Дорофеев встает, и я поразился его бледности.
- Андрей Иванович!... Я в бога поверю, и буду молить его о продлении ваших дней!
- Ну-ну... Что-то ты запоешь, когда в план твоей лаборатории вобъют подачу заявки на изобретение искусственного интеллекта ко дню Полярника?
Он улыбается и выходит из кабинета, а я принимаюсь размышлять, почему Лебедев занял такую странную позицию?
Потом нажимаю кнопку звонка. В кабинет заглядывает Наташа.
- Наталья Сергеевна, предупредите, пожалуйста, товарища Лебедева, что его присутствие на сегодняшнем заседании ученого совета крайне желательно, вплоть до того, что уж совсем обязательно.
- Хорошо, Андрей Иванович. Чай принести?
- Да, да, несите...
Она выходит, а я перехожу к текущим вопросам. Рецензии. Отзыв. Статья неизвестно о чем - я соавтор. План - график... Мура!
Нет, определенно у меня сегодня интеллектуальный нуль. Нужно конфиденциально переговорить с Наташей, чтобы она попросила своих подружек сделать распечатку моих биоритмов. В конце концов, имею я право хоть раз в жизни воспользоваться благами компьютеризации. Стыдно, а что делать? Таксистов в рейс не выпускают, если совпадают хотя бы два нуля, а директор НИИ чем хуже?
Дома меня сегодня не кормят - жена в отъезде, а у племянницы зачет. Стало быть на "Волге" в ресторан?... Нет. В ресторанах прилично кормят только вечером и ходить по ним желательно с дамами. Пусть старомодно - но на том стоим!
А почему бы не сделать инспекторский визит в наш институтский буфет? Во-первых, экономия, а во-вторых, нелишне продемонстрировать свой демократизм. Вот, кстати, один из моих друзей - тоже директор - регулярно питается в своем буфете и утверждает, что начал реорганизацию института именно с него, что несказанно увеличило производительность труда научных работников. К сожалению, я не воспользовался в свое время ценным опытом и сегодня налагаю на себя епитимию... Или эпиталаму. Решено. Обедаю в буфете.
Институтский буфет располагается не первом этаже напротив бухгалтерии и кассы, что, видимо, способствует оборачиваемости средств и доставляет массу удобств финансовым работникам. Во всяком случае, нет проблем с очередью, и я это замечаю сразу, поскольку ее хвост высовывается из дверей, а между тем личный состав во главе с главным бухгалтером - милейшей Ксенией Юрьевной - уже на рабочих местах и обсуждает, предположительно, статью о разводах из последней "Литературки". Увидев меня, женщины делают круглые глаза и здороваются (почему-то шепотом). Непринужденно кланяюсь в дверь и поворачиваюсь к очереди:
- Добрый день, товарищи, кто последний?
Очередь мнется. Ей, видимо, кажется, что пристроить директора в хвост будет верхом неприличия, и она десятком глаз подталкивает меня к раздаче.
Так-то, милейший! Интересно, как ты теперь будешь выкручиваться? Пойдем к барьеру или будем проявлять демократизм?
Но тут я замечаю в передних рядах Дорофеева спасительный ход найден. Бодрым шагом подхожу к нему.
- А, Николай Евгеньевич, извините, я задержался. Надеюсь, вы предупредили товарищей, что заняли очередь и на меня. Он хлопает глазами, но быстро приходит в себя.
- Я предупредил, но товарищ, стоявший за мной, куда-то убежал, вероятно, забыл выключить осциллограф.
В дверях хихикают, и чей-то бойкий голос сообщает:
- Он яблоки покупает, на улице за углом.
Делаю солидное лицо.
- Надеюсь, это не яблоки, раздора. - И становлюсь в очередь перед Дорофеевым.
Что тут у нас сегодня?... Ага, ромштекс - это не для моего желудка... Так.., суп-харчо.., суп с лапшой домашней это хорошо.., ветчина.., компот. Не густо, но приемлемо.
Мне передают поднос, и зардевшаяся буфетчица наделяет всем, что необходимо для удовлетворения желудочных потребностей. Несу поднос к столику под фикусом, Дорофеев, помедлив, идет следом. Садимся, интеллигентно хлебаем суп. Явственно ощущаю, что Дорофеев сидит как на иголках, и только потом понимаю причину: в противоположном углу сидит угрюмый Лебедев. По-видимому, с утра между ними что-то еще произошло. А вот что именно - этого они мне, конечно, не расскажут. Попробовать вызвать Дорофеева на разговор еще раз?.. Не стоит. А между тем, вечером заседание ученого совета, где он взорвет свою бомбу... Неужели таки решится?
Доедаю ветчину и принимаюсь за компот.
- А Что, Николай Евгеньевич, ваши планы не изменились?
- Какие планы? - он не отрывает взора от тарелки.
- Относительно выступления на ученом совете?
Боковым зрением замечаю, что Лебедев смотрит в нашу сторону. Дорофеев молчит.
И тут меня охватывает какое-то смутное беспокойство. А что, если до обеда между ними произошел еще один разговор или, скажем, ссора? И Дорофев решил не выступать. Хм... Дорофеев не выступит, Лебедев вообще поведет себя так, будто ничего не было, а кто же остается - Никешкин. Но кто такой Никешкин?! Для наших китов это просто полный нуль, если не сказать больше! А я? Как в этой ситуации должен вести себя я? Нет, погодите, товарищи, так ведь нельзя! Пустил на самотек вопрос с искусственным интеллектом - прохлопал, можно сказать, в зародыше и сижу, пью компот!
Я - не романтик. Я - трезвый взрослый человек, а мне подсовывают какую-то ерунду, утку в яблоках... И пол-института умрет со смеху, если... Но кто-то ведь изготовил те картинки и одурачил всех. Да сам же Лебедев их изготовил - вон сидит, ухмыляется, подлец!
Дорофеев поднимает голову и смотрит на меня в упор.
- А ваши?
Мне становится стыдно.
- Наше соглашение остается в силе. Но может быть имеет смысл еще раз обсудить все аспекты проблемы?
- Обсудить? - он начинает злиться. - Я второй день только и занимаюсь тем, что пытаюсь уломать Лебедева... Никаких аспектов нет - все предельно ясно! Факт налицо, а его интерпретацию следует предоставить ученому совету - на то он и ученый совет. Графическая информация у меня вот здесь - он указывает на свою папку, лежащую на кадке под фикусом - и вечером я представлю ее совету. Что же касается обсуждения, то, воизбежание новых сюрпризов, лучше отложить его до завтра.
Компот выпит и обеденный перерыв заканчивался. И раз уж я взялся нынче налаживать контакт с массами, то следовало подать добрый пример правильного отношения к распорядку. Удручает, правда, что мне так и не удалось выяснить, о каких сюрпризах шла речь, но, в конце концов, с этим можно будет подождать и до вечера.
В принципе, конечно, я сторонник того мнения, что совещания и заседания следует проводить в рабочее время. Хотя, как утверждают авторитеты, человек науки должен отдавать ей двадцать пять часов в сутки. Но, с другой стороны, те же авторитеты утверждают: наука - это производство знаний. Современная наука - тем паче. И, коль скоро, это производство, производители обязаны на этом производстве соблюдать распорядок. Как администратор я полностью солидарен и готов под этим поставить свою подпись. Но, как ученый (а я льщу себя надеждой, что не утратил права считать себя таковым) внутренне протестую. Почему за художником сохраняется право творить тогда, когда вздумается, а ученый обязан делать это от 9 до 6 с перерывом на обед?
