Мать побледнела. Губы ее улыбались, но взгляд погас, и она с излишним усердием принялась раскладывать немногочисленные вещи Корделии.
На четвертый день отпуска начальник Корделии, коммодор Тейлор, привел неприятного посетителя.
— Капитан Нейсмит, это доктор Мехта из медицинской службы экспедиционного корпуса.
Доктор Мехта оказалась стройной загорелой женщиной одних лет с Корделией. Темные волосы ее были гладко зачесаны назад, и вся она в своей голубой форме казалась холодно-стерильной.
— Опять психиатр, — вздохнула Корделия. Мышцы у основания ее шеи свело судорогой. Новые допросы — новые увертки, все более ненадежная паутина лжи для прикрытия прорех в ее истории. А за недомолвками прячется горькая правда Форкосигана…
— В ваше личное дело, наконец, попали доклады коммодора Спрейг. Увы, с большим опозданием. — Губы Тейлора сочувственно сжались. — Ужасно. Я очень сожалею. Если бы мы получили их раньше, вам не пришлось бы пройти через то, что случилось на прошлой неделе. И другим тоже.
Корделия покраснела.
— Я не хотела его лягнуть. Он просто на меня наткнулся. Такое больше не повторится.
Тейлор спрятал улыбку.
— Ну, я за него не голосовал. Зануда Фредди меня не заботит. Хотя, — тут коммодор откашлялся, — он-то как раз очень интересуется вами. Вы теперь знаменитость, нравится вам это или нет.
— А, чепуха.
— Это не чепуха. У вас есть обязательства.
«Чьи слова повторяешь, Билл? — подумала Корделия. — Это не твой голос».
Она помассировала шею.
— Я считаю, что выполнила все свои обязательства. Чего им еще от меня нужно?
Тейлор пожал плечами:
— Считается… Мне дали понять… В общем, вас ждет место в аппарате президента. В связи с вашим военным опытом. Когда вы поправитесь.
Корделия фыркнула.
— У них какие-то странные понятия относительно моей военной карьеры. Послушайте… Зануда Фредди пусть хоть накладной бюст надевает, чтобы охмурять избирателей-гермафродитов с Кварца. Но я не собираюсь играть роль п-пропагандистской коровы, которую будут доить какие-то партии. Выражаясь словами одного друга, у меня отвращение к политике.
— Ну… — Он пожал плечами, словно выполнил некий долг, и продолжил уже более твердо. — Как бы то ни было, в мои обязанности входит проследить за тем, чтобы вы были действительно готовы к службе.
— Я… я буду в порядке после м-месячного отпуска. Мне просто надо отдохнуть. Я хочу вернуться в астроэкспедицию.
— И вернетесь. Как только врачи признают вас годной.
— О! — Понадобилась почти минута, чтобы до нее дошел смысл сказанного. — Так. Погодите-ка. У меня было н-небольшое недоразумение с доктором Спрейг. Очень милая дама и рассуждает логически, но исходные посылки были неверны.
Коммодор Тейлор грустно посмотрел на нее.
— Кажется, сейчас мне лучше передать вас доктору Мехте. Она все четко объяснит. Вы будете с ней сотрудничать, правда, Корделия?
Корделия похолодела.
— Давайте внесем ясность. Вы хотите сказать, что если ваш специалист не будет мной доволен, я уже никогда не ступлю на корабль экспедиции? Никакого к-командования — и вообще никакой работы, так?
— Это… слишком жесткая формулировка. Но вы же сами знаете, что для астроэкспедиций, в которых небольшие группы людей надолго оказываются в изоляции, психопрофили имеют огромное значение.
— Да, я знаю. — Корделия изобразила улыбку. — Я б-буду сотрудничать. К-конечно.
— Ну вот, — жизнерадостно объявила доктор Мехта на следующий день, устанавливая свой ящичек на столе в квартире Нейсмитов, — это совершенно безвредный метод мониторинга. Вы ничего не почувствуете, вам он ничуть не повредит, а мне покажет, какие темы важны для вашего подсознания. — Она проглотила какую-то таблетку, объяснив: — Аллергия. Прошу меня извинить. Итак, рассматривайте наш сеанс как эмоциональную геологоразведку: она выявит, где прячется источник переживаний.
— И скажет вам, где бурить скважину, да?
— Вот именно. Вы разрешите мне закурить?
— Пожалуйста.
Мехта зажгла ароматную сигарету и тут же небрежно положила ее на край пепельницы, которую принесла с собой. Едкий дым заставил Корделию поморщиться. Странный порок для врача… Что же, у каждого свои слабости. Она взглянула на прибор, стараясь подавить раздражение.
— Ну, в качестве точки отсчета, — сказала Мехта, — июль.
— Я должна ответить «август» или еще что-то?
— Нет, это тест на свободные ассоциации — аппарат все сделает сам. Но если хотите, можете говорить.
— Ладно.
— Двенадцать.
«Апостолов, — подумала Корделия. — Дней рождественских каникул. Дюжина яиц».
— Смерть.
«Рождение, — подумала Корделия. — Эти барраярские аристократы все возлагают на детей. Имя, имущество, культуру, даже управление страной. Огромный груз — неудивительно, что под его тяжестью дети гнутся и ломаются».
— Рождение.
«Смерть, — подумала Корделия. — Человек без сына там просто ходячий призрак, не имеющий будущего. А когда их правительство терпит поражение, она платят жизнями своих детей. Пятью тысячами».
Мехта передвинула пепельницу влево. Так не стало лучше — наоборот.
— Секс.
«Вряд ли: я здесь, а он там…»
— Семнадцать.
«Емкостей, — подумала Корделия. — Интересно, как там эти несчастные зародыши?»
Доктор Мехта озадаченно уставилась на показания своего устройства.
— Семнадцать, — повторила она.
«Восемнадцать», — твердо подумала Корделия. Доктор Мехта сделала какую-то пометку.
— Адмирал Форратьер.
«Бедная зарезанная жаба. Наверное, ты говорил правду; ты должен был когда-то любить Эйрела, чтобы так его возненавидеть. Что он тебе мог сделать? Скорей всего, отверг твою любовь. Такую боль я могу понять. Возможно, у нас с тобой все же есть точка соприкосновения…»
Мехта подкрутила что-то, снова нахмурилась, повернула обратно.
— Адмирал Форкосиган.
«Ах, любимый, будем верны друг другу…» Корделия попыталась сосредоточиться на голубом кителе доктора Мехты. Да, сейчас у нее забьют фонтаны, если она начнет здесь копать свой колодец.
Мехта взглянула на часы и подалась вперед, став еще внимательнее:
— Давайте поговорим об адмирале Форкосигане.
«Давайте не будем», — подумала Корделия.
— Что вас интересует?
— Вы не знаете, он много работает с разведкой?
— Не думаю. Кажется, его главная специальность — оперативное планирование, стратегия, когда… когда он не занимается патрулированием.
