Грохот приближался, в нем уже можно было различить бряцание металла и скрип кожи, раздался еще один резкий крик, кто-то схватил Кирилла за пояс плаща и потащил прочь с «проезжей части». И вовремя – туда, где он только что стоял, уже вылетела взмыленная вороная лошадь с оскаленным от злости всадником, поднялась на дыбы и заржала глухо, задрав голову к небу. Еще через мгновение ее подковы звонко грянули о камень, всадник развернулся и ускакал прочь, но недалеко, он крутился на дороге, разгоняя с нее всех, чья тень случайно падала на камень мостовой. Кирилл видел, как на спины двух или трех непонятливых несколько раз опустился хвост плетки, и попятился к стене дома.
– Мунис ал-Фадли, – произнес нараспев кто-то за спиной, продолжая крепко держать его за пояс, и Кирилл обернулся.
Высокий худой старик с бритым лицом и головой, одетый во все черное, смотрел куда-то через плечо Кирилла и повторил еще раз, уже тише:
– Мунис ал-Фадли, визирь халифа.
Слова в переводе не нуждались. «Халифа? И какого именно?» – хотел спросить Кирилл, но передумал. Он глянул в карие, с желтыми пятнами белков глаза старика и отвернулся на шум и крики. Процессия со звоном и грохотом двигалась мимо, визирь в черном раззолоченном халате и огромной, как арбуз, чалме из черных и желтых полос ехал по центру мостовой, гнедая лошадь под ним выгибала шею и яростно грызла трензель. Охранники – четверо злющих и как две капли воды похожих на того, первого, арабов – окружали своего хозяина и не сводили с толпы узких, прищуренных черных глаз. Они закрывали собой «объект» от людей и солнца одновременно, поэтому на оплывшую тушу и лоснящуюся от жары физиономию визиря не попадал ни один солнечный луч. Кирилл видел, как охранник впереди взмахнул плетью, услышал крик и отвернулся.
Мостовая снова заполнилась народом, визирь с телохранителями были уже далеко. Кирилл обернулся, чтобы поблагодарить старика, но увидел только далеко в толпе обтянутую черной тканью спину, развернулся, набросил на голову капюшон и зашагал вдоль стены. Монотонный гул, прерываемый выкриками и смехом, снова окружил его, и Кирилл неторопливо пошел по улице. Тянувшаяся справа стена оборвалась, и он остановился перед воротами, которые раньше заметил издалека. За ними оказался широкий двор с чашей фонтана и загонами для скота, два верблюда стояли под навесом, тюков на их спинах уже не было. Кирилл подумал немного, потом решился и направился мимо овец в загонах, дремавших в тени ишаков и привязанных к коновязи лошадей, к зданию в глубине двора. И даже растерялся, увидев перед собой не узкий проем, уводящий в глубь темной и прохладной пещеры, а огромные арочные своды нескольких входов-выходов. Двухэтажное здание построено квадратом, напротив ворот через двор есть вторые, но они закрыты, а за стенами вроде бы, светло и прохладно. На второй этаж ведут каменные лестницы с коваными перилами, на ступенях стоят глиняные «вазы» с живыми цветами.
Позади послышались крики и топот, Кирилл обернулся: через ворота входил целый караван. Три верблюда уже кое-как уместились во дворе, треснуло старое дерево загородки, заблеяли напуганные овцы. Из дверей выскочили несколько человек, и Кирилл едва успел отступить за поддерживающую потолок квадратную колонну. С улицы напирали вьючные животные, орали погонщики и разбуженные ослы. Кирилл отвернулся, направился к лестнице, поднялся на второй этаж и пошел по крытой галерее.
Здесь было прохладно и спокойно, крики со двора сюда почти не доносились. «Похоже, это то, что мне надо, – размышлял Кирилл. – Здесь вроде номера, а поесть можно на первом этаже». Он остановился у лестницы, привычно принюхался и сбежал по ступеням во двор, свернул под арку и через огромный дверной проем вошел в просторное светлое помещение. Ничего нового, зал от предыдущих отличался лишь размерами, потолок плоский, зато есть несколько узких окон, через которые внутрь попадает свет, да у дальней стены кто-то играет на зурне. «Живая музыка».
Кирилл кивнул подбежавшему к нему слуге и уселся на удобный кожаный диванчик у низкого столика. Да, заведение явно дорогое – столешница покрыта плитками мозаики, каменный пол чистый, кожа на диване не ободрана, а к гостю уже спешит официант, или как он тут правильно называется. Одет чисто, аккуратно и даже улыбается на бегу, но поскальзывается и падает. Вернее, не сам поскальзывается, его хватают за подол длинной рубахи и тянут назад. Кирилл уже успел развалиться на диване и полез в рюкзак за разговорником, чтобы уточнить насчет комнаты после обеда, но передумал. Компания была настроена решительно – четверо здоровенных, дочерна загорелых мужиков орали на «официанта», тот робко оправдывался и порывался бежать. Двое одновременно обернулись и посмотрели на Кирилла, один выругался, второй молча отвернулся и потянулся к стоявшему перед ним на столе кувшину. «Не пялься, а то глаза сломаешь», – Кирилл сделал вид, что ему неинтересно, и полез в рюкзак, но краем глаза продолжал следить за развитием событий. Компания поорала на слугу еще немного, и наконец его отпустили на волю. Кирилл спрятал разговорник под край плаща и проговорил медленно и внятно:
– Кус-кус с овощами и кофе. С сахаром и молоком.
То ли сказалась многочасовая языковая практика, то ли прислуга здесь была понятливой, но повторять дважды не пришлось. «Официант» кивнул и убежал прочь, Кирилл бросил разговорник в рюкзак и приготовился ждать. От нечего делать он прислушивался к доносившимся до него обрывкам чужих разговоров. Да тут и прислушиваться не надо, эта компания из четверых нетерпеливых посетителей уже основательно нализалась и орет так, что все в курсе их дел. В выкриках Кирилл уловил несколько знакомых слов, потом вспомнил еще парочку и догадался, что сидят эти ребята тут давно, вино почти все выпито, а заказанного шашлыка даже на горизонте не видать. Вот они и кидаются на каждого пробегающего мимо «официанта», во всю глотку проявляя свое недовольство.
В харчевню ввалилась новая партия гостей: разобравшиеся со своими верблюдами караванщики, которых недавно видел Кирилл, рассаживались на свободные места и криками подзывали к себе слуг. На минуту или две стало очень шумно, в общем гуле потонули даже недовольные крики нетрезвой компании. Кирилл увидел, как со стороны кухни к нему торопится официант с тяжелым подносом, и лихорадочно соображал: «С чего начать? Поесть, или попросить слугу устроить ему аудиенцию с поваром, или наоборот?» Но, увидев блюдо, полное золотистого цвета крупы, и вдохнув аромат специй и жареных овощей, Кирилл решил, что сначала отведает это чудо, а все разговоры отложит на потом. Слуга расставил все на столе и с улыбкой убрался прочь.
