно.
«…Когда в концлагере у ждущего очереди в крематорий парнишки не сдерживают нервы, он с криком бежит прочь, и его начинают рвать собаки — это нечестно! Когда пьяный водитель слетает на обочину со скоростью сто пятьдесят километров в час и сбивает молодую женщину; когда из-за того, что мать пила и курила во время беременности, рождается душевно больной ребенок — это нечестно! Нечестно, когда костьми сорока миллионов человек вымощена вся наша Сибирь, а усатый маньяк даже после смерти уносил за собой жизни мальчишек, которых расплющенными, словно блины, доставали из толпы на его похоронах. Когда в соседней стране половину населения перерезали лопатами, лишь только потому, что они умели думать. Вот когда нечестно, братишка!»
Когда тебя, мой Сережка, убили волки в человеческом обличье. Это — нечестно!!!
Не было никаких черных обрядов, тайных посвящений, жертвоприношений и даже молитв. Мне не надо было приносить выводок черных котят, клясться кровью или вешать на шею перевернутый крест.
— Ты добровольно дал согласие, — сказала мне старуха, — этого вполне достаточно. Я передам Ему, и Он согласится… Он всегда соглашается. Наши души — слишком ценный товар.
— И что мне теперь делать? — недоверчиво спросил я.
— Просто хорошенько представь себе того, чьи мысли ты хочешь угадать, — и окажешься там, — ответила она.
Что значило это ее «окажешься там»?..
Почему-то сейчас, когда я вернулся домой и сидел в своей комнате, уставившись в одну точку, старая карга казалось мне обычной шарлатанкой. И все же попробовать стоило…
Я закрыл глаза и перед мысленным взором сразу же нарисовалась ненавистная рожа Дани. Я был почти на сто процентов уверен, что в смерти моего брата виноват именно он. Хотелось только выяснить, кто именно привел «приговор» в исполнение. Кому именно я буду мстить так жестоко, как только может мстить человек, у которого вырвали самый дорогой клочок души!
Я очень четко представил его физиономию, повертел ее в нескольких ракурсах, вспомнил в детстве — ничего. Еще раз, а потом еще… Снова ничего. А на что я, собственно, рассчитывал? Что загробный голос из-под земли сразу же покорно назовет мне виновного?.. Бред!
