Фрэнк Херберт - Муравейник Хеллстрома

— Очень даже большой шанс. — Она засветилась от радости. — У меня как раз пик. В этом вопросе я не ошибаюсь.

— Посмотрим, подтвердят ли твое мнение лабораторные тесты, — сказал он. — В случае положительного результата скучать в укрытии тебе не придется. Если ты окажешься беременной, отправляйся в Центр на сохранение. Скажи им, что выполняешь мои инструкции. Однако не впадай в спячку, пока мы не пришлем кого-нибудь, кто запишет твои показания, касающиеся воздействия гормонов на Внешних.

— Хорошо, Нильс. Я отправлюсь в лабораторию немедленно.

Фэнси повернулась и торопливо пошла к двери, провожаемая взглядами нескольких работников. Вероятно, запах возбуждающего препарата шлейфом тянулся за ней. Но Хеллстрому некогда было заниматься предположениями, все-таки любопытная женщина. Что же они получили в ФЭНСИ-линии?

Салдо приблизился к столу Хеллстрома, бросив через плечо взгляд на уходящую Фэнси.

Хеллстром потер подбородок. Последние дни он пользовался саппресантами — средствами, подавляющими рост волос, но все же борода кое-где проглядывала. Надо побриться, и обязательно до прихода Перуджи, своим видом при общении с Внешними нельзя пренебрегать.

Так значит, металлургия и изобретение?

Заметив стоящего рядом Салдо, он спросил рассеянно:

— Что тебе?

— Я слушал, пока вы говорили с Фэнси, — сказал он.

— Ты слышал, что она рассказала о Перуджи?

— Да.

— Ты продолжаешь считать, что она тайно покинула Муравейник?

— Я… — Он пожал плечами.

— Ее поступками управлял Муравейник — через наши головы, — сказал Хеллстром. — Муравейник может реагировать как единый организм или же через любого из нас. Запомни это.

— Если вы так считаете, — сказал Салдо. В голосе его не слышалось убежденности.

— Да, я так считаю. И когда ты будешь допрашивать Фэнси, я тебя прошу быть с ней помягче.

— Помягче? Она подвергла опасности…

— Наоборот! Она показала нам путь к спасению. Так что будь с ней помягче. И с другими женщинами тоже, с теми, кого она назовет.

— Да, Нильс. — Салдо чувствовал неразумность этих приказов, но принудить себя пойти на открытое неповиновение не мог.

Хеллстром встал, обогнул стол и направился к выходу.

— Если вы мне понадобитесь, где мне вас искать? — спросил Салдо.

— В моей комнате. Сообщи сразу, как появится Перуджи.

«Становясь в ОППОЗИЦИЮ Вселенной, ты рискуешь своей жизнью».

Вместо того чтобы прямо отправиться к себе, Хеллстром свернул налево в главную галерею, затем еще раз налево, и когда подошла кабина, он вошел в открытый проем экспресс-лифта. Он выпрыгнул из движущейся кабины на уровне пятьдесят один в другую широкую галерею, более спокойную по сравнению с галереями верхних уровней. Работники здесь все делали с кошачьей мягкостью и с молчаливым сознанием важности выполняемых, даже если и второстепенных, поручений.

Хеллстром прошел относительно активную зону, стараясь не мешать работникам, и только когда вошел в арку, ведущую в лабораторию, занятую разработкой «Проекта 40», он стал обдумывать, что ему следует сказать специалистам.

«Внешние полагают, что речь идет об изобретении, касающемся работы с такими металлами, как сталь. Это мнение у них сложилось в результате прочтения страниц 17–41 Отчета. Вероятно, они подумали о наличии проблемы перегрева, ознакомившись исключительно с указанными страницами».

Да, именно так. Достаточно кратко, чтобы удовлетворить характерную для исследователей нетерпимость ко всем помехам в работе, но и достаточно информативно.

Хеллстром остановился в дверном проеме, ожидая перерыва в работе. Вторгаться сюда можно только по делу чрезвычайной важности. Работающие здесь специалисты были известны своей вспыльчивостью.

Хотя он имел достаточный опыт общения с исследователями-физиками, чтобы не реагировать на особенности их поведения, ему было трудно представить, какой фурор устроит это семейство, если познакомить с ним диких Внешних.

Сейчас двадцать из них работали над массивным цилиндрическим объектом в ярко освещенном центре лаборатории, каждый в сопровождении мускулистого симбионта. Эти исследователи-физики имели особую ценность для Муравейника, их было очень сложно получить и не менее сложно поддерживать потом. Их гигантские головы (пятнадцать дюймов от линии белоснежных волос до основания безволосого подбородка, лоб одиннадцати дюймов шириной, нависающий над выпученными голубыми глазами) требовали королевских родов для каждого из них. Ни одна из женщин не смогла родить более трех, со многими абортами на ранней стадии беременности. Смерть матери при родах этих специалистов была обычным делом, но Муравейник с готовностью платил эту цену. Они бесчисленное количество раз доказали, что стоят того, и послужили главной причиной, почему первые колонисты положили конец векам секретной миграции. Этих специалистов необходимо спрятать от глаз Внешних любой ценой. Их работу надо скрывать тоже. Наряду со многими изобретениями они придали электронным инструментам Муравейника необходимую надежность, миниатюрность и мощность. Они изобрели новейшие пищевые добавки, сбалансировавшие поведение работников.

Исследователей-физиков не узнать было невозможно. Помимо огромной черепной коробки, генная ветвь, к которой они принадлежали, отличалась особенностями, неразделимыми с искомой специализацией и еще больше отличавшими их от исходной дикой формы. Вместо ног у них были отставшие в росте обрубки, и каждого специалиста сопровождал бледный мускулистый, химически нейтрализованный и сговорчивый работник. Из-за бесполезных ног специалистов перемещали с места на место на тележках или переносили на руках. Хотя руки исследователей не задерживались в росте, были они тонкие и слабые, с длинными и изящными пальцами. Генетически эти специалисты были стерильны, и род свой они не могли продолжить. Обратной стороной полного подчинения организма нуждам интеллекта явилась неспособность регулирования на химическом уровне своего эмоционального состояния, почему специалисты отличались болезненной несдержанностью в своих отношениях с другими работниками. Даже симбионты-помощники служили объектами их ярости. Однако со своими коллегами-специалистами они выказывали мягкость и взаимоуважение — черта характера, выработавшаяся в них после нескольких конфликтов, уменьшавших эффективность первого поколения.

Один из специалистов наконец остановился и посмотрел на Хеллстрома. Работник, точнее работница, жестом, направленным на цилиндрическую конструкцию, показала ему: «Торопимся». Затем движением руки и пальцев, которыми она коснулась темного лба, показала: «Твое присутствие мешает мне думать».