Морозов предоставил Майе в безраздельное пользование свою подмосковную дачу. Небольшой типовой домик. Три комнаты на первом этаже, одна большая – на втором. Камин, телевидение, Интернет, водопровод. Майя легко приспосабливается к новому быту. По сравнению с бытом отряда 731 дача Морозова кажется технологическим раем.
Путь в Россию оказался довольно простым. Друг Морозова, Арсен, выправил для Майи легальную справку о потере паспорта, а через свои медицинские связи Морозов сделал Майе документы о полной потере памяти. Месяц спустя она – новый человек. Все данные – имя, отчество, фамилию – оставили настоящими, только дату рождения поставили 7 июля 1989 года. Двадцать один год, так и есть на самом деле.
Если она вернётся в будущее, её биологический возраст будет больше, чем указанный во всемирной базе данных. Возможно, произойдёт сбой чипа, придётся проходить дополнительные процедуры.
Впрочем, это неважно. С девяностопроцентной вероятностью она никуда не вернётся.
В подвале Алексей Николаевич Морозов строит анабиозис. Ему сложнее, чем японцам, потому что у него нет такого финансирования и возможности проводить эксперименты на живых людях. С другой стороны, у него есть одиннадцать из двенадцати компонентов анксиолитика. Осталось подобрать последний.
Как хорошо расслабиться. Как хорошо ничего не делать. Как хорошо смотреть на открытый огонь, настоящий огонь с дровами, которые щёлкают и отбрасывают яркие искорки на деревянный пол. Как хорошо пить натуральный пуэр, привезенный из Китая, выдержанный в течение нескольких лет в земле, бодрящий, горький, вкусный. Майя понимает, что всё это иллюзия, что в этом мире выжить гораздо труднее, чем в её картонном, картинном и вышколенном столетии, но всё-таки здесь и сейчас она счастлива.
Ей интересно, что произошло с её знакомцами из 1945 года. Накамура совершил сэппуку, Иинг застрелил часовой, Мики погиб от штыка Накамуры. Судьбу Исии и Иосимуры она знает из исторических книг. Первый умер в 1959 году в возрасте шестидесяти семи лет (от рака горла, как и предполагалось), второй – в 1990 году в возрасте восьмидесяти трёх. Долгие счастливые жизни в окружении заботливых детей и внуков.
А что случилось с Джи? С Гу, с Ли, с Тинг? С предателем капитаном Дяченко? В принципе, это можно узнать, хотя непросто, весьма непросто. Есть ли у Майи на это время? Нет.
Амбициозный доктор Алексей Николаевич Морозов уже начал переводить чертежи с пластиковых пластин в электронный вид. Он делает это аккуратно, последовательно. Постепенно подбирает детали, необходимые для создания анабиозиса.
Каждый следующий изобретатель вечного двигателя первым делом начинает бояться. Страх становится его постоянным состоянием. Он боится, что его гениальное изобретение украдут, построят раньше и получат все деньги и славу. Из-за страха он отказывается идти в патентное бюро, потому что патент нужно оплачивать, и даже если патент получен, никто не гарантирует безопасность изобретения. Об этом Морозов рассказал Майе. Он долго объяснял ей систему получения авторского свидетельства, потому что в её времени всё это делается быстро, за полдня, просто по сети. Никаких патентных бюро давно не существует. Майя не знает, как работает эта система, но уж точно не так, как в двадцать первом веке.
Затем изобретатель посылает длинное письмо с описанием изобретения и начерченными от руки иллюстрациями в редакции различных технических журналов. Журналистов изобретатели почему-то не боятся.
«Откуда вы всё это знаете?» – спросила Майя.
«Сам таким был», – улыбнулся Морозов.
Сегодня Алексей Николаевич ведёт себя по-другому. Главное – построить. Затем – проверить работоспособность. Затем – патентовать.
«Мы отправим тебя в твоё время», – говорит он.
Майя лежит на диване, а на телеэкране поёт очередной сладкий мальчик, певец-однодневка. В её время подобного уже нет. Человек отходит на второй план перед мощью развлекательных технологий, в которых не задействованы людские ресурсы.
Самое смешное, что Майе нравится. Нет, не будущее. Ей нравятся эти мальчики-однодневки. Интересно, как они выглядят в жизни. Здесь, рядом с ней, возле камина.
Её мысли перескакивают на Морозова. Он слишком идеальный, слишком правильный. Грамотный, серьёзный врач, обеспеченный. Умеет работать головой и руками. Таких людей очень мало. И этот правильный, идеальный Морозов попался на её пути, именно он, русский, нашёл её в китайском бункере через шестьдесят пять лет после погружения в анабиоз. В этом есть что-то ненастоящее. Таких совпадений не бывает.
Дождь не усиливается и не ослабевает в течение трёх часов. Морозова сегодня не будет, он вернётся только завтра к вечеру. Майя неожиданно понимает, что ей не хватает мужчины. Такое бывает. Гречкин вызывал у неё не желание, а нечто вроде материнской нежности. Он был старше её на несколько лет, но оставался ребёнком – талантливым, весёлым и наивным. Она бы не «прокатила» его, как это называют мужчины (и думают, что женщины об этом не подозревают), закрутила бы с ним вполне серьёзный роман на год-полтора. Но не было чего-то важного, необходимого для того, чтобы влюбиться в Гречкина. Кто ещё был в её прошлом? Марк Певзнер? Он не нравился Майе как мужчина, не привлекал. Ник? Смешной конопатый Ник хорошо представлялся как друг, но не как любовник.
Она думает о них: «были». Думает: «казались». Думает: «чувствовали».
На самом деле они ещё не родились. Их не существует. Она старше каждого из них на шесть веков. Она рассыплется в прах и превратится в труху ещё до того, как они все родятся.
Майя начинает воображать свой идеал. Она никогда не задумывалась о том, какой мужчина ей нужен. У неё бывали парни, все они были развлечением. И она была развлечением для них. Сейчас ей нужен мужчина, который будет сильнее её. Потому что в 1945 году она была самой сильной. И в 2618 она была самой сильной. И в этом, 2010 году, она тоже кажется себе самой сильной. Морозов – это не мужчина. Это инструмент для изготовления анабиозиса.
Мужчина выше её – это важно. Ей надоело быть выше других. Она устала смотреть на мужчин сверху вниз. И он должен её вести. Потому что быть поводырём трудно, и Майя больше не хочет играть эту роль.
Майя, Майя, думай о будущем, которое наступит, только если за него драться. Только если по-прежнему быть сильной, по-прежнему вести мужчин за собой.
Майя не замечает, как проваливается в сон.
Морозов сидит на крутящемся стуле, забросив ноги на стол. Если бы в такой позе можно было принимать пациентов и просителей, его работоспособность увеличилась бы в несколько раз. Он прекрасно понимает героев вестернов, которые, кажется, никогда не спускают ноги со столешницы.
