— Прогрессия внутри прогрессии, — пробормотал Женя. Все головы повернулись к нему. — Извините, вспомнил фишку из того глубокого прошлого, когда я еще решал олимпиады. Я как–то построил прогрессию, разности которой тоже изменялись, как члены прогрессии, разности которой изменялись так же, пока очередная разность не становилась постоянной.
— И что? — поинтересовалась Юля, пока остальные трясли головами, пытаясь все это утрясти в головах. Даже Степа смотрел с уважением.
— И ничего, — пожал плечами Женя. — Обыменовал это дело арифметическими прогрессиями второго, третьего и четвертого порядков и пару месяцев думал, что совершил открытие.
В полной мере переварив услышанное, шестеро новоиспеченных богов завершили осмотр жилища и миров и принялись обсуждать увиденное:
— Цивилизации немного похожи на наши, это радует. Но что за штука происходит с этими их предчувствиями? Во всех трех мирах кто–то почувствовал, что мы есть.
— Попробуй–ка поживи спокойно, когда рядом с тобой внезапно возникает отдельное пространство, — предположил Костя.
— Им обещали богов, — задумался Степа. — Это обычно подразумевает опытных личностей, почему–то в совершенстве знающих, как управлять любым миром. А тут — мы. Интересно, как мы с этим справимся.
— Степа! — сказали в голос практически все остальные. — Не начинай.
— Кстати о пространстве и богах, — вернулся к теме Женя. — Где мы гулять будем?
— На планете куча лесов, — предположил Костя. — Если мы создадим что–нибудь свое, там всегда будет чего–то не хватать.
— Местные могут радоваться, — резюмировала Аня. — Будут им и мессии, и загадочные незнакомцы, и говорящие животные. Скучать не придется.
— Я вообще от природы молчаливый! — возмутился на это Степа. — И вы вроде… тоже… — поправился он, заметив, что сморозил что–то неправильное.
По густому лесу бодро прыгала, ползала и карабкалась белка скорее русой, чем природной красноватой или рыжеватой (на своем веку эта белка каких только сородичей не повидала) расцветки. Она подумала было о том, чтобы направиться к полю, чтобы застать наибольшее количество людей и привлечь их внимание уже самим своим выходом из привычной среды обитания. Эта мысль была заманчива, но ее следовало отмести: не стоило начинать знакомство с будущими учениками и подданными с демонстрации пренебрежения к физическому труду в пользу еще только намечающегося труда умственного. Иначе могло получиться как на шестой части суши одной занятной голубой планеты, да, в общем–то, и на всей этой планете: интеллектуальные занятия почти полностью вытеснили физический труд, и в конце концов люди оказались неспособны к обеспечению себя всем необходимым и деградировали. Странный случай, не так ли? По счастью, эта планета находится слишком далеко от основных очагов цивилизации и не может послужить примером для подражания.
Несколько часов белка потратила на знакомство с сородичами, испуганно шарахавшимися от странной соплеменницы непонятного цвета и с непонятным же акцентом, проверку на съедобность местной флоры и философские размышления. В голове белки царило непонятное, но строгое разделение на три совершенно разных мозга, с которым тоже неплохо было разобраться. Когда местное отливающее фиолетовым солнце начало заходить, лес заполнился людьми: кому–то через лес было ближе идти до дома, кто–то шел с друзьями, а кто–то полюбил его тишину и запахи за много веков до того, как их у него могли бы отнять (впрочем, одно вредное млекопитающее собиралось форсировать события, так что, возможно, этот случай проявления закона бутерброда предвосхищал реальность лишь ненамного). Непонятный грызун с шерстью цвета человеческих волос был замечен, без труда (тело белки было создано этим утром и не обладало полагающейся реакцией и юркостью) изловлен и допрошен с пристрастием:
— Что ты за зверюга такая? Может, ты еще и говорить можешь?
— Могу, — ответило животное, попутно отмечая особенности грамматики языка, ручейком сочившегося в голову. — Еще я могу читать, писать, философски рассуждать и программировать, но вряд ли вы поймете, что это такое.
Услышав такое, Бран и Кром, скромно стоявшие сзади, поспешили подойти поближе, отодвигая остолбеневших друзей:
— Пахнет новым богом, — прошептал Бран.
— Пахнет новым миром, — отозвался Кром.
— Пахнет свежим воздухом, но через несколько поколений эта красота может быть потеряна, — вздохнула белка. — Так, господа, сделка. Я даю вам знания, вы их переворачиваете так, чтобы было как можно меньше вреда. Идет?
— Чего? — удивился Бран.
— Понятно, — резюмировала белка. — Но, в лучших традициях Пратчетта, попытаться было необходимо. Что ж, господа квазикельты, пришла пора показать вам алфавит ваших земных аналогов. Только меня эти палочки не вдохновляют, поэтому будем импровизировать.
В головы присутствующих начала проникать информация о том, что значит непонятное слово «алфавит», и число слушателей стало заметно редеть. Остались друзья Бран и Кром да еще десять–двадцать мальчиков и девочек послабее.
— Создадим орден Странной Белки, — подумала вслух представительница фауны. — Будем носить изображения меня на каких–нибудь героических частях тела, учить грамоту по боевым кличам и разрабатывать задачки для самых–самых маленьких.
Батист и Франсуа, как и многие молодые и маявшиеся бездельем отпрыски знатных родов, почли за честь участвовать в очередном рыцарском турнире. Участникам его было лет по шестнадцать–двадцать, не больше было и королеве турнира — средние века, чего вы хотите. Почти половина рыцарей была между собой знакома, многие знали технику боя своих противников, остальным же предстояло бороться за место в дружной компании: бой и вражда далеко не стали у них синонимами.
В этот раз на турнире появились трое юношей, которых не знал никто. По–видимому, они были братьями: у всех троих на щитах красовались гербы с парой крыльев и солнцем, а девиз содержал что–то, в чем знатоки бы признали буквы из алфавита одного из благополучно забытых элитой мертвых языков. Фамильное сходство, впрочем, особо не проявлялось: разнились и черты лица, и телосложение, и манера речи. Говорили все трое с каким–то странным акцентом. Из всего вышеперечисленного компания юных рыцарей, беспечно болтавшая во время оглашения правил, заключила, что незнакомцы происходят из дальних земель (с географией у них во все времена было плохо), где существуют свои взгляды на кровные узы и геральдику.
