локоть потащил воровку к лошади.
— Чего ж тогда этому не отдал?
— А чёрт его знает, что у него на уме.
— А-а, ты добрый и справедливый, что ли?
— Я? Да не смеши!
— Тогда что? Глаз на меня положил? — не унималась девчонка. — Ясно, враки это всё про участок! Конечно, кто ж не воспользуется, когда у него в руках симпатичная беззащитная девушка!
— Не льсти себе, детка! — с усмешкой бросил через плечо Блад.
— Ха! А когда я тебя поцеловала, ты ответил!
— И что? Это естественная реакция, нет?
— Вот как?! А если бы этот толстяк сейчас вздумал с тобой целоваться, ты был бы нежен? Или страстен?
Мужчина резко остановился, повернулся к девушке, по-прежнему сжимая её локоть. Она смотрела ему в глаза с бесстрашным весёлым нахальством.
— Ты прекрасно поняла, о чём я! — раздражённо процедил он.
— Я прекрасно поняла, что понравилась тебе, — хмыкнула воровка.
Блад глубоко вдохнул, успокаивая вскипевшее негодование.
— Ещё тогда, в том богатом доме, да? Ну, признайся! — подначила она.
— Но ты стащила мой кошелёк, и это испортило впечатление, — сдержанно ответил мужчина и поволок её дальше.
— Ага-а-а! — обрадовалась рыжая. — Я знала! Ты тоже мне понравился, кстати. Хорошо целуешься. И кошелёк увесистый!
— Замолчи, будь добра!
— А ты меня отпустишь, идёт?
— Ещё чего!
— Ещё? «Ещё», так и быть, могу ещё раз тебя поцеловать. Договорились?
— Нет, — Винтерсблад поймал за узду свою кобылу, подсадил болтливую спутницу в седло и сел сам позади неё, крепко придерживая девчонку рукой за талию: не вырвешься.
— Не боишься не справиться с конём одной рукой? — спросила воровка, покрутив головой по сторонам.
— Нет.
— Ты что, так хорошо держишься в седле? Ты ж воздушная пехота, не кавалерия!
— Да, я хорошо держусь в седле, — раздражённо ответил офицер, — жаль, что у тебя язык за зубами совсем не держится!
— Это тебя разжигает?
— Это действует мне на нервы.
— Что ж, — девчонка задрала голову, глядя куда-то на козырёк ближайшей к ним лавки, — тогда придётся их поберечь! Поль!
И тут откуда-то сверху на офицера обрушился громадный кот, с силой толкнув его всем своим весом. Неожиданный и мощный удар пришёлся мужчине в плечо и выбил лейтенанта из седла. Блад рухнул на мостовую, а девчонка пришпорила лошадь и понеслась по узкой улочке, перевернув лоток с яблоками и едва не затоптав торговку. Следом за беглянкой, задрав пушистый хвост, помчался серый котяра.
— Ах ты, бестия! — Винтерсблад с досадой хлопнул ладонью по брусчатке, но попал по замусоленному багету, который обронил кот.
Поднялся на ноги, со злостью пнул хлеб, потирая зашибленное плечо.
— Теперь-то я точно тебя найду, негодяйка! Ещё и лошадь мою увела!
«Беспалый Томми»
На следующее утро Винтерсбладу пришлось встать раньше обычного, чтобы успеть добраться до расположения пешком. За завтраком к нему подошёл один из солдат:
— Разрешите обратиться, господин лейтенант!
— Разрешаю.
— Вам просили передать, сэр, — солдат положил на стол перед Винтерсбладом его кошелёк, который вчерашняя воровка стащила ещё зимой.
Разумеется, он был пуст.
— А лошадка ваша в стойле, сэр!
Лейтенант глотнул кофе, пряча в кружке ухмылку и старательно хмуря брови.
— Кто и когда её привёл?
— Девушка, сэр. Рыжая такая, маленькая, улыбчивая. Вчера вечером, когда я в карауле стоял. Просила ещё передать благодарность за то, что одолжили, сэр.
— Кому передать?
— Вам, сэр!
Блад усмехнулся: девчонка не знала, как его зовут. А в расположении было несколько сотен солдат.
— Что именно она сказала?
— Сказала: «Передайте это, — часовой указал на кошелёк, — и лошадь высокому сероглазому лейтенанту. И скажите, что я благодарю за одолжение».
— И ты сразу понял, что она имеет в виду меня?
— Ну лошадка-то ваша, сэр, — солдат смутился и отвёл взгляд.
— Ну-ка, выкладывай, что недоговариваешь! — велел ему офицер.
— Простите, сэр! Она назвала вас фанаберистым, сэр.
Винтерсблад поперхнулся.
— И вот тут ты сразу догадался, о ком речь?
— Простите, сэр, — солдат старательно избегал взгляда лейтенанта, — разрешите идти, сэр?
— Иди, — махнул рукой Блад.
«Вот ведь… чертовка! Слово-то какое подобрала!» — подумал он. Несносная девчонка вызывала у него любопытство и некоторое уважение, но признаться себе, что после того поцелуя он надеялся встретить её ещё раз (и вовсе не из-за украденных денег), было выше его сил. Сейчас же это желание усилилось настолько, что не замечать его и дальше было невозможно.
К Винтерсбладу подсел уже отзавтракавший Асмунд.
— Что вечером? — спросил ротный.
— А что вечером?
— Занят? Может, в бар сходим? Выпьем, отдохнём.
Судя по напряжённому лицу Асмунда, в бар он предлагал сходить не просто так, был у него какой-то подспудный интерес.
— Можно, — кивнул Блад.
— Есть неплохой кабак в конце Дьюроут, «Мерзкая детка» называется.
— Ничего себе ты забрался — на противоположный край города! — удивился взводный. — И что там, в этой «Детке»? Не за особенной же выпивкой ты так далеко таскаешься!
Асмунд помолчал, пожевал губами, будто взвешивая, стоит ли раскрывать карты сразу или лучше отложить до вечера.
— Там девушка работает…
— О-о-о… — безнадёжно протянул Блад, — всё ясно!
— Да погоди ты окать! — вспылил Асмунд. — Чего тебе ясно-то? Ты её даже не видел! А я, может, жениться собрался!
— Какое «жениться», Грег? Ты оглядись: кто ты, где ты! Что с тобой завтра может произойти? С любым из нас!
— Что ж теперь — если война, то и не жить? Ты ещё слишком молод, тебе не понять. А мне уже за тридцать, я семью хочу!
— А она?
— Что — она?
— Она тоже хочет семью? Ждать тебя сидеть, гадать: живой ли, нет ли? Вот это вот всё…
