Кетуради провела их в залу и скрылась.
Кажется, зала занимала полтора этажа: потолок оказался не по-деревенски высоким. Мебели здесь не было — только ковры на стенах да сундуки, украшенные неизменной резьбой, росписью и инкрустациями. На одном из сундуков лежал ноутбук, подключенный к мобильнику, вероятно, GPRS-модему. Картина рисовалась почти сюрреалистическая.
И лестницы. На второй этаж из залы их вело сразу три — винтовые, кованые, все разные и все — фантастически красивые. «Демонстрационная», — понял шаман и чуть улыбнулся. Пресловутый Менгра, вождь, контактер, делец и художник в одном лице уже заочно внушал Ксе уважение. Шаман залюбовался лестницами, похожими на музейные экспонаты, потом приметил чуть дальше ряд фонарей, выстроившихся у стены, точно солдаты в строю. Наверняка где-нибудь были образцы кованых решеток, но их кузнец, скорее всего, держал на улице, в обширном дворе. Ксе подумал, что сундуки здесь тоже стоят не просто так, и оказался прав. Проследив за его взглядом, Ансэндар с плохо скрытой гордостью улыбнулся и молча откинул ближайшую крышку.
Бледные лезвия, оплетенные кожей рукояти, пышные эфесы и суровые крестовины… Шаман был человек сугубо мирный и штатский, если не считать того, что последние несколько дней ему действовал на нервы бог войны, но перед этим зрелищем не смог бы остаться равнодушным ни один мужчина. В мальчишеском безотчетном восторге Ксе протянул руку к узкому мечу с обвившей рукоять крылатой змеей.
За плечом его полыхнул вихрь.
Ксе мало не в панике обернулся и встретил ясный и напряженный взгляд голубых глаз.
— Ксе, — глядя ему в лицо, тихо сказал Жень, — тут где-то это… бл-лин…
Мечи, казалось, не интересовали божонка вовсе.
— Храм, — спокойно кивнул Ансэндар, облокотившись на край откинутой крышки. — Он тоже в этом доме. Менгра все-таки верховный жрец, Жень. Так удобнее.
— Не люблю жрецов, — процедил подросток. Похоже, он собирался с силами, как тогда, у подъезда Льи: шаману почудилось, что краски сделались ярче, и ауру Женя он практически мог видеть — цвет ее из мирной синевы перетекал в недоброе белое золото.
— Жень, — негромко, не глядя на него, проговорил Анса — не стоит… Не надо бояться.
— Я не боюсь! — взвился божонок.
«Он тоже видит? — мелькнула мысль. — Он жрец?..»
…Жрец показался в дверях.
Вождь тридцатитысячного народа беженцев, верховный жрец неизвестного бога, кузнец-художник и успешный бизнесмен походил на мамонта. Дверной проем он загородил собой почти полностью — огромный, с бычьей шеей и невероятно широкой грудью, густобровый и хмурый, темно-рыжий мужик.
Менгра-Ргет.
Он стоял, скрестив на груди бугрящиеся мускулами волосатые руки, и в упор смотрел на Ансэндара.
Тот неуверенно улыбнулся. Ксе остро почувствовал неуместность своего пребывания в этом доме, и едва не отшатнулся, когда угрюмый взгляд Менгры скользнул по нему. Спокойным остался лишь Жень, и то — только с виду, шаману не было нужды лишний раз прислушиваться к тонкому миру, чтобы понимать, насколько стремителен и раскален вихрь. Бог шагнул поближе к нему и выпрямился; Ксе, оказавшийся за жениным плечом, молча обругал чересчур предприимчивого подростка. Для полного комплекта неприятностей не хватало только стычки с посторонним и лично перед Женем никак не провинившимся человеком. «Что-то Анса того, — печально подумал шаман. — Я же подозревал, что нет у него права обещать. Лья-то почему поверил, умный наш? Блин, нам бы теперь выйти отсюда спокойно! Жрец и так дядька неласковый, только бы Жень никакой штуки не отколол…» Наконец, Ксе решил, что не мешало бы позвать стихию: он не знал, на что способен жрец стфари в чужом для него мире, но исполин Менгра мог и попросту зашибить кулаком. Великая богиня желает их с Женем безопасности, а раз так, пускай ее, в случае чего, обеспечит…
Ксе попытался ощутить Матьземлю — и не удивился ничуть, только безнадежно прикрыл глаза. Вихрь-божонок снова отсекал его от Матери, заключив в колыбель немоты рядом с центром своего бурлящего тела. У Женя имелся собственный план действий. «Прибью гада», — устало подумал Ксе; он не испытывал даже злости, лишь вялую покорность судьбе.
Менгра шумно, как зверь, перевел дыхание.
Ансэндар осторожным движением опустил крышку сундука.
— Жень, — сказал он, — пожалуйста, успокойся. Мы же договорились…
— Договорились? — эхом отозвался Менгра. — Договорились, значит?!
Ансэндар, спокойный и серьезный, смотрел ему в лицо.
— Я дал обещание, Менгра.
И Ксе перестал дышать, когда Менгра с неожиданной для такого могучего человека скоростью пронесся по зале и втолкнул Ансэндара в стену — навалившись всем весом, ударив ладонью в горло снизу вверх, так, что стальные пальцы кузнеца обхватили шею беловолосого точно рогатина. Шаман зажмурился: показалось, что жрец Ансу убьет.
— Ты? — взревел стфари. — Дал?! Ты хоть понимаешь, что ты сделал? Что теперь будет?! Ты понимаешь, с кем ты связался?!
Казалось, он игнорирует присутствие посторонних — но Менгра говорил по-русски. В гневе, как будто потеряв над собой контроль, стфари говорил на языке, который учил не более нескольких лет, и говорил без акцента, не путаясь в построении фраз, не подыскивая слова. «Что-то здесь не так», — заподозрил Ксе, но дальше рассуждать не смог, да и не успел.
Глаза бога сузились от ярости.
Жень медленно, каким-то деревянным движением качнулся вперед; шаман хотел остановить его, придержав за плечо, но рука отлетела как обожженная. В прошлый раз Женем руководили расчет и мальчишеское бахвальство; сейчас — ненависть.
— Вот такие суки и папку моего уморили, — очень тихо и ровно сказал он.
Менгра выпустил жертву; глаза Ансэндара закатились, и он сполз на пол, казалось, потеряв сознание.
— П-падлы, — с воистину нечеловеческой злобой процедил Жень; лицо его исказилось. — Ж-жрецы.
Жрец обернулся. Какое-то время они с Женем смотрели друг на друга; Ксе видел, что стфари не испытывает и тени страха, но пренебрегать божонком все же не решается.
А потом Ансэндар, потирая шею, хрипло выговорил:
— Я думаю… что Менгра… не такой.
В лице того не дрогнул ни один мускул, но шаману помстилось, что взгляд его все же на миг стал растерянным.
— Все они — такие, — криво усмехнулся Жень, не сводя с врага глаз-прицелов. — Н-ненавижу жрецов…
— Менгра не такой, — веки Ансы были опущены, но на губах мелькнул призрак улыбки. — Он хороший жрец.
Тот резко выдохнул и сгорбился, тяжело осев на ближайший сундук. Окинул беловолосого мрачным взглядом. «Уй-ё! — осенило Ксе, и он даже подобрался весь, поняв, наконец, что к чему. — Да он же… да они же… блин, я идиот, Лья узнает, ржать будет… но это ж кому сказать…»
