Почувствовав на своей руке ладонь жены, Эмилио обнял ее и прижал к себе. Ему казалось, будто он видит сон… впрочем, что еще может ощущать человек, когда его мир проваливается в тартарары, когда его родственники и друзья — в плену или уничтожены. Эти мысли рождали отвратительную тяжесть в желудке, но Эмилио не гнал их — не имел права закрывать глаза на происходящее. Хотя всякий раз его охватывала ярость — неудержимая, ищущая выхода…
Пришел черед кома. За его погрузкой надзирал Эрнст. Между аварийным аккумулятором и портативным генератором поставили комп — на случай, если понадобится записать информацию.
Наконец сборы закончены, последние пассажиры устроились в мягких гнездах среди баулов и матрасов. Люди еще суетились, но их движения и голоса обрели уверенность. До рассвета оставалось два часа, еще горели фонари на аккумуляторах, купола еще испускали желтое свечение. Но в шуме толпы и двигателей недоставало одного звука: ритмичного гула компрессоров. Пульса Нижней.
— Трогай! — закричал Эмилио водителю головной машины. Вездеходы взревели и тронулись в нелегкий путь по топкой дороге.
Следом брели люди. Колонна окончательно сформировалась у реки, миновала мельницу и вошла в лес. Справа холмы и лес смыкались, загораживая от людей ночной ландшафт. Все порождало ощущение иллюзорности: лучи фар, скользящие по зарослям тростника, травянистым склонам холмов и стволам деревьев, силуэты путников, противогазы, забавно шипящие и хлюпающие в унисон с гулом моторов. Самым удивительным было отсутствие жалоб, словно всех охватило безумие и они, сознавая это, смирились. Они знали, каково на вкус Мацианово правление, и слышали, как униаты обходятся со своими пленными. Они сделали выбор.
По обочинам дороги вздрагивали кусты и тростники высотой человеку по пояс, то и дело невидимые существа срывались с места и стремительно уносились по склону холма — казалось, по траве скользят гибкие проворные змейки. Милико указала на это мужу, а чуть позже в колонне зазвучали тревожные возгласы.
У Эмилио отлегло от сердца. Сжав и отпустив руку жены, он зашагал к зарослям. Колонна не остановилась.
— Хиза! — громко позвал он. — Хиза! Это я, Эмилио Константин. Вы нас видите?
Вскоре стайка низовиков пугливо выбралась на свет. Один из них вытянул вперед руки; Эмилио повторил этот жест. Низовик приблизился к нему и обнял.
— Любить ты, — заявил юный самец. — Ты идти поход, молодой Константин?
— Топотун? Ты Топотун?
— Я Топотун, Константин-человек.
Неяркий луч фары затормозившего вездехода выхватил из мрака острозубую улыбку.
— Я бежать-бежать-бежать обратно, снова видеть ты. Все мы глаза на ты. Делать ты безопасно.
— Люблю тебя, низовик. Люблю тебя.
Хиза восторженно подпрыгнул.
— Ты идти прогулка?
— Мы бежим, Топотун. На Верхней беда. Люди-ружья. Возможно, они спустятся на Нижнюю. Мы убегаем, как хиза. У нас много старых и маленьких, некоторые совсем не могут ходить. Нам надо где-нибудь спрятаться.
Топотун повернулся к своим спутникам и сказал несколько слов. Сородичи отозвались возбужденным щебетом, затем один из них шмыгнул обратно под прикрытие древесных стволов и ветвей. С удивительной силой Топотун сжал руку Эмилио и повел к дороге, где застыла в ожидании вся колонна. Люди столпились вдоль обочины, задние толкали передних, стараясь разглядеть, что происходит.
— Господин Константин, — встревоженно обратился сотрудник с пассажирского сиденья в кабине вездехода, — это не опасно, что они нас заметили?
— Это хорошо. — Эмилио повернулся к остальным. — Радуйтесь — хиза вернулись. Они знают, кому из людей нужно помогать, а кому нет, правда? Они все время наблюдали за нами, чтобы прийти на помощь в трудную минуту. Эй, люди, — закричал он невидимому хвосту колонны, — они вернулись, слышите? Хиза знают лес вдоль и поперек. Они готовы нас спрятать.
Толпа загомонила. В голосах слышалось сомнение.
— Еще ни один низовик не сделал человеку плохого! — крикнул Эмилио во тьму, перекрывая спокойный рокот двигателей. Милико взяла мужа под руку, сам он мягко сжал кисть Топотуна, и они зашагали вперед. Вездеходы тоже стронулись с места, и колонна медлительным удавом поползла по дороге, сопровождаемая хиза, которые уже не прятались в зарослях. Некоторые люди шарахались от них, те, что посмелее, покорно сносили робкие прикосновения. Даже «К» храбрились, глядя на ветеранов Нижней, меньше всего обеспокоенных появлением туземцев.
— Все в порядке, — услышал Дэймон голос одного из рабочих. — Пускай ведут нас куда хотят.
— Топотун, — сказал Эмилио, — нам нужно безопасное место. И не только нам, но и людям изо всех лагерей. Нужно много безопасных мест.
— Ты хотеть безопасно, ты хотеть помощь. Пойти, пойти.
Маленькая, но крепкая кисть не выпускала руку Эмилио — со стороны могло показаться, что родители гуляют с ребенком. Но на самом деле это низовик уводил людей, как младенцев, в неведомую чащу, откуда (Эмилио сознавал это) им, быть может, не суждено вернуться.
— Идти мы место, — сказал хиза. — Мы делать ты безопасно, мы сны плохой человеки уходить, и они уходить, хиза сны, человеки сны, вместе сны. Идти место сны.
Эмилио не разобрал бормотания низовика, но вспомнил, что в лесу есть места, куда хиза никогда не водили людей. Места для снов… Но разве все, что окружало Эмилио, не было сном? Этот побег, это призрачное ночное шествие людей и хиза, это крушение всего, что называлось Нижней…
Хиза спасают людей, и если вскоре на планету высадятся чужие, низовикам будет кого попросить о помощи и защите. Ничего другого им не остается.
— Рано или поздно униаты прилетят, — сказал Эмилио жене, — и захотят вырубить леса, понастроить фабрик и перегородить реку. Так всегда бывает, верно? Если только мы допустим. — Он потряс руку Топотуна, глянул в маленькое взволнованное лицо. — Надо предупредить остальные лагеря, надо всем людям уйти в леса, в долгий-долгий поход. Нужна хорошая вода, хорошая еда.
— Хиза найти. — Топотун ухмыльнулся, заподозрив, что ему предлагают участие в какой-то игре. — Человеки нет хорошо прятать еда.
Возможно, это продлится недолго… Так утверждают некоторые. Когда у людей не останется даров, низовики, наверное, утратят благоговение и пойдут по жизни своей дорогой. А может, этого не случится. Хиза уже не такие, как до появления человека на Нижней.
То же самое можно было сказать и о людях, поселившихся на планете.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ТОРГОВЫЙ КОРАБЛЬ «МОЛОТ»: ГЛУБОКИЙ КОСМОС; 19:00
