- Я автомобилист, но я восхищаюсь вашими порядками. Дышать на улицах Нью-Йорка трудновато, это верно! Мне приятно написать об энтузиастах, предвосхищающих будущее. Ах, если бы я мог победить в себе вчерашний день!..
- Что вы имеете в виду?
- Привычку к мясу! Боюсь подумать о ваших кушаньях и запасся консервами.
- Ну это вы зря! Я постараюсь переубедить вас на "пире надежды", который устрою в честь наших гостей.
- Пир, это когда много кушают и пьют? Но я ведь выпил на лайнере свою последнюю рюмку.
- Вы оцените и наши напитки.
- О'кэй, мэм! С вами хоть в ад!.. Где, правда, черти, вороша угли под сковородками, не курят. О'кэй?
Я рассмеялась.
Мы вошли в Грот.
Генри Смит с подчеркнутым восторгом озирал наше "подземное царство". И даже я смотрела вокруг, словно видя все впервые. И комок подкатил у меня к горлу. Честное слово!
Из-за верхнего освещения свод словно растворялся в высоте. К нему стремились исполинские ледяные колонны, увенчанные скульптурами держащих само небо богатырей, подледных атлантов, с так знакомыми мне лицами. Среди них мой Спартак, Остап и многие их соратники по, первым дням работы в Антарктиде.
Хрустальная колоннада разделяла Грот на смежные залы. Они напоминали бы собой Грановитую палату, как говорила Тамара Неидзе, если бы не были такими огромными, воздушными...
- Да это не ад, а храм какой-то! - не удержался журналист. - И даже с идолами!..
На дне Грота среди естественных холмов, освобожденных от материкового льда, раскинулся город с улицами и бульварами, переходящими из зала в зал. Зелень трав и деревьев, цветная пестрота клумб, даже мостики, перекинутые через вьющуюся речушку, рожденную тающим в глубине Грота льдом, заставляли забыть о километровой ледяной толще над головой.
- Как же они здесь выросли? - удивился Смит деревьям.
- Точно так же, как до оледенения пышные тропические леса. Правда, теперешняя зелень завезена с других континентов, но, как видите, все прижилось, расцвело.
- В средние века я боялся бы за вас, мэм. Монахи уготовили бы вам костер за вашу черную магию. Но сейчас я переполнен восторгом! А из чего сделаны эти дома? Они хрустальные?
- Дома кажутся такими, потому что их ледяные стены облицованы прозрачными пластмассовыми плитами, внутри которых всегда струится холодильный раствор.
- Мои читатели заинтересуются: неужели там в шубах спят? Вы уж извините их.
Я рассмеялась:
- Напишите, что тут спят голышом. Электричество греет.
- И я должен уверить, что на стенах квартир нет потеков, на полу ручейков?
- Конечно. Ведь лед защищен изнутри от тепла охлаждающими панелями.
- Это как понять: греющие и охлаждающие панели соприкасаются?
- Совершенно верно. Энергия дает нам и тепло и холод.
- Единство противоположностей, как говорят у вас, марксистов.
- Я вижу, вы изучали философию!
- Вашу страну, мэм, которой не перестаю восхищаться.
- Как я рада вам, мистер Смит!
Я была тогда искренней! Но теперь стыжусь этих слов!
Журналист насторожился и даже положил руку на воображаемую кобуру:
- Что это, мэм? Атака?
Навстречу бежала толпа людей.
- Нет. Это всеобщая утренняя зарядка. Каждый житель города пробегает утром по два-три километра.
- Я знаю своих коллег-газетчиков, которые не преминули бы написать, что их гонят... как это сказать по-русски... нагайками.
- Они сами бегут. Скажите своим коллегам, что они делают это для собственного здоровья.
- И кто так придумал, мэм? Отменить автомобили, бегать... как в каменном веке, подобно нашим великолепным предкам!
Неторопливо бегущие люди поравнялись с нами, приветствуя гостей поднятием руки.
- Так рекомендовал японский доктор Танага, один из наших трех директоров. Он доказывает, что человек остался похожим на своего пращура, который состязался в беге с оленем, силой с медведем. И мы не изменимся коренным образом в ближайшие столетия. И чтобы быть здоровыми, надо двигаться. Потому жители города выбирают себе квартиры не вблизи работы, а вдали от нее. Право-право!
- Сюрприз за сюрпризом! Почему же?
- Помните Шуберта? "Движенье счастие мое, движенье!"
- Ну, мэм, всякого другого репортера вы бы уже убили своими сообщениями. Но я выживу, чтобы воспеть вашу сказку! Кстати, мэм, ваш первый муж и мой старый друг Джордж, кажется, здесь?
- Да. Юрий ведает биофабрикой. Думаю, вы увидитесь с ним на "пире надежды".
- О'кэй! Но почему "надежды"?
- Мы надеемся на торжество разума. Что человечество будет жить в грядущем, не уничтожая ни само себя, ни среду своего обитания, ни источников питания.
- О, я приду на пир с "надеждой", - отозвался журналист".
Глава четвертая
"ПИР НАДЕЖДЫ"
"Я сбилась с ног, готовясь к приему наших гостей из ООН.
Мы с Николаем Алексеевичем выбрали местом для "пира надежды" ледяной зал директората Города-лаборатории.
Стены самого большого помещения в Гроте словно еще раздвинулись. Это постарались Спартак с Остапом. "Синтез рациональности и озорства". Они так усовершенствовали освещение, что огни люстр многократно отражались в стенах, будто сделанных из горного хрусталя.
Гостям предлагалась жареная "баранина" с "картофелем", паштеты из "дичи", "телячьи" отбивные с "картофелем"-пай, "осетрина" в сухариках.
Город Надежды производил изысканный и богатый ассортимент питательных продуктов не только для собственных нужд, но и для отправки в голодающие районы мира. И все эти вкусные блюда можно было попробовать, оценить. Я не говорю уже о колбасах, сосисках и даже сырах, тоже освоенных нами.
Мама, подвижная и энергичная, как в былые далекие годы, вместе с Алешей, отпущенным для этого из Школы жизни и труда, помогали сервировать стол.
Но, прежде чем пригласить гостей к столу, мне привелось пройтись с ними по улицам города, по его скверам, мостам и набережным нашей речушки Ледушки, текущей из глубины Грота, который продолжал углубляться, а ледяной массив таять. Город Надежды рос!
Гости познакомились не только с домами и бытом жителей, но и с производством искусственной пищи.
На биофабрике Юрия Сергеевича, куда я с ними не пошла, их, оказывается, поразило, что биомасса, выросшая на нефтяных отходах, не похожа ни цветом, ни вкусом ни на какой нефтепродукт.
Встретив их у выхода с биофабрики и услышав, как лорд и сенатор обмениваются по этому поводу мнениями, я напомнила им, что коровы, питаясь травой, совсем не походят на растения. Генри Смит в шутку обозвал меня "великой обманщицей", поскольку я взялась показать им свой завод "вкусных блюд", где выпускались самые разнообразные имитированные блюда. Я уверила его, что вкус и питательность наших блюд будут продемонстрированы безо всякого обмана. Все смеялись.
