– А, – отозвался Джек, пытаясь открыть дверь кладовой. Она оказалась не заперта. – А разве месть является частью воинской этики к'да?
– Мы уполномочены вершить правосудие. – Дрейкос ухватил бруммгу за рубашку и втащил его в кладовую.
– Знаю. – Джек присел рядом с бруммгой и начал расстегивать его куртку. – Так это было правосудие или месть?
– Возможно, и то и другое, – сдался Дрейкос, возвращаясь за вторым бруммгой. – Странно. Раньше я никогда не испытывал желания мстить.
Джек свалил бруммгу рядом с его товарищем и нахмурился.
– Даже когда валагуа истребляли твоих соотечественников ?
– Я чувствовал и страх, и отвагу, и решительность. – Кончик хвоста Дрейкоса описывал в воздухе медленные круги, когда дракон подтаскивал телохранителя к другим потерявшим сознание врагам. – Но раньше месть никогда не двигала моими поступками.
Наверное, ты слишком много времени провел с нами, импульсивными людьми, – хмыкнул Джек, стаскивая куртку с бруммги. Куртка была тяжелей, чем казалась с виду. – И с дядей Вирджем. Месть и выгода были двумя главными факторами, управлявшими поступками дяди Вирджила. Помоги мне ее снять, а?
– Если даже ты наденешь ее, то все равно не сойдешь за бруммгу, – предупредил Дрейкос, приняв большую часть веса куртки на свои передние лапы.
– В доме – да, – ответил Джек. – Но снаружи и в темноте ее может оказаться достаточно. Тем более если я буду сидеть в одной из машин, в которых они перевозят рабов.
– Нам не нужна машина, – заметил Дрейкос. – Вспомни про военные космолеты. Мы можем заставить один из них врезаться в ворота и пролететь вслед за ним на втором.
– Неплохой план, – согласился Джек, расстегивая шлем и стаскивая его с бруммги. – Но сперва я хочу проверить, все ли в порядке с Ноем.
– Понятно, – ответил Дрейкос совершенно нейтральным тоном.
– Думаешь, это плохая затея? – с вызовом спросил Джек.
– Наоборот, – мягко сказал дракон. – Это очень храбрая затея. Достойная воина к'да.
– Другими словами, безрассудно глупая, – хмыкнул Джек, примеряя шлем. Конечно, шлем был ему велик, но в темноте сойдет. – Думаю, я слишком много времени провожу в твоем обществе. Пошли, выбираемся отсюда.
За машинами никто не присматривал. Джек сел в одну из них, и друзья двинулись через поместье семьи Чукок.
Никто их не остановил, не окликнул ни из дома, ни из скрытых караулок, и вскоре они уже проехали через брешь в живой изгороди. Следуя указаниям Дрейкоса, Джек повел машину к изолятору.
Изолятор был пуст.
– Он совсем недавно был здесь, – сказал дракон, обнюхав койку и попробовав языком воздух. – Не больше четырех-пяти часов назад.
– Пустые бутылки из-под сока все еще тут, – проговорил Джек, заглянув под койку. – Если бы Ноя уволокли бруммги, они бы, вероятно, захватили и бутылки, чтобы попытаться выяснить, откуда они тут взялись.
– Согласен, – сказал Дрейкос. – Может быть, Ной решил, что ему уже лучше, и вернулся к остальным.
– Может, – ответил Джек. – Но раз уж мы здесь, лучше это проверить.
Когда они подъехали к поселку рабов, столовая была ярко освещена – очевидно, ужин был в разгаре.
– Хорошо, – сказал Джек, сняв и бросив на заднее сиденье облачение, которое он одолжил у брумм га. – Мы сделаем все ненавязчиво и тихо. Учитывая то, что тут про меня известно, нет причины, почему бы мне не вернуться.
Подойдя к баракам, он вошел в столовую.
Это было все равно что вернуться в дурной сон. Или, вернее, перейти из одного дурного сна в другой. Звуки, запахи, краски... все это обрушилось на него, как град пощечин.
Даже за немногие дни, что Джека тут не было, он ухитрился забыть убожество, в котором жили рабы. Убожество, грязь и голод.
И безнадежность.
– Слева от нас, – пробормотал Дрейкос на ухо Джека. – Рядом с Маэрлинн.
– Вижу, – так же тихо ответил Джек.
Да, Ной и вправду сидел рядом с Маэрлинн. Мальчик казался усталым, но было ясно, что он почти поправился. И снова готов был собирать радужные ягоды и делать деньги для семьи Чукок.
Всю оставшуюся жизнь.
Когда Джек подумал об этом, что-то шевельнулось в его груди. Странный гнев, такой, какого он никогда не знал раньше.
Здесь не место для ребенка. Не место!
– Ты подойдешь взглянуть, все ли с ним в порядке? – поторопил его Дрейкос.
– Конечно. – И Джек двинулся к нужному столу.
Близнецы-джантрисы тоже там были, они сидели напротив Ноя и Маэрлинн. Казалось, они устали до такой степени, что не могли даже разговаривать. У одного из них – Гриба – на лбу виднелся след от удара хлопушкой.
И проснувшийся в груди Джека гнев начал разгораться белым сияющим пламенем.
– Да, мы посмотрим, все ли с Ноем в порядке, – сказал он Дрейкосу. – А потом заберем его отсюда.
– Что? – испуганно переспросил дракон. – Ты собираешься...
– Джек! – воскликнула Маэрлинн, наконец увидев его. – С возвращением! Мы все гадали, где ты.
– Простите, – ответил Джек, шагнув между близнецами.
Теперь он увидел, что у Греба тоже есть свежий шрам от хлопушки, на плече. Флек или бруммги, наверное, были сегодня на пике формы.
– Мне пришлось задержаться. Как ты себя чувствуешь, Ной?
– Нормально. – Мальчик радостно улыбнулся ему. – Немножко устал, а вообще нормально.
– Хорошо, – ответил Джек. – Тогда собирай пожитки. Мы уходим.
– Что ты имеешь в виду? – нахмурившись, спросила Маэрлинн. – Его ведь не требует ее высочайшество?
– Я имел в виду, что мы оставляем это место, – ответил Джек. – Уходим за стену. На свободу.
Разговоры за ближайшими столами постепенно смолкли.
– Джек, ты хорошо себя чувствуешь? – спросила Маэрлинн.
Она сморщила лоб и протянула руку к его щеке.
– Ну-ка, дай мне проверить...
– Я не болен, – ответил Джек, грубо оттолкнув ее руку. – И я не брежу. Я ухожу. Немедленно. И забираю с собой Ноя.
– Ух ты! – выдохнул Ной, широко распахнув глаза. – Именно так он и сказал!
– Джек, ты не можешь просто так взять и уйти отсюда, – осторожно проговорила Маэрлинн. – Тебя высекут за малейшую попытку бегства. А могут даже и убить.
– Пусть только попробуют, – ответил Джек. – Черта с два у них получится!
– Джек, ты всех здесь пугаешь, – тихо проговорила Маэрлинн. – Пожалуйста, уймись.
Джек вдруг понял, что в комнате царит мертвая тишина.
Он огляделся по сторонам.
Все смотрели на него. Все рабы. Они сидели молча, забыв про ужин. Очень многие смотрели на Джека презрительно и насмешливо или просто с ошарашенным и недоверчивым видом. Некоторые, как и сказала Маэрлинн, были явно напуганы. Презрение, недоверие или страх. Но не надежда.
