Но поговорить с лейтенантом не удалось: граф усадил его на почетное место по правую руку от себя, вдали от приятелей. Было в этом нечто неправильное, ведь это место должно было достаться самой леди Аланис! Но ей нездоровилось, да и граф сказал, что благоразумней будет не показывать миледи слугам до поры, и обед герцогине подали в спальню. Джоакин пил очень мало вина, стараясь не захмелеть, и дожидался конца трапезы. Едва лейтенант выйдет из-за стола, нужно сразу обратиться к нему… Но и после обеда ничего не вышло: граф позвал рыцарей в свой кабинет обсудить дела. Джоакин шатался по дому, не находя себе места. Подогреваемая бездействием, тревога росла. Он принялся приставать к слугам и стражникам с вопросами: не давал ли граф каких распоряжений? Что говорил о комнатах – надолго их выделяет, или на день-два? А еду на завтра на шестерых гостей велел готовить или на четырех?.. Но не узнал ничего полезного, кроме того, что одна из горничных положила на Джоакина глаз, а к другой тем временем подкатывал Берк, но был обращен ею в позорное бегство.
Тогда воина посетила дичайшая мысль. Кто-то даже назвал бы ее постыдной, но трудное время требует нелегких решений, а цель оправдывает тактическую хитрость… Словом, он решил подслушать под дверью кабинета: о чем там совещаются граф с лейтенантом? Не упомянется ли будущая судьба двух наемников?
Выяснить расположение кабинета не составило труда. План провалился по иной причине: часовые охраняли коридор. Едва Джоакин сунул туда нос, как воин Блэкмора спросил:
– Ты к кому?
Он вынужден был сказать, что пришел к сиру Хамфри.
– Твой лейтенант занят. Иди в гостевые, там жди.
Джоакин отступил и рассмотрел возможность обходного маневра: залезть по стене и подслушать у окна. Он потратил немало минут на поиски нужного окна, благословил архитектора и его предков до четвертого колена, затем понял: кабинет выходит на наружную стену здания. Чтобы залезть по ней, нужно сперва покинуть замок. Этого ему не позволили часовые у ворот: не велено, ночь на дворе, нечего шастать. Джоакин в отчаянии вскричал:
– Я не служу вашему графу! Я здесь гость, олухи!
– Тогда тем более не велено, – отрезал часовой.
Он ретировался. На подворье столкнулся с Берком, который также пребывал не в лучшем расположении духа после фиаско с горничной. Приятели поделились бедами. Джоакин великодушно позволил Берку первым излить печаль, а затем сказал:
– А я вот тревожусь, что нас с тобой уволят. И, если подумать, то моя беда посерьезней твоей. Ведь горничных в Альмере сколько угодно, в любом городе или замке найдешь. А леди Аланис – одна. Если завтра нас рассчитают, то как я к ней попаду на службу? Никак!
Уязвленный таким пренебрежением к его страданиям, Берк ехидно бросил:
– Ну, так иди и поговори с нею! Что ты к лейтенанту цепляешься? Хочешь служить миледи – вот с ней и договорись.
Прозорливый человек поразмыслил бы минут несколько и сообразил, что Берк, пожалуй, шутит. Близилась полночь, герцогиня Аланис, очевидно, спала. И если тебе не доводилось видеть, как ведет себя герцогиня, разбуженная среди ночи, то все же нет веских оснований ждать от нее радости… Но Джоакин принял за чистую монету, сказал:
– Благодарю за поддержку, дружище! А то я все не мог решиться.
И зашагал в гостевой дом. Смело поднялся на третий этаж (мужские комнаты были на втором этаже, дамские – на третьем), вступил в коридор и… наткнулся на стражников графа Блэкмора.
– Я к госпоже, – заявил Джоакин, не сбавляя ходу.
Часовые преградили путь:
– Не положено.
– Мне только на пару слов…
– Какая еще пара слов?! Не слышал – не положено!
И тут Джоакин рассвирепел. Надвинулся на стражника, грозно зарычал:
– А кто ты, собственно, такой?! Я иду к своей госпоже! На каком основании ты мне мешаешь?!
– Милорд запретил…
– Причем тут твой милорд? Я служу не ему, а миледи! Хочу ее увидеть! Прочь с дороги!
– Миледи спит, – пришел на помощь второй стражник.
– Ты-то откуда знаешь?! Может, ты ей колыбельную спел? Одеяльцем укрыл?! Убирайся, говорю!
Подоспел и третий караульный – старший из них.
– Парень, ты верно говоришь, у тебя есть право увидеть госпожу. Но и нас пойми: милорд приказал – мы и стережем. Полезешь силой – будем драться. Ты один, нас трое… Словом, приходи лучше утром, а?
Джоакин прикинул, нахмурился, сделал шаг назад… Вдруг заорал во всю глотку:
– Софи!.. Софииии!
– Заткнись! – рявкнул первый стражник и двинулся к парню.
Джоакин выхватил искровый кинжал. Охранник заметил мерцающие очи, растерянно попятился, а парень продолжал орать:
– Софиии!
Служанка приоткрыла дверь, высунулась.
– Чего тебе?
– Подойди, будь добра. Меня, видишь, не пускают.
Софи не спорила – вышла, как была, в ночной сорочке. Стражники переглянулись. Потом старший хохотнул:
– Ты б сразу сказал, что нужна служанка, а не госпожа…
Часовые расступились, пропустив Софи к Джоакину. Она спросила:
– Что-то передать миледи?..
Когда миледи проснется, передай, что мне нужно поговорить с нею. Скажи, все, о чем я мечтаю, – верно служить ей. Скажи, преданней меня она не сыщет никого! И добавь, что неслучайно судьба привела меня к Эвергарду, когда миледи была в опасности.
Это Джоакин собирался сказать… Но кое-что переменилось: часовые замешкались прежде, чем выпустить Софи. Очень ему не понравилось это промедление. И он прошептал, наклонившись к уху служанки:
– Разбуди миледи. Пусть прикажет этим стражникам позвать сира Хамфри. А если откажутся… одевайтесь.
Софи кивнула без лишних вопросов. Хорошая девушка.
Она ушла в комнату, а Джоакин сбежал на второй этаж и постучался к лейтенанту. К счастью, тот уже вернулся от графа. Увидев Джоакина, сир Хамфри сказал:
– А, хорошо. Ты как раз нужен. Хотел поговорить о твоей будущей службе.
– Есть дело поважнее, – сказал Джоакин. – Кажется, мы в плену.
– С чего ты взял?
– Стража на воротах замка не выпускает наружу.
– Естественно: ворота ночью не отпираются.
– А стража у дверей миледи не пустила меня к ней.
– Ты ходил к миледи? С какой радости?!
– А когда Софи вышла из комнаты, часовые поколебались, выпускать ли. Понимаете, сир, если бы стража никого не пускала к миледи – это было бы ради ее безопасности. Но когда не выпускают из комнаты – уже похоже на темницу.
Сир Хамфри поразмыслил.
– Ерунда. Граф Блэкмор – вернейший человек. Двадцать лет служит его светлости…
– Его светлость умер, – отметил Джоакин.
Рыцарь подумал еще.
– Блэкмор целый час говорил со мной… Все расспрашивал – как доехали, что было в дороге, кого встречали. Если бы хотел пленить, просто бросил бы в темницу без лишних слов!
Вмешался Ланс:
– Как доехали, говоришь? Он выспрашивал, сколько человек знают о леди Аланис! Убедился, что знаем только мы. По-твоему, что случится дальше?
– Чертова тьма… – выронил Хамфри.
В дверь затарабанили:
– Это я, Берк! Впустите. Худые новости.
Они впустили, и Берк быстро заговорил:
– Блэкмор послал гонцов к приарху. Когда мы с тобой, Джо, разошлись, то я еще поторчал на подворье. И тут вижу: трое всадников на отличных конях подъезжают к воротам, и часовые отпирают, готовятся выпустить. А ты ведь говорил, что не выпускают. Я насторожился, подбежал к ним. Спрашиваю: куда едете? Уж не в Алеридан ли? Он в ответ: не твое дело. Я начал канючить: у меня там жена осталась, очень надо весточку передать, ну очень! А сир не отпускает. Передайте весточку моей кошечке, хорошо заплачу. Сир у меня щедрый!.. Они, понятно, отказали. Сказали, в Надежду скачут, Алеридан не при чем… Да только я понял, что врут.
Сир Хамфри размышлял недолго:
– Наверх. Поговорим с миледи.
– Нас попробуют не пустить, – предупредил Джоакин.
Они надели доспехи и вооружились. Когда вышли на лестницу, снизу послышались шаги. Десяток графских воинов поднимались с первого этажа. Их командир крикнул:
– Милорд велел привести вас четверых.
– Сдается мне, ваш милорд – нам не указ, – ответил сир Хамфри.
– Значит, добром не пойдете?
Лейтенант обнажил меч. Воины Блэкмора ринулись в атаку. Их позиция была неудобна: они наступали с лестницы, снизу, а Джоакин с друзьями отбивались, стоя вверху на площадке. Двое нападавших сразу получили ранения, один упал, мешая двигаться остальным. Атака захлебнулась.
– Держите лестницу, – велел сир Хамфри. – Я за миледи.
– Ее стерегут трое.
– Ага.
Он ушел вверх. Воины Блэкмора перегруппировались и снова рванулись на штурм. Джоакин, Берк и Ланс опять отшвырнули их. С третьего этажа донесся лязг мечей, чьи-то крики. Джоакин помнил, как бьется сир Хамфри, и был за него спокоен.
