— Куат искренне верил, что он добр. Искалеченный юноша уже не сможет быть кумиром народа Ксанаду, каким он был раньше, побеждая в состязаниях. И поэтому Куат решил не заменять его гомункулом. Но он не осознал, что тем самым у юноши была отнята возможность осуществить главную цель в своей жизни; с таким же успехом его можно было заменить гомункулом.
При виде Лэри Маду зарыдала. Куат с выражением суровой доброты на лице погладил ее по голове.
— Мы позаботимся о нем. И, клянусь Венерой, мы одурачим всех, державших пари сегодня! Они думают, что Джогль уже не способен быть первым, они будут одурачены! Конечно, это только на один забег, но победа стоит этого!
«Стоит этого! — подумал Повелитель Пространства. — Стоит всей оставшейся жизни Лэри, который уже не сможет заниматься тем, что любил больше всего.»
«Стоит этого! — подумала Маду. — Никогда больше не танцевать, не мчаться навстречу ветру под восторженные крики рукоплещущей толпы.»
«Стоит этого! — подумал Лэри. — Что же может стоить больше этого?»
Джогль на корпус опередила всех.
Куат, не скрывая радости, обратился к окружающим:
— До встречи в Большом зале дворца. Я хочу собрать свои ставки.
Лицо Маду было словно высечено из мрамора, когда она катила Лэри к специальной коляске, запряженной двумя кошками за стадионом.
Повелитель Кемаль, не проронив ни слова, вскочил на Гризельду. Он хотел хотя бы на минуту остаться один. Они удалялись, связанные молчанием, от стен города. Кемаль услышал крик, доносившийся со стороны городских ворот, но не обратил на него внимания. Он думал о Лэри. Крик повторился. Вдруг Гризельда споткнулась и упала. В мгновение ока Повелитель Пространства был на земле. Ее глаза застыли, из шеи торчал дротик писанг. Она пыталась лизнуть его руку; он ласкал ее, с глазами, полными слез. Она последний раз вздохнула, посмотрела на него, дернулась и умерла. Часть его как будто умерла вместе с ней.
У городских ворот он опросил стражу. В период между скачками и сбором плодов никто не мог покинуть город. Гризельда стала жертвой административного рвения. Все забыли сказать об этом Повелителю Пространства. В молчании он шел назад по улицам города. Каким прекрасным он казался ему еще не так давно, как пуст и как печален он был теперь. Кемаль появился в Большом зале сразу после Маду и Лэри. Было странно, что его страстное влечение к Маду увяло, словно цветок на морозе.
Хохоча, вошел Куат.
Повелитель Пространства более двух веков будет терзаться одним вопросом: когда цель оправдывает средства? Когда закон был абсолютным? Перед его взором проносились картины — Гризельда, летящая над дюнами и равнинами; невинная, как заря, Маду; Лэри, танцующий над мрачным морем.
— Джуди, — потребовал Куат.
Маду грациозно направилась к столику и взяла кувшин с двумя горлышками.
Связавшись с О’Дуардом, Повелитель Пространства увидел, как струя писанга влилась в эмбиотическую жидкость с гомункулами.
Вскоре они погибнут.
Куат засмеялся:
— Я выиграл сегодня все пари.
Он перевел взгляд на Повелителя Кемаля. Почти незаметно большой палец Маду переместился с одного горлышка на другое…
Для Повелителя Кемаля наступила бесконечная ночь…
Планета Шеол
Повесть
(Перевод Л. Ткачука)
Огромная разница была в том, как обращались с Мерсером на лайнере и на челноке. Когда стюарды лайнера приносили ему еду, они откровенно насмехались над ним.
— Кричи громче и усерднее, — издевался стюард с крысиным лицом, — и тогда мы все узнаем тебя во время радиотрансляции наказания в день рождения Императора.
Другой, жирный, облизал кончиком влажного красного языка свои полные, ярко-алые губы и добавил: — Будь благоразумен, мужик. Если не возьмешь себя в руки, то наверняка сыграешь в ящик, как уже было со многими. Случается и приятное… как там это называется… Может, ты станешь женщиной. А может превратишься сразу в двоих людей… Послушай-ка, браток, если это действительно безумно забавно, дай мне знать… — Мерсер ничего не ответил. У него было достаточно собственных проблем, чтобы не задумываться об издевательствах.
На челноке все было по-другому. Биофармацевтический персонал работал споро и без эмоций. С него быстро сняли кандалы и оставили их на лайнере. Когда он ступил на борт челнока полностью обнаженный, его тщательно осмотрели, словно диковинное растение или экспонат для хирургических изысканий. Они были даже почти радушны в своей профессиональной сноровке. С ним обращались не как с преступником, а как с подопытным экземпляром.
Мужчины и женщины, облаченные в медицинские халаты, осматривали его так, будто он уже был мертвым.
Он пытался говорить. Мужчина постарше и солидней остальных, произнес твердо и ясно:
— Не беспокойтесь о собеседовании. Я сам переговорю с вами очень скоро. То, чему вы сейчас подвергаетесь, всего лишь предварительная подготовка с целью определения вашего физического состояния. Повернитесь, пожалуйста.
Мерсер повернулся. Санитар натер его спину каким-то сильным антисептиком.
— Сейчас начнутся уколы, — сказал один из техников, — но ничего серьезного или болезненного. Мы определяем плотность различных участков вашей кожи.
Мерсер, раздосадованный таким равнодушием, заговорил тотчас, как только игла резко и довольно неприятно вонзилась чуть выше шестого позвонка:
— Вам известно, кто я?
— Да, разумеется, мы знаем, кто вы, — раздался женский голос. — Все данные об этом имеются в вашем личном деле. Главврач поговорит с вами позднее, и вы сможете рассказать ему о вашем преступлении, если захотите. А пока потише. Мы проверяем вашу кожу, и вы будете чувствовать себя гораздо лучше, если эта процедура не затянется по вашей вине.
Честность заставила ее добавить:
— Да и мы получаем более достоверные данные.
В своей работе они не теряли напрасно времени. Он исподволь наблюдал за их действиями. В поведении врачей ничего не свидетельствовало, что они являются дьяволами во плоти, орудовавшими в преддверии ада, ничего не указывало на то, что это был спутник планеты Шеол, окончательное и крайнее место наказания и позора. На вид они были такими же медицинскими работниками, как и в прежней его жизни до совершения преступления, которому не было названия.
Они переходили от одной процедуры к другой. Женщина в хирургической маске жестом велела ему приблизиться.
— Ложитесь, пожалуйста.
