Д-р Маркус отказывалась ему помогать. Когда на занятии Зеб осмеливался поднять руку, она неизменно злилась.
— В чем разница? Вы хотите сказать, что не видите разницы между живым человеком и механизмом, единственный смысл существования которого — делать то, чего сами люди делать не желают, и помогать им получать удовольствие от излюбленных занятий? Господи, Зеб, знали бы вы, как меня тошнит, когда я думаю, сколько времени трачу зря, пытаясь проявить к вам, жуликам, терпение и наставить вас на путь истинный! Ладно, навострите уши: сейчас я специально для вас, прожженного лентяя, изложу разницу между Гардеробом человека с тонким вкусом и оперением сутенера…
В конце занятия Лори, потаскуха с зелеными ресницами, взяла его под руку и сочувственно проворковала:
— Старая стерва вьет из тебя веревки, миленький. Меня так и подмывало крикнуть: да оставь ты его в покое! И крикнула бы, если б не знала, что еще одно замечание — и мне дадут коленом под зад.
— Все равно спасибо, Лори.
Теперь, располагая биохимическими рецепторами, как и подобает городскому джентльмену, он обнаружил, что Лори обильно полиса духами. Он распознал аромат мускуса, розы, мяты, ванили. Оказалось, что нюхать духи — совсем не то, что определять содержание в воздухе над соевым полем углекислого газа, озона, водного пара и твердых частиц. Он почувствовал неловкость.
Выйдя с Зебом из класса, Лори призывно улыбнулась.
— Мы с тобой поладим, только расслабься. Хочешь немного потанцевать?
Зеб еще не проверил большую часть своих новых навыков.
— Можно, — ответил он, удивляясь самому себе.
— Слушай, почему бы нам не посидеть где-нибудь, чтобы получше познакомиться?
— Я бы не возражал, Лори, только мне пора на работу.
— Я знаю, где ты вкалываешь! — Она еще сильнее сжала ему руку. — Там поблизости есть классное местечко. Пойдем! Ничего не случится, если ты приступишь к делу чуть позже обычного. Останови такси!
«Отличное местечко» оказалось низким бетонным сооружением, бывшим гаражом. Оно стояло на углу, напротив торгового центра, видавшего лучшие дни. Над дверью горела надпись:
РАЙОННЫЙ ПРИЮТ И ЦЕНТР ДОСУГА.
ГОСПОДЬ ЛЮБИТ ВАС!
— Церковь! — обрадовался Зеб. Его тут же охватили воспоминания о счастливых деньках, когда он пел в хоре преподобного Хармсуоллоу.
— Вроде того, — согласилась Лори, расплачиваясь с таксистом.
— Но священников здесь не видно и не слышно. Пойдем! Ты со всеми познакомишься и сам разберешься, что к чему.
На церковь это походило мало. Большое низкое помещение было заставлено сколоченными на скорую руку столами и складными стульями. Посередине оставалось свободное место для танцев, где толклась дюжина роботов обоих полов.
Народу собралось немало, большинство скорее смахивало на соучеников Зеба, чем на паству преподобного Хармсуоллоу. Усталая увядшая женщина — единственный признак первоначального назначения заведения — дремала у двери за столиком с религиозной литературой, не обращая внимания на адский грохот. От шума у Зеба немедленно включился автоматический регулятор громкости.
Грохот издавал оркестр из десяти музыкантов, аккомпанирующий шести певцам. Внимательно приглядевшись к последним, Зеб узнал в некоторых людей.
Какова все же цель этого клуба? Обеспечить аудиторию людям, желающим блеснуть талантами, или дать выход их желанию сеять духовную истину? Скорее всего, то и другое. Однако настроение толпы подчинялось собственным законам. Помимо роботов-танцоров, здесь были картежники, любители посудачить, похохотать, покричать друг на друга.
При появлении Зеба и Лори один из сидевших за столами — низенький и тощий — встрепенулся. Это был Тимоти. Таким Зеб его еще не видел: возбужденным и недоумевающим.
— Зеб? Какими судьбами?
— Здравствуй, Тимоти, — ответил Зеб осторожно. Тимоти, впрочем, был искренне рад его появлению. Он выдвинул стул, приглашая Зеба присесть, но тут вмешалась Лори.
— А танец?
— Потанцуй с кем-нибудь еще, — предложил ей Тимоти. — А я пока познакомлю Зеба со своими друзьями. Вот этот, здоровенный — Милт. Дальше Гарри, Александра, Уолтер 23-Х, девчонку звать Салли, а это — Сью. У нас тут что-то вроде дискуссионного кружка.
— Зеб! — позвала Лори, но Зеб покачал головой.
— Подожди немного. — Он сел и огляделся. Группа выглядела необычно. Салли напоминала телосложением шестилетнего ребенка, однако шрамы на ее лице и руках наводили на размышления. Остальные были кто мал, кто велик, кто молод, кто стар. У всех, впрочем, имелось сходство: никто не улыбался. Тимоти тоже сидел мрачный. Если он действительно обрадовался появлению Зеба, то радость на его лице не отразилась.
— Ты уж прости, — напомнил ему Зеб, — но в прошлую нашу встречу ты не проявил дружелюбия.
Тимоти смутился. Его подвижное лицо способно было выражать несколько эмоций одновременно.
— Вспомнил тоже! — отмахнулся он.
Здоровяк по имени Милт наклонился к Зебу.
— Отверженным надо держаться вместе, Зеб, — сказал он. — Несправедливость превращает нас в братьев.
— И в сестер, — поддакнула Салли.
— Точно. Все мы — отбросы, всех нас ждет либо переработка, либо свалка. Взять хоть Тимоти. Пару дней назад он пришел сюда — ты уж извини, Зеб, — таким же невеждой, как ты. Винить его в этом можно не больше, чем тебя. Ты сходишь со сборочной линии, в тебя вводят программу, и ты стараешься быть хорошим роботом, как тебе велят. Все через это прошли.
Тимоти ретиво кивал. Но, глянув поверх головы Зеба, он скривился.
— Снова она!
Лори приближалась, неся две высокие кружки с пышными шапками пены.
— Выбирай, Зеб, — предложила она. — Либо танцуем, либо возвращаешься домой один.
Зеб колебался. Чтобы потянуть время, он отхлебнул пива. У него было не так много приятельниц, чтобы ими разбрасываться, но, с другой стороны, за этим столом происходило нечто интересное, и ему хотелось узнать об этом побольше.
— Ну, Зеб? — зловеще прошипела Лори.
Он хлебнул еще. Было приятно ощущать, как холодная жидкость стекает по новеньким трубкам в канистру в его правом бедре. Химические сенсоры в канистре определяли содержание алкоголя в жидкости и оказывали влияние на его восприятие действительности: музыка стала громче, помещение — светлее.
— Хорошее пиво, Лори, — сказал он слегка заплетающимся языком.
— Кажется, ты хвалился, что умеешь танцевать, Зеб, — напомнила она. — Пора показать.
Тимоти обреченно махнул рукой.
— Иди, иначе она не отвяжется. А потом возвращайся. Надо потолковать.
