— Я не сделаю тебе ничего плохого — пообещала Венис. Она сдержала возглас при виде лысой головы ребенка. Такое ей уже доводилось видеть не раз. Ты играла с Олджи, где он? Я не могу его найти.
— Он утонул в реке, — заявила девочка и заложила руки за спину. — Если вы не будете сердиться, я выйду и покажу вам.
Она сильно дрожала. Венис протянула ей руку.
— Иди сюда скорей и покажи мне… что ты там говоришь?
Девочка мгновенно пролезла в дыру, робко взялась за руку Венис и заглянула ей в лицо.
— С ногтями у меня ничего не случилось, только с головой, — пояснила Марта и повела Венис к пристани, которая примыкала к дальнему концу сада. Здесь храбрость изменила девочке, и она разревелась. Некоторое время она не могла говорить и потом, когда Венис обняла ее, показала палыцм на реку.
— Вон там Олджи утонул. Теперь видно, как он смотрит из-под воды.
Венис, встревожившись не на шутку, крепко прижала к себе ребенка, стала вглядываться сквозь ветви ивы в темную воду. Среди корней застрял и слегка колебался в струях течения какой-то предмет, смутно напоминавший человеческое лицо. Это был лист газеты.
После настойчивых уговоров Марта согласилась посмотреть и убедилась в своей ошибке. Но и после этого она продолжала плакать, потому что газета имела зловещий вид.
— А теперь ступай домой пить чай, — сказала Венис. — Олджи, должно быть, где-то недалеко. Я его найду, наверно, он забежал в дом — и, наверно, скоро вы опять сможете играть, беги, хорошо?
Девочка посмотрела на нее большими, полными слез глазами, кивнула и побежала к дыре в заборе. Когда Венис выпрямилась и шагнула в сторону дома, из задней двери появилась Патриция Тимберлейн в сопровождении двух мужчин. Один из них, ее муж Артур, в сорок с небольшим лет выглядел так, словно начисто забыл свои более юные годы. Венис, которая относилась к нему с симпатией — впрочем, она была не столь разборчива, как Патриция, и обычно испытывала расположение ко всякому, кто хорошо относился к ней, — пришлось признать, что у Артура угрюмый вид; его угнетали тяжелые проблемы, и он не знал, как быть: бросить им вызов или отнестись к ним стоически.
Патриция держалась за руку мужа, но чаще всего бросала взоры на другого человека. Кит Баррат, компаньон Артура Тимберлейна, имел довольно привлекательную внешность и небрежно зачесывал назад свои рыжевато-коричневые волосы. Кит был всего на пять лет моложе Артура, но отличался большей живостью — особенно, как ясно видела Венис, по отношение к Пат — и одевался элегантнее.
Здороваясь с ними, Венис заметила, каким странным взглядом, одновременно нежным и зловещим, обменялись Кит с Патрицией. Этот взгляд — к прискорбию Венис — несомненно означал, что дело зашло дальше, чем она предполагала.
— Артур, а Венис понравился дом, — сказала Патриция.
— Боюсь, сыро у реки будет, — заметил Артур, обращаясь к Венис. Он засунул руки в карманы брюк и покосился на реку так, словно опасался, что она сейчас выйдет из берегов и поглотит его. С видимой неохотой он отвел от нее взгляд и посмотрел на свою собеседницу:
— Эдгар сегодня возвращается с конференции? Хорошо. Может, зайдете сегодня к нам выпить? Я бы хотел у него спросить, как там дела в Австралии? Похоже, очень плохо, совсем плохо.
— Арт, какой же ты старый пессимист, — укорил его Кит посмеиваясь и, растянув имя своего компаньона: «А-ха-харт». — Брось это! Такой чудесный вечер, а ты брюзжишь. Погоди, пришлют отчет из «Моксана», и ты увидишь, у всех дела плохи или нет. Придет Рождество, и торговля пойдет. — Обратившись к Венис, он пояснил: — Мы обратились в «Моксан», бюро по изучению рынка. Хотим выяснить, из-за чего у нас не ладится торговля; завтра они нам пришлют отчет. — Он забавно вытаращил глаза и выразительно провел указательным пальцем перед горлом.
— Отчет должен был прийти сегодня, — возразил Артур. Он стоял ссутулившись, держа руки в карманах, и устало поглядывал на небо и окрестности. — По вечерам уже осень чувствуется. А где Олджи, Пат? Поедем-ка домой.
— Дорогой, я хотела, чтобы ты сначала посмотрел паровой котел, — сказала Патриция.
— О паровом котле поговорим позднее. Где Олджи? Вечно его нет, когда нужно.
— Олджи где-то спрятался, — сообщила Венис. — Он играл тут с маленькой девочкой из соседнего двора. Почему вы за ним не смотрите? Ладно, мне действительно пора, а то я ничего не успею сготовить к приезду Эдгара. Кит, будь душкой, подвези меня, ладно? Тебе ведь почти по пути.
— С удовольствием. — Кит попытался изобразить искреннее удовольствие. Они распрощались и направились к подъезду. Артур приехал с фабрики на автомобиле Кита, поскольку машиной Тимберлейнов воспользовалась Патриция. Когда Венис уселась рядом, Кит завел мотор и молча отъехал; не будучи особенно чувствительным, он все же держался с ней менее уверенно, зная, что она от него не в восторге.
Артур и Патриция также молчали; потом он проговорил:
— Ладно, давай найдем ребенка. Может, он в беседке. Почему ты оставила его без присмотра?
Патриция проигнорировала явный вызов — чем в очередной раз вызвала раздражение мужа — и, когда они направились вглубь сада, сменила тему.
— Прежние владельцы совсем запустили сад. Тут будет много работы, ты один не справишься; придется нанять садовника. Все эти кусты надо выкопать, оставить разве только те пионы.
— Мы еще не купили этот дом, — пробормотал Артур. Он не хотел разочаровывать Патрицию, но именно оттого его слова прозвучали чересчур мрачно. Она как будто не понимала, что их предприятие с каждым днем приближалось к краху.
Фирма Артура оказалась даже в более тяжелом положении, чем говорил он сам; и к его негодованию, из-за этого обстоятельства между ним и Пат вырастала непроницаемая стена. Он уже давно понял, что их брак не очень удачен и поначалу видел в финансовом кризисе чуть ли не благо. Казалось, трудности должны были сблизить супругов; ведь прежде Патриция сочувствовала бедам Артура. Однако теперь она как будто нарочно отказывалась его понимать.
Конечно, несчастья с детьми сильно потрясли ее, и все же она неплохо знала фабрику мягких игрушек. До того, как Артур женился на ней, Патриция работала там секретаршей: маленькое легкомысленное существо с изящной фигуркой и блестящими глазами. До сих пор Артур помнил, как удивился, когда она согласилась стать его женой. Он убеждал себя, что не похож на большинство людей: никогда не забывал ни хорошего, ни плохого.
Воспоминания о хорошем усугубляли его нынешние горести.
Тяжело ступая по траве, он покачал головой и повторил:
— Мы еще не купили этот дом.
