У Мехты был озадаченный вид.
— Вы перестали заикаться, — удивилась она.
— Да… — Корделия остановилась перед аквариумом, с любопытством его рассматривая, — действительно перестала. Как странно…
«Камень ломает ножницы»…
Она сняла крышку с аквариума. В горле встал знакомый комок — смесь страха и предчувствия. Затем, словно невзначай, зашла Мехте за спину, держа в руках цепочку и рубашку.
«Пора сделать выбор. Пора сделать выбор. Я сделала выбор!»
Она кинулась вперед, обернула цепочку вокруг шеи врача, рывком заломила ей руки назад и крепко обмотала запястья другим концом цепочки. Мехта придушенно пискнула.
Держа ее сзади, Корделия прошептала ей на ухо:
— Через секунду я дам вам воздух. На какой срок — зависит от вас. Вам предстоит попробовать настоящий барраярский метод допроса. Он мне никогда не нравился, но теперь я вижу, что иной раз без него не обойтись — например, когда вам страшно некогда… — Она не должна догадаться, что я блефую. Не должна. — Сколько у Тейлора людей вокруг здания и где именно они расставлены?
Корделия чуть ослабила цепочку. С остановившимся от страха взглядом Мехта выдавила:
— Нисколько!
— Все критяне — лжецы, — пробормотала Корделия. — А Билл — не дурак. — Подтащив врача к аквариуму, она сунула ее лицо в воду. Та отчаянно вырывалась, но Корделия была выше, сильнее, и гораздо лучше тренирована.
Мехта начала терять сознание. Корделия вытащила ее и позволила пару раз вдохнуть.
— Не хотите пересмотреть свою оценку? — «Господи, а что если это не подействует? Теперь они уже никогда не поверят, что я не агент».
— Ох, не надо, — еле выговорила Мехта.
— Ладно, лезьте обратно. — Корделия снова ее окунула.
Вода качалась и выплескивалась из аквариума. Корделия видела сквозь стекло лицо Мехты: странно увеличенное, болезненно-желтое, с причудливыми бликами от камушков на дне. Изо рта у нее вырывались серебряные пузырьки и всплывали вокруг лица. Вынимаем…
— Так. Сколько? Где?
— Правда, нет!
— Попейте еще.
— Вы не станете меня убивать!
— Ставьте диагноз, доктор, — прошипела Корделия. — Я нормальная женщина и притворяюсь сумасшедшей или сумасшедшая и притворяюсь нормальной? Растите жабры!
У нее сорвался голос. Она снова погрузила лицо своей жертвы в воду, заметив, что тоже затаивает дыхание. «А вдруг она права, а я ошибаюсь? Что если я агент, но не подозреваю об этом? Как отличить подделку от оригинала? Камень ломает ножницы…»
Дрожа всем телом, она представила себе, как держит и держит голову этой женщины под водой, пока та не перестает сопротивляться, пока не потеряет сознание, и потом еще — пока не наступит гибель мозга. Сила, возможность, желание — у нее есть все. «Так вот что чувствовал Эйрел на Комарре, — подумала она. — Теперь я понимаю. Нет. Теперь я знаю».
— Сколько? Где?
— Четверо, — прохрипела Мехта. Корделия обмякла от облегчения. — Двое в вестибюле. Двое в гараже.
— Спасибо, — механически поблагодарила Корделия. — А теперь отдохните…
Связав беспомощной женщине ноги, она сунула ей в Рот кляп и уложила на полу, между стеной и кроватью. Быстро рассовала по карманам документы, кредитные карточки, деньги. Потом включила душ и на цыпочках подошла к двери. Ох, как нужна сейчас минута, всего одна минута, чтобы овладеть собой…
Тейлор и санитар куда-то вышли — наверное, на кухню выпить кофе. Корделия сделала шаг в гостиную и осторожно осмотрелась.
О, Боже! Тейлор стоял в дверях кухни, поднося чашку к губам. Они замерли, глядя друг на друга.
Корделия подумала, что зрачки у нее, наверное, огромные, как у какого-нибудь ночного зверька. У наблюдавшего за ней командора странно искривились губы. Потом он медленно поднял левую руку, отдавая ей честь. Рука была не та, но в другой он держал чашку кофе. Он отпил глоток, не сводя с нее глаз.
Корделия вытянулась по стойке «смирно», отсалютовала и тихо выскользнула из квартиры.
На секунду ее охватил ужас: у входа оказался журналист со своим оператором, один из самых назойливых, тот самый, которого она вчера выгнала из здания. Пьянея от волнения, она улыбнулась ему, чувствуя себя парашютистом в затяжном прыжке.
— Не раздумали брать интервью?
Он мгновенно схватил наживку и защелкал кнопками радиоаппаратуры.
— Помедленнее, помедленнее. Не здесь. За мной следят, знаете ли. — Она заговорщически понизила голос. — Правительство заметает следы. То, что мне известно, может взорвать всю администрацию. Это касается судьбы пленных. Вы могли бы… сделать себе имя.
— Тогда где же? — Он буквально лез из кожи.
— Как насчет космопорта? Там в баре тихо. Я закажу вам рюмку чего-нибудь, и мы сможем спокойно… посидеть и спланировать кампанию. — У нее в голове шел отсчет времени. Вот-вот дверь их квартиры распахнется. — Но предупреждаю вас, дело трудное. В вестибюле — два правительственных агента, и в гараже тоже. Мне надо пройти мимо них незамеченной. Если станет известно, что я с вами разговаривала, другого шанса вам уже не дадут. Никакого насилия, просто ночью вы тихо исчезаете, и разносится слух, что вас «положили на обследование». Понимаете, что я хочу сказать?
Журналист явно ничего не понял — его передача специализировалась преимущественно на «клубничке» — и, сгорая от нетерпения, повернулся к оператору:
— Джон, быстро давай сюда свой пиджак, шляпу и голокамеру.
Лучшей маскировки нельзя было и желать. Преображенная Корделия шагнула в лифт и вместе с телевизионщиками поднялась в гараж. У выхода дежурили двое в голубой форме. Она небрежно вскинула камеру на плечо, заслоняя голову, и прошла мимо них к машине журналиста.
В баре космопорта Корделия заказала напитки, сделала большой глоток, пообещала, что сию минуту вернется, — и улизнула, оставив репортера перед неоплаченными бокалами.
Следующую остановку она сделала у билетного компьютера, нажав кнопку вызова расписания. В ближайшие шесть часов ни один пассажирский корабль на Эскобар не летит. Слишком долго ждать. Они наверняка прежде всего обыщут космопорт. Мимо прошла женщина в форме работника порта. Корделия ее остановила.
— Извините, вы не поможете мне кое-что узнать о расписании частных транспортов или других частных кораблей?
Женщина нахмурилась, но в следующую секунду улыбнулась, узнавая:
— Вы — капитан Нейсмит!
Сердце на секунду замерло, потом отчаянно заколотилось. «Нет… Спокойнее…»
— Да. Э-э… Понимаете, журналисты меня совсем одолели. Вы небось знаете, что это за братия. — Корделия одарила девушку взглядом, признающим в ней родственную душу. — Как бы мне от них отделаться? Может, мы могли бы пройти в какой-нибудь кабинет? Мне кажется, что если кто-нибудь здесь и уважает человеческое достоинство, так это вы. Просто вижу это по вашему лицу.
