— Ах, ты сомневаешься, да? Ну, хорошо. Возможно, он выплыл. И наверняка угодил в руки родеригианцев. Уж лучше бы ему утонуть.
Низа отвернулась и принялась с преувеличенным интересом рассматривать узор на ржавой решетке.
Кореана вздохнула. Этот неожиданный звук вновь привлек внимание девушки. Хозяйка погрузилась в глубокие раздумья. На лице ее появилось очень странное выражение, напугавшее Низу гораздо сильнее, чем неконтролируемый всплеск ярости.
Кореана заговорила, и в голосе ее проявились неожиданно мягкие нотки.
— Нет, грязная шлюха, я думаю, что ты права. Он жив. Его удачливость просто поражает. Почему бы такому человеку не уцелеть в мире гетманов и маргаров? Для него это просто досадные помехи, правда? Глупо с моей стороны надеяться, что эта история наконец закончилась.
Принцесса внезапно осознала, что любовь Кореаны сравнялась по силе с ненавистью. «Как странно, — подумала она, — разве чудовища могут любить?» А почему бы и нет? Руиза тоже можно назвать чудовищем, но ведь он любит ее, Низу.
Подобные мысли расстроили девушку, она постаралась выкинуть их из головы, но напоследок подумала, что у чудовищ бывает разный характер. В душе Руиза жестокость причудливо переплелась с добротой и милосердием.
Мармо нерешительно поинтересовался:
— Какие будут распоряжения, Кореана?
Впервые Низа услышала его истинный голос, голос старика, уставшего от слишком долгой жизни и мечтавшего обрести наконец покой.
— Держать курс на Эмбер? Там мы сможем получить неплохие деньги за подлодку и благополучно покинуть Суук.
Кореана стремительно повернулась к киборгу.
— О чем ты говоришь?!
Мармо пожал плечами.
— Нам необыкновенно повезло, что удалось спасти наши шкуры. Даже тебе наверняка не придет в голову возвращаться в Моревейник. Во второй раз нам уже не выбраться. Не можем мы вернуться и в «Черную Слезу», Родеригианцы, скорее всего, устроят там засаду.
Кореана шагнула к верному помощнику.
— Да, разумеется. Но ведь ты же не ждешь, что я отступлю именно теперь, не отомстив за все несчастья, случившиеся со мной по вине Руиза Ава? Ты что, с ума сошел?
Мармо слегка отпрянул и ничего не ответил. Кореана сжала кулаки и подступила ближе.
Низе вспомнилась сцена, которую она наблюдала на Фараоне незадолго до того, как ей исполнилось восемь лет.
Во дворец ее отца забрела труппа фокусников. Плохо обученные шарлатаны, они не могли порадовать зрителей высоким искусством. Но им принадлежали три ящерицы арройо, которых показывали в золоченых клетках. Девочка отправилась посмотреть, как их будут кормить. Рептилии питались детенышами каменного крота. Скупые, точные движения ящериц, неподвижно замершие, загипнотизированные жертвы, — теперешняя ситуация воскресила в памяти давно забытый эпизод.
— Кореана, — умоляюще произнес Мармо. — Пожалуйста, скажи, что ты намерена делать?
— Разве это не очевидно? Мы возвращаемся в Моревейник. Руиз придет за своей женщиной… или за геншами, а мы его поймаем. На этот раз наверняка.
— Ох, нет, — простонал киборг. — Моревейник превратился в пылающие развалины. Руиз Ав либо мертв, либо недосягаем для тебя. Но мы, к счастью, живы. Не позволяй призракам увлекать нас к смерти. Согласен, моя жизнь не доставляет мне особого удовольствия, но, кроме нее, у меня ничего нет, и мне хотелось бы сохранить ее.
Низа зачарованно наблюдала за жуткой сценой. Кореана остановилась перед своим помощником и взглянула в металлические глаза.
Мармо, мы так долго были вместе. Я никогда не думала, что ты решишь меня покинуть.
Она говорила странным, монотонным голосом.
Киборг покачал головой.
— Я не покидаю тебя, Кореана.
Женщина приложила руку к его щеке там, где металл сливался с живой плотью.
Конец наступил так быстро, что Низа не успела осознать, что происходит. Рука Кореаны сжала шею киборга, Мармо издал жужжащий звук, дернулся и замер.
На потрепанные шасси упало всего несколько капелек крови.
Хозяйка отвернулась, и ее голубые глаза на мгновение увлажнились.
Руиз скорчился среди камней, пытаясь уловить сквозь плеск волн, вопли морских птиц и шелест прибрежной травы какой-нибудь посторонний звук. Ничего. У него все еще был вибронож. Без сомнения, если Геджас выжил, он вооружен куда лучше. Но, скорее всего, «Голос» либо мертв, либо слишком тяжело ранен, чтобы искать с ним встречи. Последняя мысль слегка улучшила настроение бывшего агента.
Столь слабое утешение не могло заглушить тоску по Низе, которую он, скорее всего, больше никогда не увидит.
Кореана наверняка скроется в самой дальней части Суука, куда удастся забраться, истратив последние ресурсы подлодки. Вероятно, она продаст девушку или попытается утолить злобу, подвергнув жестоким пыткам возлюбленную своего врага.
Последнее представилось наиболее вероятным, когда он вспомнил безумный голос бывшей хозяйки. Оставалось надеяться, что выстрел Мольнеха поразил не только Гундреда, но и девушку… Однако сознание его не пожелало смириться со страшной мыслью.
«Ты попусту тратишь время», — прервал он сам себя и стал осторожно пробираться между валунами.
Добравшись до тропинки, бывший агент принялся за поиски сенсорных установок и проволок-ловушек. Какой родеригианский воин отправился бы в экспедицию, не захватив с собой столь необходимые вещи? Как ни странно, на тропинке не обнаружилось никаких неприятных сюрпризов. Руиз подумал, что Геджас все еще скрывается в скалах, и со всех ног помчался к лагерю.
Добравшись до просеки, Руиз ощутил сильную боль в поврежденных ребрах и уселся на камень, чтобы немного перевести дух. Эйндиукс исчез, и бывший агент ощутил некоторое облегчение. Если бы ему пришлось возиться с маленьким оранжевым человечком, шансы на выживание еще уменьшились бы.
Беглец услышал легкий шорох в кустах и тут же распластался за валуном, сжимая рукоятку виброножа.
В десяти метрах от него, на склоне холма появилась растрепанная голова Эйндиукса. На лице кока читалось явное любопытство.
Руиз не хотел рисковать. Возможно, Геджас использует его как приманку. Впрочем, родеригианец уже не раз имел возможность подстрелить противника.
— Эйндиукс, — позвал он. — Выходи. Все в порядке.
Человечек, смущенно улыбаясь и почесывая голову, прошлепал к нему. Бывший агент вновь уселся на камень.
Кок примостился рядом, сложив крохотные ручонки на коленях. Он посмотрел в лицо Руизу, и рот его задергался, словно в попытке прожевать горсть камешков. Наконец раздался тонкий, хрипловато попискивающий от долгого молчания голос:
