Он скорчил гримасу, выражая этим свои сомнения.
— Нема, скажи хоть, где я.
Девушка бросила на постель одежду, которую держала в руках, и взглянула на него с едва сдерживаемым раздражением.
— Дейв Хансон, — сказала она, — ты что, не знаешь других слов? Ты уже по меньшей мере тысячу раз задавал мне этот вопрос. И я тебе в тысячный раз отвечаю, что ты — здесь! Раскрой наконец глаза и начни заботиться о себе сам. Мне надоело быть при тебе сиделкой. — Она взяла с кровати рабочую блузу цвета хаки и подала ему. — Надевай, — приказала она. — Сначала оденься, а потом поговорим.
Она надменно вскинула голову и вышла из комнаты.
Прежде чем одеваться, Дейв рассмотрел одежду. Сейчас на нем было что-то отдаленно похожее на короткий больничный халат, украшенный зелеными пятиугольниками, какими-то растительными символами и застежкой в форме креста. Он снял халат и с отвращением бросил в угол, после чего надел блузу; затем со все возрастающим любопытством стал надевать остальные предметы одежды, пока не дошел до ботинок. Рубашка цвета хаки, брюки цвета хаки, широкий плетеный ремень, шляпа с прямыми полями! А ботинки! Собственно, это были не ботинки, а сапоги до колен, нечто среднее между ботфортами и сапогами для верховой езды! Такую обувь он видел лишь в немых фильмах, шедших когда-то в дешевых кинотеатрах. Он с трудом натянул сапоги. Они были впору и достаточно удобны стопе, но голенища так жали, что ноги будто сковало затвердевшим бетоном. Он с неприязнью осмотрел себя: типичное воплощение голливудской мечты о героическом инженере-строителе, готовом прорубить канал сквозь перешеек или возвести дамбу поперек бурлящей реки, не дожидаясь, когда она успокоится. Он был так же мало похож на одетых в кожу и грубую бумажную ткань инженеров, с которыми когда-то работал, как солдат-пехотинец Второй мировой — на конкистадоров в старинных испанских доспехах!
Он покачал головой и отправился на поиски ванной, где могло быть зеркало. Он нашел дверь, но она вела в чулан, забитый перегонными кубами и прочим оборудованием. В дальнем углу, однако, висело зеркало, а над ним надпись «Не приближаться». Он распахнул дверь, подошел к зеркалу и оглядел себя. Сначала он себе понравился, несмотря на костюм. Затем правда начала доходить до него, и он вдруг почувствовал, что все еще страдает от лихорадки и бреда.
Он еще рассматривал себя, когда Нема пришла за ним в чулан. Она прикусила губу и поспешно вывела его. Но он уже насмотрелся.
— Не важно, где я, — сказал он. — Скажи лишь, кто я?
Она непонимающе посмотрела на него.
— Ты Дейв Хансон.
— К черту! — сказал он. — Да, я помню, отец именно так меня окрестил. Он терпеть не мог длинных имен. Но посмотри на меня хорошенько. Я многие годы брился и должен бы знать свое лицо! Это лицо, в зеркале, не мое! Только подобие. Но чертовски слабое. Измени подбородок, удлини нос, сделай глаза не голубыми, а карими, и, может быть, это буду я. И Дейв Хансон, по крайней мере, на пять дюймов ниже и на пятьдесят фунтов легче! Лицо, может быть, изменилось после пластической операции из-за несчастного случая, но тело ведь тоже не мое!
Выражение лица девушки смягчилось.
— Прости, Дейв Хансон, — кротко произнесла она. — Нам следовало бы тебя предупредить. К тебе применили сложное заклинание, более простые тут не действовали. Мы сделали все, что могли, хотя, может быть, дурные предзнаменования были слишком сильны. Прости, если тебе не нравится твоя внешность. Но теперь мы ничего не можем с этим поделать.
Хансон снова открыл дверь и еще раз взглянул в зеркало.
— Полагаю, могло быть и хуже! Да, наверное, и было хуже. Когда я привыкну, думаю, моя внешность мне понравится. Но для больного человека увидеть такое — это слишком серьезное испытание!
Нема резко спросила:
— Ты болен?
— Ну… полагаю, нет.
— Тогда почему ты говоришь, что болен? Ты не должен быть больным; я говорила тебе, что мы сейчас вошли под знак Стрельца. Ты не можешь быть больным под собственным знаком. Неужели ты не понимаешь даже таких элементарных вещей?
Хансон не успел ответить. В дверях неожиданно появился Сир Перт, одетый совсем иначе, чем раньше. На нем был обычный короткий халат, выглядевший буднично и по-деловому. Сам он, похоже, тоже до некоторой степени изменился. Но Дейва это не волновало. Его возмутило, что люди здесь появляются откуда ни возьмись. Может быть, они все носят ботинки на резиновой подошве или подкрадываются тайком? Довольно глупо для взрослых людей!
— Иди со мной, Дейв Хансон! — приказал Сир Перт, скупясь на слова.
Дейв последовал за ним, ворча про себя. Они что, ожидали, что он побежит? Они даже не удосужились проверить состояние человека, только что лежавшего на смертном одре! Это еще глупее, чем их подкрадывание! В любой из известных ему больниц, прежде чем выписать, ему бы сделали рентген, анализ крови и измерили бы температуру. А эти люди просто решили, что с ним все в порядке, и приказали встать и идти!
Однако надо отдать им должное: они оказались правы!
Он никогда еще не чувствовал себя так хорошо. Их загадочные слова насчет Стрельца в свое время станут понятны, а пока он в отличной форме. Стрелец, насколько он помнил, был одним из знаков зодиака. Берта немного интересовалась астрологией и даже выяснила перед помолвкой, что Дейв родился под этим знаком. Он хмыкнул и криво улыбнулся. Много ей дало это открытие!
Они прошли по тускло освещенному коридору, и Сир Перт повернулся к двери. За ней находилась парикмахерская с одним креслом и парикмахер, попавший сюда, похоже, с литейного производства. У него были иссиня-черные волосы, а из кармана грязной, когда-то белой форменной куртки торчал гребень с тонкой ручкой. Он обладал полураболепными, полухамскими манерами, каковых, по его мнению, большинство клиентов ждало от своих парикмахеров. Брея и подстригая Дейва, он сделал оскорбительно-заботливое замечание, что кожа Дейва нуждается в массаже, предложил тонизирующий лосьон для редеющих волос и фактически настоял на прижигании. Сир Перт наблюдал эту сцену со смешанным чувством отрешенности и удивления. Парикмахер выстриг волосы у Дейва над ушами и в носу, а меж тем подкатили столик, и неряшливая блондинка принялась делать Дейву маникюр.
Дейв заметил, что она аккуратно сбрасывает обрезки его ногтей в баночку. Несколько мгновений спустя он увидел, что и парикмахер собирает в банку состриженные и сбритые волосы. Сир Перт, похоже, также был заинтересован в этом — он неотрывно наблюдал за всей процедурой. Дейв нахмурился, но потом расслабился. В конце концов, это же больничная парикмахерская, и здесь, вероятно, очень жесткие требования к чистоте, хотя никаких других свидетельств этого он не видел.
