Жизнь моя повисает на волоске, но на неприятеля уже нарывается удивленный и такой же безоружный Котилис. Возможно, кто-нибудь другой ещё попытался бы как-то спастись, но долговязый претендент всегда был слишком далеким от всего не связанного с наукой. Он только успевает последним усилием ухватиться за руку, которая воткнула меч в его грудь, и набежавший Зео без всяких проблем раскраивает таорийцу голову.
Моя рана оказывается всего лишь неглубоким, хотя и болезненным порезом, и я, прикрыв её рукой, бегу к телу, над которым уже склонились Ларко и Зео. Котилис ещё жив, но находится в бессознательном состоянии, и даже человеку, далекому от медицины, абсолютно ясно, что он долго не протянет. Осознав это, я поднимаюсь, отступаю в сторону и начинаю молча перевязывать собственную рану.
— Почему ты молчишь, Нуки?! — набрасывается на меня Зео.
— Он умрет, — отвечаю кратко.
— Я не слепец, — нетерпеливо отмахивается претендент, — но нам нужно бежать дальше!
— Боюсь, мы не сможем его нести, — мрачно отзывается Ларко.
— Да что за ерунда, конечно же нет! — кричит Зео. — Сейчас дорога каждая минута!
— Ты собираешься его оставить? — недоверчиво смотрит на коллегу Ларко.
— Он же безнадежен! — раздражается Зео. — Мы всего лишь облегчим ему страдания! Ну чего вытаращились, в первый раз такое слышите?!
— Для этого нужно согласие Котилиса, — выдавливаю из себя я. — Когда он придет в сознание…
— Он может не прийти в сознание! — кричит Зео. — Или прийти в сознание тогда, когда мы уже сами будем мертвецами!
— Послушайте, Зео! — повышаю голос и я, невольно пропуская слово «господин». — В моем теле течет благородная кровь древнего рода Фаро!
Зео едва не захлебывается злостью и презрением, но каким невероятным усилием берет себя в руки и даже умудряется понизить тон:
— Забудь об этом, Нуки, — говорит он почти спокойно, — сейчас ты просто Проводник, и должен помочь нам избежать бессмысленной гибели, а Котилису — лишних страданий. Это твоя обязанность.
Я прекрасно отдаю себе отчет, что Зео прав, и все же побелевшими губами бормочу почти умоляюще:
— Я не могу, не могу этого сделать…
— Слюнтяй ты, Нуки, и ты, Ларко, тоже, — бросает нам Зео лишенным эмоций голосом, и, вытянув меч, подходит к Котилису. То, что он задумал, бесчестно, ужасно и просто недостойно человека высокого происхождения, однако мы с Ларко не делаем никаких попыток ему воспрепятствовать, а только молча отворачиваемся. Короткое удивленное всхлипывание обреченного товарища — и наша поредевшая команда бегом отправляется дальше. Солнце уже коснулось своим краешком горы, возвышающейся на западе, и мы изо всех сил спешим как можно надежнее оторваться от преследования.
Странно, Зео уже несколько раз выручал меня в сложных ситуациях, но я почему-то совсем не ощущаю благодарности к нему. Мысли мои неожиданно возвращаются ко вчерашнему спору, и я вдруг ясно вижу то, что может произойти, если выбор Богов остановится на Зео: разрушенные таорийские города, сожженные деревни, трупы женщин, стариков и детей, обезображенные нечеловеческими мучениями лица мужчин. И как раз тогда, когда в душе, казалось бы, должны кипеть злость и ненависть к непокорному народу, я делаю для себя окончательный вывод: Ларко все-таки прав: насилие должно служить только Справедливости, которая приближает нас к Добру.
Несколько часов неспокойной дремоты слабо улучшают мое физическое состояние, а порез на боку, кажется, сейчас болит ещё сильнее. Претенденты чувствуют себя не намного лучше, особенно после того, как припоминают, что во время вчерашней беготни побросали свои походные мешки с продовольствием. И я, достав из единственной уцелевшей собственной сумки не слишком большую галету с ветчиной, делю её на три уже совсем маленькие части. Мы медленно жуем, растягивая удовольствие, и бросаем выжидающие взгляды на небо, едва начинающее сереть на востоке. Зео первым завершает завтрак и обращается ко мне:
— Не скажешь ли в конце концов, Нуки, куда это ты нас ведешь?
— Пока что мы просто удирали от таорийцев, — отвечаю не без намерения уколоть честолюбца, — а теперь придется, видимо, возвращаться обратно.
— Ты, я вижу, уже все решил сам, — насмешливо качает головой Зео. Мое мнение тебя больше не интересует?
— Мы понесли очень тяжелые потери, — начинаю невольно оправдываться я, — да и провизии осталось слишком мало, а, кроме того…
— Подожди, Нуки, — обрывает меня Зео, — скажи лучше, знаешь ли ты дорогу отсюда к Дому Бессмертных?
— Сперва не мешало бы осмотреться и уточнить, где именно мы находимся, — отвечаю несколько уклончиво, но потом добавляю: — Хотя, в конце концов, я достаточно хорошо изучил весь этот район…
— Тогда слушай меня, — голос Зео сразу становится жестким. — Пока я жив, даже речи не может быть о возвращении!
— А вы что скажете, господин Ларко? — интересуюсь мнением другого претендента.
Тот долго молча смотрит куда-то вдаль, потом переводит взгляд на своего коллегу и в конце концов поворачивает голову ко мне:
— Ну что ж, если Зео ставит вопрос так, то я тоже высказываюсь за продолжение Похода.
Теперь ничего не поделаешь: воля Претендентов — закон для Проводника. Да и, откровенно говоря, мне самому тоже не хочется так бесславно возвращаться. Моя карьера в любом случае близка к завершению, и сейчас все дело в том, каким оно будет…
В светлеющей утренней полутьме мы выбираемся на удобное для осмотра место, и я сразу же определяю, где находится наша крохотная группка. Если двигаться вперед вдоль этого невысокого хребта, потом быстро пересечь узенькую долину и, поднявшись к карнизу, обогнуть по нему вон ту скалу, то в скором времени мы окажемся там, где ночевали вчера. Я кратко знакомлю претендентов со своими соображениями, они согласно кивают головами, и мы отправляемся в путь. Вокруг уже совсем рассвело, разве что легкий туман немного размывает очертания гор, но из соображений безопасности я даже рад этому. На первых порах выбор конкретного пути отвлекает достаточно много внимания, но со временем я полностью осваиваюсь и уже привычно перекладываю механическую работу на подсознание, а сам глубоко погружаюсь в размышления.
Для любого из жителей Перена Поход за званием Властелина событие может и важное, однако страшно далекое и интересное одним только конечным результатом. Для меня же это — настоящая эпоха в жизни, право на которую пришлось добывать в борьбе на протяжении долгих пятнадцати лет. Еще позавчера я был самым счастливым в мире человеком и готовился после завершения Похода на целую неделю уединиться в Храме Богов, чтобы надлежащим образом отблагодарить Бессмертных за благосклонность к своей скромной особе. А сегодня я веду за собою может и самых достойных, и всего лишь двоих — двоих из пяти! — уцелевших претендентов, и никак не пойму, за какие грехи я так наказан?!
