«Хотите доказать это?»
«Если найдутся средства».
Новая эстетика. Средства нашлись.
Много зеленых. Понятно, не из кармана Джорджа. И где еще ставить эксперименты, как не в России, которая уже испытала все?
– Господин Калинин…
Он протер глаза и уставился на стюардессу.
Редкостная по стройности. Глаза зеленые, что твои блюдца. Губы такие, что хочется впиться в них.
– Вам повторить?
Стюардесса взглядом указала на пустой бокал.
– Пожалуй… Неси сюда всю бутылку.
Калинин обернулся к секьюрити:
– Пьешь коньяк, парень?
– Служба… – сжал губы секьюрити.
– Оставь! В воздухе можешь отдыхать.
– Тогда виски, – парень все схватывал налету.
Стюардесса умело расставила на столике бутылки, бокалы, серебряное ведерко со льдом. Улыбнулась.
– Как тебя зовут?
– Марта.
Калинин нетерпеливо помахал рукой заказной фотомодели:
– Пересядь на соседний ряд. Живо.
Блондинка растопырил глазища:
– Май Гад!
– Не утомляй меня.
Изумленно улыбнувшись, фотомодель пересела.
– Иди ко мне, Марта…
Калинин облизнул пересохшие губы.
– А ты, – кивнул он секьюрити, – пересядь к своему приятелю.
Телохранитель молча выполнил команду Калинина и, не ожидая дальнейших распоряжений, свернул пробку с «Джонни Уолкера».
– Садись, Марта! Садись сюда.
Калинин похлопал рукой по кожаному креслу.
– Господин Калинин, – улыбнулась стюардесса, – я всего только выполняю служебные обязанности.
– Вот и выполняй!
– Но…
– Хочешь вылететь с работы?
– Не хочу, господин Калинин!
– Наверное, не просто попасть на такую линию?
– Нужны хорошие рекомендации, господин Калинин.
– Я дам вам самую плохую.
– Вы шутите?
– Нисколько.
Он снова похлопал по креслу:
– Вот сюда… Здесь удобно…
Стюардесса улыбнулась. Край голубой форменной юбки взметнулся выше колена. Огромные голубые глаза поверх коньячного фужера.
– Коньяк…
Благодарная, обаятельная улыбка.
Калинин откинулся на спинку кресла. Его начало отпускать.
К черту хозяев! Что с того, что ему указывают, когда и что нужно делать? Что с того, что и сейчас он летит в какое-то не названное ему место? Работать? Прятаться? Новая глухая нора или наоборот открытая сцена? Все делается ради него! Все делается ради его непререкаемой славы. Он – гений! У хозяев деньги, у него идеи. Так было всегда. Так что, отношения были и остаются взаимовыгодными. Пресс-конференция в аэропорту Рейкьявика, конечно, была не случайной? Намекнуть… Подогреть интерес…
– Господин Калинин…
Марта смущенно покраснела.
– Алекс, – энергично кивнул Калинин. – Просто Алекс.
И ободряюще положил руку на голую коленку стюардессы.
– Да, Алекс… Да… Я ваша давняя поклонница… – Марта зарделась и опустила взгляд в бокал с коньяком. – Я столько раз смотрела ваш диск «Христос, приди к Фабиану!» Вы мой герой. Для меня ваша акция не закончена…
Калинин плеснул коньяку и снова положил руку на ногу стюардессы.
– Разве я могла представить? – восторженные глаза, пунцовые щеки. – В одном самолете, Алекс…
– Даже в соседних креслах…
Свободной рукой Калинин плеснул коньяку в бокал Марты.
– Господин Калинин…
– Алекс!
– Да… Алекс…
Марта пригубила из бокала. И, будто не веря себе, изумленно уставилась на Калинина.
– Мне так повезло!
– Я тоже так считаю.
– Можно ли мне спросить? У меня тысяча вопросов.
– Ты же не журналистка, – засмеялся Калинин. – Спрашивай.
– Та ваша подруга… Ксения Малышева…
– Почему ты о ней вспомнила?
Пылающие губы. Красная икра на пластике белого пшеничного хлеба.
– Ксения Малышева была женщина… «У Фабиана Григорьевича» ей, наверное, было трудно…
– Мне было не легче.
Коньяк. Устрица извлечена из раковины.
– Мне было нелегче, – повторил Калинин. – Она всего лишь играла, а я создавал концепцию. Понимаешь, Марта, в чем тут сложность? Я работал с материалом. А он бывает упрямым.
Коньяк.
Улыбка.
– Меня вела интуиция, я работал на пределе напряжения, а Ксюша всего лишь выполняла приказы. Я искал детали, вел основную линию, а ей надо было только подыгрывать. Тысячи разрозненных деталей. Все надо было угадать и выстроить в некоей совершенной системе. И это все я извлекал отсюда…
Калинин самодовольно ткнул в свой висок:
– Доходит?
– Но Ксения…
– Что с тобой, Марта? У тебя заело пластинку?
– Но Ксения женщина. Она оказалась среди заложников.
– Хочешь сказать, что она оказалась в груде другого непросеянного материала.
– Ей угрожали оружием… Ее изнасиловали…
– Ксюшу?
Растерянная улыбка.
– Она сама кого хочешь изнасилует!
– Алекс, я не понимаю… Конечно, говорят разное, но…
– Ксюша – артистка. Прекрасная артистка. Не всегда попадала в тон, но в таланте не отказать. Правда, ленива… Всегда была ленивой. Как… Как… – Калинин пощелкал пальцами, отыскивая нужное сравнение. – Как ленивец!
Хохотнул.
– Алекс!
– Да, Марта?
– Вы хотите сказать, что Ксюша…
– Неужели только сейчас дошло? Об этом молчат, но у кого есть голова на плечах, тот сам додумается. Конечно, Ксюша была подготовлена.
– То есть она сыграла все это?
– Конечно. Я только подталкивал ее.
– А изнасилование в кровавом бассейне?
– Разве эта часть акции не возбуждает тебя?
– О, Алекс! Значит, сценарий у вас был готов заранее?
– А ты как думала?
Коньяк…
Устрица…
Еще коньяк…
– А Виктор Шивцов?
– Почему ты опять о нем?
– Да потому, что это вы мне рассказываете.
– Мы тут не одни, – ухмыльнулся Калинин. – Здесь мои доблестные бодигарды и эта заказная овца.
– Все равно расскажите…
– О ком?
– О Викторе Шивцове?
– Почему тебя интересует только материал.
– Разве Виктор Шивцов не принимал участия в разработке сценария?
– Виктор Шивцов? – Калинин иронически усмехнулся. – Не смеши меня. Думаю, Виктор так и не понял, в какую историю он попал.
Калинин глянул в иллюминатор.
Какие белые, какие снежные облака…
Куда-то они плывут… Почему их так много?…
– Думаю, что он и ушел в счастливом неведении…
Калинин откинулся в кресле. Заканчивать мысль не стал.
Достаточно того, подумал, что Марта влюблено смотрит на его четкий профиль.
Вот так… Чуть повернуть голову… Выверенный ракурс… Наверное, Марта считает, что он задумался о новых шедеврах… Почему нет? Он ведь делится с нею сокровенным. Так она думает… Он усмехнулся. Марту сейчас, наверное, заливает теплая волна. Она ведь не может представить глаза Шивцова. Она ведь никогда не видел глаз этого тупого быка…
