Когда же галки, что расселись на самых высоких башнях Эрла, при-метили над заиндевелыми полями алый ободок солнца, Орион спустился с холмов вместе со своими гончими и троллями, неся превосходную голо-ву, лучше которой охотнику за единорогами и желать нечего. Очень скоро гончие, усталые, но довольные, свернулись в своих конурах, а Орион улегся в постель; тролли же на своей голубятне понемногу нача-ли ощущать то, что ни один из них, кроме Лурулу, доселе не чувство-вал, - тягостное, изнуряющее бремя времени.
Орион проспал весь день, а вместе с ним и гончие; ни одному псу не было дела, с какой стати он спит и как именно. Троллей же одолевало беспокойство: они изо всех сил старались заснуть как можно быстрее, в надежде защититься хотя бы отчасти от яростного натиска времени, - гости из Эльфландии опасались, что время уже угрожающе подступило к ним. А вечером, пока все они спали, - гончие, тролли и Орион, - в кузнице Нарла снова сошелся парламент Эрла.
Из кузницы во внутренние покои прошествовали, потирая руки и улыбаясь, двенадцать стариков, - пышущие здоровьем, разрумянившиеся от резкого северного ветра и собственных развеселых предчувствий: очень довольные тем, что правитель их наконец-то проявил себя чаро-деем, они предвидели великие события, что грядут в Эрл.
- Народ, - обратился Нарл ко всем собравшимся, называя их так по древнему обычаю, - разве не наступили для нас и для нашей долины отрадные дни? Глядите: все сбывается, что замыслили мы встарь. Ибо правитель наш воистину наделен магией, как мы того и желали, и волшебные твари явились к нему из нездешних угодьев, и все они повинуются его воле.
- Воистину так, - подтвердили все, кроме Гасика, торговца скотом.
Деревушка Эрл, маленькая и древняя, лежала вдали от наезженных путей, запертая в глубокой долине; ни малейшего следа не довелось ей оставить в истории; но двенадцать парламентариев всей душою любили свое село и мечтали его прославить. Теперь же возликовали они, внимая словам Нарла.
- Какая другая деревня, - молвил кузнец, - сносится с нездешним миром?
Но Гасик, хотя и разделял радость односельчан, все-таки поднялся на ноги, едва общее ликование слегка поутихло.
- Немало невиданных тварей, - молвил он, - нагрянуло в нашу деревню из нездешних угодьев. Может статься, люди и обычаи ведомых нам полей все-таки лучше.
Однако От и Трель с презрением отнеслись к подобным речам.
- Магия не в пример лучше, - объявили все.
И Гасик снова замолчал, и более не поднимал голоса против столь многих; и по кругу заходили чаши с медом, и все принялись толковать о славе Эрла; и Гасик позабыл о своем дурном настроении, и о страхах, дурным настроением подсказанных.
До глубокой ночи веселились парламентарии: они пили мед, и с его безыскусной помощью заглядывали в грядущие года так далеко, как только может проникнуть взор человеческий. Однако радовались и лико-вали они с оглядкой, осмотрительно понизив голос, дабы не услышал их бдительный Фриар; ибо радость пришла к селянам из тех краев, которым самая мысль о спасении была заказана, и надежды свои возложили селя-не встарь на магию, противу которой (как превосходно они знали), гневно гудела по вечерам каждая нота фриарова колокола. Парламентарии разошлись поздно, восхваляя магию приглушенными голосами, и возвратились к домам своим, постаравшись остаться незамеченными, ибо опасались проклятия, что Фриар обрушил на головы единорогов, и боя-лись, как бы их, парламентариев, собственные имена не оказались вплетены в одно из проклятий, призванных сим достойным на созданий магических.
На следующий день Орион дал своим гончим отдых, а тролли и оби-татели Эрла глазели друг на друга. Но день спустя Орион взял в руки меч, собрал отряд троллей и свору псов, и все они снова отправились далеко за холмы, к туманной опаловой границе, дабы подстеречь едино-рогов, что выходят из сумерек вечерами.
Они приблизились к границе достаточно далеко от того места, где вспугнули добычу только тремя вечерами раньше. Болтливые тролли ука-зывали Ориону путь: уж они-то отлично знали излюбленные пастбища не-общительных единорогов. И вот наступил земной вечер, бескрайний и безмолвный, и все вокруг поблекло, сливаясь с сумерками; но не услы-шали охотники поступи единорогов, и не приметили ослепительно-белого отблеска. Однако же тролли хорошо знали свое дело: когда Орион уже отчаялся было поохотиться этой ночью, и показалось ему, что в вечер-ней мгле нет ни души, на земном краю сумерек, где только мгновение назад не было ровным счетом ничего, возник единорог. Очень скоро зверь медленно двинулся вперед сквозь земную траву и удалился в поля людей на несколько ярдов.
За ним последовал другой, и тоже отошел на несколько ярдов; и оба замерли, словно статуи, на пятнадцать наших земных минут: двига-лись только уши. Все это время тролли успокаивали гончих, что затаились под плетнем ведомых нам полей. Тьма почти скрыла их, когда единороги, наконец, стронулись с места. И, как только самый крупный удалился от границы на достаточное расстояние, тролли спустили гон-чих со своры, и с пронзительными насмешливыми воплями помчались вместе с псами вдогонку за единорогом, ничуть не сомневаясь, что надменная голова зверя у них уже почти что в руках.
Но хотя цепкие, крохотные умы троллей узнали о Земле уже немало, они еще не успели постичь изменчивость луны. Темнота оказалась для троллей внове, и собак они очень скоро растеряли. Одержимый охотой Орион выбрал неподходящую ночь: мгла стояла непроглядная, луна вышла только под утро. Очень скоро отстал и он.
Ориону не составило труда собрать троллей: в ночи тут и там слы-шались их легкомысленные вопли. Собратья Лурулу послушно явились на рог, но ни одна из гончих не оставила бы пряного магического следа ради охотничьего рога какого-то там смертного. Усталые псы добрели домой на следующий день: единорога они упустили.
И в то время как вечером после охоты каждый тролль обхаживал и кормил свою гончую, и раскладывал для нее охапку соломы, и расчесы-вал шерсть, и вынимал из лап колючки, и выпутывал из ушей репьи, Лу-рулу сидел в одиночестве, на протяжении целых часов напрягая свой крохотный сметливый ум, подобный маленькой яркой искре зажигательного стекла, над одним вопросом. Вопрос, над которым размышлял Лурулу поздней ночью, заключался в том, как охотиться на единорогов с гончими в полной темноте. И к полуночи в эльфийском уме тролля созрел ясный план.
Глава 29.
О ТОМ, КАК ЗАМАНИЛИ НАРОД БОЛОТ.
На закате следующего дня возможно было бы при желании заметить одинокого путника, направляющегося к болотам, что раскинулись вдоль хуторских окраин на юго-востоке, в некотором отдалении от Эрла: жут-кая пустошь протянулась до самого горизонта, и даже через границу, в угодья Эльфландии. Свет над землею медленно угасал; трясины зловеще поблескивали.
