- Останьтесь здесь! - воскликнула вдруг девушка с русыми волосами, собранными в узел, подбежав как раз в эту минуту к Пете.- На этой земле неплохо живется. Здесь еще столько работы!
- Обязательно летите! - убеждал моряк.- Тут кто-нибудь вас заменит, а уж там заменить некем!
- Загляните и на другие звезды! Должна же там быть жизнь! - добавил поэт, прибежавший следом за девушкой.- Неужели солнечные лучи там светят впустую? Неужели мы сироты, покинутые в небесной бездне? Где-нибудь у нас должны быть браться и сестры! Поищите их!
- И привезите с собой какую-нибудь живую душу, чтобы показать нам,посмеивался моложавый старичок, который тоже не мог расстаться с Петей.
Казалось, начинается новая беседа, но Петя не дал себя спровоцировать. Чтобы больше не отвечать на вопросы, он стал снова пожимать и трясти всем руки.
- Прощайте, друзья! Всего хорошего! До свидания...
Они больше не задерживали Петю. Все растроганно смотрели на него, некоторые дотрагивались до его пиджака, другие гладили по рукаву, многие уходили и снова возвращались:
- Ну, счастливого пути!
- И возвращайтесь живым и здоровым!
- И смотрите хорошенько!
- Мы придем еще попрощаться с вами у старта...
Один за другим они уходили. Последней подошла к Пете девушка с серыми глазами. Только теперь он заметил ее. У нее были темнорусые, слегка растрепавшиеся волосы, полукругом подстриженные на шее. Совершенная красота ео нежного, тонкого лица была защищена броней гордости и поэтому казалась недосягаемой. Но теперь лицо девушки и вся ее фигура отражали покорную нерешительность.
Она огляделать по сторонам и вдруг выпалила одним духом:
- Можете меня поцеловать, если хотите...
- Я?
Петя весь покраснел, даже уши у него запылали.
- Но почему? - опросил он, недоумевая.
- Потому что... звезды...- прошептала она, но потом вызывающе добавила: - Все равно мы больше никогда не увидимся...
Вместо того чтобы броситься к ней и заключить ее в свои объятия, Петя сделал нерешительный шаг вперед и робко и неловко подставил губы. Но девушка вдруг рассмеялась, повернулась на каблучке и убежала.
Петя был снова один. Он старался как можно скорее стряхнуть с себя впечатление от этой глупой встречи, рассеять грусть, незаметно закравшуюся в его сердце. Прочь все это, прочь все эфемерное, что могло бы привязать его к Земле... Он снова влился в бесформенный человеческий поток, который раньше так трогал его. И зря! - решил он. Вот толпа, а вглядись поближе! Она состоит из весьма конкретных индивидуумов, и у каждого из них свои запросы, свои проблемы, свои убеждения, своя правда.
Не нужно и нельзя, чтобы прощание было грустным и сентиментальным, потому что Земля - гордая, крепкая планета, она остается здесь и будет и без него продолжать жить, цвести и звучать, где бы он ни находился...
Он сказал им, что полетит на другую планету, и никто даже особенно не удивился этому. Жители Земли уже перестают удивляться. Они только прощались с ним, как со своим сыном, эти незнакомые люди. Можно было подумать, что сама Земля пришла попрощаться с ним.
И внезапно его охватило чувство гордости, что и он сын этой матери, член многочисленной семьи живых существ, называемых людьми! И эта планета, по имени Земля, посылает его на другую планету! Свою связь с Землей, свое происхождение, свою родину, свое гражданство он гордо понесет вверх, в бесконечную вселенную, как посланник существ, которых породила его родная...
Почги в самую последнюю минуту, когда уже все было готово к отлету "Путника", всех ошеломило неожиданное извести-е, что старт откладывается на неопределенное время. При последней проверке вычислений скорости академик Меркулов обнаружил неточность, и все подсчеты и карты были возвращены в Академию астронавтики для дополнительной проверки.
На какое время откладывается полет, никто не знал. Существовали только догадки. На неделю, на месяц, на год. Раздались голоса пессимистов и нытиков: "Путник" якобы неправильно сконструирован, и его следует просто сдать в лом; нужно строить заново что-то другое. Многоэтажные гостиницы, выстроенные вокруг гигантского амфитеатра, начали пустеть. Ученые, научные сотрудники и почетные гости, съехавшиеся со всех континентов, чтобы посмотреть на эпохальное зрелище, степенно и не торопясь разъезжались по домам. Воздушное пространство над аэродромом наполнилось жужжанием частных самолетов, аэробусов и экспрессов, на которых возвращались гости, приехавшие издалека, даже из-за океанов. Живущие поближе использовали вертолеты, а те, кто жил рядом,- крылья. По магистралям, веерообразно разбегающимся во все концы света, двинулись в обратный путь бесконечные машины.
Опустела предназначенная для "Путника" бетонная дорожка, наклонно поднимающаяся вверх на головокружительную высоту. Она выглядела сейчас мрачно и трагически, как мост во вселенную, обрушившийся у самой земли, как смелая мечта, которую творец не решился додумать до конца. Половина последнего пролета печально торчала в воздухе, похожая на сломанное крыло или отбитую руку, слишком смело простершуюся к звездам.
Вокруг воцарилась тягостная тишина, зловеще молчали и газеты похоронное настроение овладело всей землей.
Петя сердился. Душой и телом он был подготовлен к назначенному сроку, каждым нервом ожидал его и теперь беспомощно повис в воздухе, как торчащий отрезок пролета моста. Он стоял на земле лишь одной ногой, а в мыслях давно уже находился за ее пределами. И вдруг это возвращение - еще до того, как отправиться! Дома довольна будет, наверное, только одна мама, предполагал он, и ему казалось, что она радуется его несчастью.
Поэтому он ушел из дому и бродил по городу, чтобы отвлечься и рассеяться. Углубившись в свои исследования, он не замечал людей и созданных ими вещей. Если что-нибудь все-таки привлекало его внимание, он говорил Себе: замечательно, но пока мне не до этого. После, потом, в другое время. А это означало для него: когда я вернусь...
Уже несколько лет Петя знал, что полетит. Его обязательно пошлют в это путешествие не только из-за всеобщего уважения к его отцу, но и благодаря признанию его собственных исследовательских работ о предполагаемой флоре на Марсе. Но каким все будет, когда он вернется, каким будет он сам, какими глазами будет смотреть на мир - над этими вопросами Петя не ломал себе головы. А пока, до своего возвращения, он все отложил, от всего отказался, ничего не разрешал себе. Если же случай приводил его к картине художника или к скульптуре, которые ему нравились, он ограждал себя от осаждающих его лучей прекрасного и старался понять и оценить произведение "по-новому", взглянуть на него глазами человека, который "узрел"...
