- В основном, прикладные, связанные с освоением. В перспективе, когда мы получим статус отделения Академии, сможем заняться и фундаментальными вопросами, но сейчас от нас ждут практической отдачи, быстрой и эффективной.
- А поподробнее?
- Прежде всего, лаборатория Орсеневой...
- Это я знаю, - поспешно вставил Шаров.
- Биохимическая лаборатория, самая большая, двадцать человек. Переработка органики, построение полузамкнутого цикла. Питание переселенцев - вопрос вопросов. Затем - механики. Разработка коммуникаций, транспортники. Группа астрономов - три человека. Метеорологи, геологи. Моя группа. В общем, решаем сугубо практические задачи. На создание вечного двигателя, беспроволочного телеграфа и прочих утопий не отвлекаемся.
- Вы все перечислили?
- Остается лаборатория директора. Там, действительно, теоретики. Наблюдение за полями перемещения и создание единой теории поля. Два человека.
- Вы как будто скептически относитесь к этой проблеме?
- Помилуйте, разве я смею? Я всего-навсего магистр, а Кирилл Петрович Леонидов - академик, десять лет провел в Кембридже.
- Но разве теория поля не признана лженаучной? - Шаров вспомнил университетские семинары. "Вещество, вещество, и еще раз вещество!", ломоносовский завет.
- Директор вправе сам выбирать себе тему, - дипломатично ответил Семеняко.
- Вы поддерживаете связь со своими коллегами?
- Ну... - было ясно, что Семеняко задет. Словно калеке в лицо сказали, что он калека. - Мы получаем литературу - журналы, монографии... Сами посылаем статьи, без подписи, но все же...
- А личное общение? Ваши сотрудники, вы сами бываете на симпозиумах, съездах?
- В силу специфики нашего учреждения в настоящее время персональное участие в такого рода мероприятиях считается нецелесообразным, бесцветным, невыразительным голосом ответил Семеняко, но глаза кричали: Ублюдок! Поганый, сволочной ублюдок!
- Хорошо. Контакты с зарубежными учеными также отсутствуют?
- Год назад была английская делегация. Со станции Берда. Об этом много писали в Газете.
- Я помню. Встреча в Алозорьевске. Визит вежливости, не так ли?
- Прибыли два представителя марсианской станции Берд, познакомились с городом, посетили Научный корпус, провели совместный эксперимент определение напряженности поля перемещения, и в тот же день отбыли назад, - монотонно, механически, сообщал Семеняко. Говорящая машина к вашим услугам.- В непосредственном разговорном контакте в Научном корпусе были задействованы двое: директор Леонидов и я, в постановке эксперимента с российской стороны участвовали те же. Отчет о встрече передан в соответствующие инстанции, замечаний не последовало.
- Чего только в этих инстанциях не случается. А как, каким путем оказались здесь англичане?
- Сначала со станции Берд их переместили через Гринвич и релейную цепь в Пулково, а уж из Пулково - сюда. И возвращались они так же.
- А напрямую? Возможно перемещение напрямую?
- Исключено. Во-первых, станция Берд от нас в трехстах верст, понадобилось бы полдюжины ретрансляторов. И во-вторых, наши и Бердовские передатчики работают в зеркальном режиме - мы возвращаем на Землю ровно столько массы, сколько она посылает нам. Собственной мощности не хватит на посылку и кошки.
-"Сколько в одном месте прибудет, столько в другом тут же убавится" процитировал Шаров слова основоположника наук. Вернее, прочитал - они бронзовыми буквами выведены были под портретом Михайлы Васильевича.
- Совершенно верно.
- Насколько я помню, намечался ответный визит?
- Намечался. Но в настоящее время никакой подготовки не ведется.
- Да, да...- Шаров знал, почему. И каждый знал. Год назад Россия пыталась подружиться с Англией против Германии, но сейчас английская оттепель кончилась, вернулись морозы. Оймяконские.
- А письма? Вы...или академик Леонидов? Не обмениваетесь ли письмами с англичанами?- сказал, понимая, что несет чушь.
- Ну какие письма, капитан - вдруг озлился Семеняко. - Я из дому, от жены три года вестей не имею. Мы - и письма в Англию! Без права переписки, понимаете? Без права!
- Вы успокойтесь, - Шарову Семеняко не понравился с самого начала, но сейчас на мгновение стало жаль магистра. Жалельщик нашелся. Работу работай, тогда и жалеть времени не станет. Уяснил? Так точно, ваше-ство! Я страсть какой умный!
- Простите, - товарищ директора по науке взял себя в руки. - Что-то я не того наговорил.
- Ничего страшного. Значит, утечка сведений отсюда исключается?
- Во всяком случае я не представляю такой возможности. А что, имеет место?
- Имеет. Только это секрет.
- Понимаю... - Семеняко посмотрел на санитарного ответственного.
- Он допущен, - успокоил магистра Шаров. Бо-ольшой такой секрет, секрет на весь свет.
- Если вы хотите видеть академика...
- Хочу? Это моя обязанность, - все, что я делаю здесь - обязанность. Здесь и в любом ином месте.
- Тогда позвольте мне представить вас академику. Ваш провожатый... Академик иногда бывает резок.
- Я подожду вас в музее, - с готовностью согласился Зарядин. - Он здесь, рядышком, в фойе конференц-зала.
Академик Шарова не узнал. Еще бы. Сколько лет прошло - пятнадцать? Нет, двадцать один. Не люблю арифметику. Слишком точная наука.
- Пополнение? На укрепление научных сил?
- Нет, - поспешил представить Шарова магистр.
- А... Департамент... Наукой заинтересовались?
- У нас всем интересуются.
- Широкий профиль? Похвально, похвально. Может быть, просветите старика, а то бьюсь-бьюсь который год, а до сути добраться не могу.
- К вашим услугам. Если вопрос мне по силам.
- По силам, по силам. Вы ведь доки. Так вот: почему Луна не из чугуна?
А он шутник, академик. И даже фрондер - вместо обязательного портрета Ломоносова повесил англичанина.
- Интересуетесь? Это сэр Исаак Ньютон. Не последний человек в мире науки, поверьте.
- Нисколько не сомневаюсь.
Портрет был неплох. Настоящий портрет, не олеография. И смотрел сэр Исаак с грустью - вот и ему пришлось хлебнуть Марса. Не думал, не гадал, и надо же... От сумы, тюрьмы и Марса никогда не зарекайся. Действует атмосфера кабинета. Раньше, двадцать лет назад, попасть в лабораторию Леонидова было мечтой любого студента, легенды о Леонидовских пятницах ходили самые невероятные. Сбылась мечта. Как всегда, не так и не тогда.
- Ну, капитан, что в вашем департаменте насчет Луны решили?
- Луны? А зачем ее из чугуна делать? Непрактично. Тяжелой Луне никак нельзя быть, оторвется от хрустального свода, двойной ущерб: в небе дырка и на Земле что-нибудь раздавит. Да и чугуну столько не отлили, на целую Луну. На месяц разве, и то на самый узенький.
