Следующие полгода прошли в некотором затишье. Вернее, в том состоянии, к которому мир привык за последние пятнадцать-двадцать лет — на улицах Израиля взорвал себя очередной террорист-смертник, полиция захватила очередную тонну низкокачественного, но крайне дешевого арабского героина, американские бомбардировщики совершили очередной налет на опиумные плантации в Гиндукуше, а британские проутюжили посадки геномодифицированной коки на косовско-албанской границе… и кое-что еще по мелочи. А потом взорвалась бомба…
Никто так и не понял, откуда они появились. Ислам с двумя телохранителями эмира находился на первом этаже, еще восемь охранников несли службу в саду, да и остальные дома этой улочки Бейрута были давно выкуплены верными людьми, которые, хоть и не принимали непосредственного участия в борьбе, как, скажем, Ислам и его люди, но сочувствовали ей всем сердцем. И имели свои, довольно многочисленные отряды охранников. После той акции на прогулочном пароходике авторитет «Бригад мстителей за Раззият» мгновенно взлетел. И хотя все мало-мальски видные легальные духовные деятели Саудовского королевства сдержанно осудили эту акцию, в очередной раз заявив, что ислам и терроризм — это две большие разницы и ничто не может служить оправданием гибели невинных людей, свидетельства реальной ее оценки тут же не заставили себя ждать. Во-первых, за первые три месяца в ряды бойцов «Бригад…» влилось почти девяносто человек из числа закаленных ветеранов, недовольных позорным, по их мнению, бездействием зажравшихся лидеров «Хамас», «Бригад мучеников Аль-аксы» и других старых, заслуженных организаций. А число новобранцев исчислялось уже пятизначной цифрой. Так что, дабы не потерять сторонников и спонсоров, тем пришлось срочно заняться разработкой и подготовкой акций, сравнимых по размаху и жестокости с той, что провели «Бригады…».
Во-вторых, и это было самым главным, на «Бригады мстителей за Раззият» пролился золотой дождь. Благодаря ему Ислам сумел через подставных лиц приобрести себе дом в одном из престижных районов Рабата и осуществить свою давнюю мечту — купить красный «феррари» Нет, он был убежденным идейным борцом и ничуть не собирался предаваться пороку и следовать гнилой западной морали с ее развратом и меркантильностью. Его целью в жизни было и оставалось только одно — величие аллаха и торжество идей пророка Мухаммеда. К тому же дозволять себе излишества в личной жизни было опасно, ведь сколько закаленных, непримиримых борцов за дело пророка были выслежены гяурскими фискальными службами или грязными пособниками этих сынов иблиса — иудеев именно по маршурутам движения денег с их банковских счетов и безвременно окончили свою славную жизнь. Но, с другой стороны, правоверные сегодня тоже изрядно заражены вирусом меркантильности, так что новых соратников одними идеями возвеличения пророка можно набрать только среди сопливых юнцов, опытные же и закаленные профессионалы требуют несколько иного отношения. Наглядный же пример Ислама, щедро вознагражденного эмиром за столь успешную операцию, несомненно способствовал тому, что очень многие известные бойцы захотели продолжать борьбу именно в рядах «Бригад мстителей за Раззият».
Пока что прокатиться на своем «феррари» Исламу ни разу не удалось. Не до того было. Эмир, да продлит аллах его дни, замыслил нечто еще более грандиозное. Он решил до основания потрясти обитель греха и порока — грязнорожденную Америку и сотворить то, что не удалось самому благословенному Усаме. И нынешним вечером наверху, в апартаментах эмира, собрались те, кто готов был поддержать усилия бойцов «Бригад…» в воплощении этого великого замысла.
Враги возникли как бы из ниоткуда. Ислам только мгновение назад бросил взгляд в окно, заметив красный огонек сигареты, тлеющей в зубах одного из охранников, и вдруг слабый порыв ветра всколыхнул портьеру, закрывавшую дверной проем, ведущий на второй этаж. Ислам покосился в ту сторону, а когда вернул взгляд обратно, перед ним уже маячила эта фигура, затянутая в темный комбинезон и титановый шлем с поликарбонатным забралом, льдисто блеснувшим в мягком свете бра, освещавших гостиную. Он не успел издать ни звука, да что там, он и фигуру-то эту заметил лишь мельком, а во что она была одета, вспомнил только потом, когда пришел в себя. Ну а в тот момент он даже не успел ни набрать воздуха в легкие, чтобы закричать, ни потянуться к новенькой американской М-221 с игольчатыми пулями, ни даже испугаться — неясная тень, удар и темнота…
Очнулся он оттого, что качало. Вернее, сначала ему показалось, что качка только в его голове. Поскольку чувствовал он себя прескверно. Похоже, похитители, кто бы они ни были, видимо, довольно долго держали его на наркотиках. Во всяком случае, ощущения, когда он очнулся, изрядно напоминали те, что испытываешь после хорошей дозы опия или добротного героина (каковой он, в отличие от производных конопли, пробовал всего пару раз в жизни). Некоторое время он лежал не открывая глаз, пытаясь понять, где находится и кто вокруг — друзья или враги (последнее было вероятнее, но всегда есть надежда на чудо), потом открыл глаза. Что ж, чудо произошло. Рядом с ним были друзья. Он узнал Махмуда, одного из охранников эмира, с которым коротал время в тот вечер, когда на них напали, Амира, одного из тех, что несли охрану в саду, а чуть поодаль, у другой стенки валялся и сам эмир со своими гостями. Похоже, они в трюме. В трюме?! Ислам приподнялся — движение отдалось страшной болью в голове — и посмотрел по сторонам. Да, это был корабельный трюм. Причем корабль был относительно небольшим, скорее всего каботажный сухогруз. Этакая баржа с мотором. В свои молодые годы Ислам ходил на одном либерийце с полностью арабским экипажем в должности палубного матроса (тот период жизни он вспоминал с крайней неохотой) и кое-чему научился.
Этот сухогруз был изрядно реконструирован. Его трюм, ранее разделенный на отсеки глухими переборками, был сильно перестроен. Под тюрьму. И каждый отсек его трюма был превращен в камеру, в которой находилось несколько десятков человек. В перегородках были вырезаны отверстия, забранные решеткой из металлических прутьев, а поверху проходил также огороженный решеткой металлический трап, на котором сейчас маячили четыре знакомые фигуры. То есть для того, чтобы определить их как знакомые, Исламу пришлось поднапрячь свою память и припомнить, как выглядел тот, кто напал на него в доме эмира в тот злополучный вечер. Ислам некоторое время наблюдал за ними, но эти четыре фигуры никак не отреагировали на то, что в соседних камерах тоже зашевелились, поэтому Ислам посчитал для себя возможным встать на четвереньки и подползти к эмиру. Он беспокоился за него, к тому же совершенно нелишним будет в тот момент, когда эмир очнется, оказаться рядом с ним первым. Хотя уже было ясно, что они в руках врагов, Ислам не особенно волновался. Он был уверен, что ничего особо серьезное им не угрожает. Изнеженные гяуры уже давно отказались от того, чтобы, как настоящие мужчины, нести смерть своим врагам. Так что впереди их, скорее всего, ожидали комфортабельные камеры, вежливые адвокаты, чинный суд и недолгое заключение, пока братья по борьбе не захватят очередной корабль или самолет и не потребуют их освобождения, которое, после того урока, что он преподал гяурам, непременно последует. Так что быть первым, кого увидит эмир, когда очнется, совсем не помешает.
