Был праздничный рождественский вечер. Легкий мороз бодрил и приятно освежал. Огромные пушистые хлопья снега бесшумно падали на высокие сугробы, сверкающие в свете уличных фонарей и праздничной иллюминации, развешанной на карнизах домов.
Мистер Таккер поставил плетеную из лозы коляску на заднее сидение автомобиля и, поцеловав жену в щеку, сел за руль.
- Куда мы поедем? - Эстер захлопнула дверцу.
- Никуда, - монокль в глазу мистера Таккера зловеще блеснул, - мы просто погуляем.
- Погуляем? Так поздно?
- Да. Сейчас многие гуляют. Ведь сегодня праздник. И мы тоже поедем гулять.
- Но куда?
- Туда, куда решили.
- Да-а-а... Конечно, куда решили, - задумчиво проговорила Эстер. Послушай, милый, я тебя просто обожаю. Конечно, зоопарк - это прекрасное место для нашей прогулки.
Машина остановилась у перекрестка. Мистер Таккер открыл жене дверцу, затем с заднего сидения вынул коляску и поставил ее на колеса. На улице было многолюдно и шумно. То и дело взрывались хлопушки, люди громко смеялись, осыпая друг друга конфетти. Семейство Кобблпотов тихо направилось к парку.
- С Рождеством вас! - белокурая девушка, катившая перед собой нарядную коляску, улыбнулась, а ее спутник приподнял шляпу.
- Вас также, - Кобблпоты принужденно улыбнулись и ускорили шаг.
Они вошли в парк, широкие аллеи которого вели к входу в зоопарк. Было тихо, пусто и белым-бело. Таккер шел впереди по заснеженной дорожке, спрятав голову в воротник пальто, и нервно курил сигарету. Эстер катила следом коляску и что-то бормотала себе под нос. Ворота зоопарка были открыты. Здесь тоже было тихо и безлюдно. Лишь скрип снега под каблуками и легкий шорох ремней коляски нарушали тишину.
Странен и непривычен вид зимнего зоопарка. Звери спрятаны в утепленных подземных помещениях, а на поверхности - лишь замерзший луна-парк, да занесенные снегом огромные бетонные фигуры животных.
Обогнув гигантского краба с растопыренными клешнями, внутри которого располагался аквариум и водные аттракционы, Кобблпоты остановились на горбатом мостике, переброшенном через небольшой ручей. Эстер подошла к каменным перилам и перевела дух:
- Ты так бежишь!..
- Извини, любимая, но у нас слишком мало времени.
Эстер быстро и ловко расстегнула ремешки, поддерживающие корзинку коляски на металлическом остове. Таккер подхватил плетенку и одним движением перебросил ее через парапет мостика. Корзинка упала в темную воду и, мерно покачиваясь, медленно поплыла, увлекаемая слабым течением полузамерзшего ручья. Через несколько минут коляска скрылась в темноте гигантского провала трубы, через которую ручеек уходил под землю неведомо куда.
Таккер и Эстер еще долго стояли на мосту и смотрели вслед. Их обоих переполняло ощущение свободы и какой-то животной радости.
Урод исчез, унося с собой проклятие семьи Кобблпотов.
Добропорядочной семьи Кобблпотов.
ТРИДЦАТЬ ТРИ ГОДА СПУСТЯ
Готэм. Такой маленький, но такой благополучный городишко! Кажется, все невзгоды и неурядицы обходили его стороной. Менялись президенты, поли-тика страны, инфляция и кризисы жестоко терзали державу, но только не Готэм. Ничто, казалось, не может нарушить благополучия и спокойствия, царившего здесь. Потому что все жители стремились только к одной цели своему личному благополучию и процветанию родного города. Это, и только это, считалось хорошим тоном и настоящим патриотизмом.
Во всяком случае все здесь делали вид, что дела в Готэме обстоят именно так.
Шла предрождественская распродажа. Магазины, переполненные товарами и покупателями, кипели и бурлили. Все готовились к предстоящему празднику, запасались продуктами, сувенирами, подарками. На улицах появились шумные компании подростков. Они галдели и резвились, но полиция не обращала никакого внимания. Каникулы...
Маленькая Готэм Плэйс был самым красивым и нарядным местом города. Большая рождественская ель, купленная мэрией на севере страны, возвышалась перед зданием центрального банка. Возле елки соорудили помост для ораторов, который сейчас окружала толпа пенсионеров и безработных. Они ждали подарков, которые обычно раздавали городские благотворительные организации после церемонии зажигания рождественской елки. Щелкали затворы фотоаппаратов, сверкали вспышки - это работали корреспонденты местных газет, собирая материал для праздничного выпуска.
Из небольшого шатра позади помоста вышла высокая стройная длинноногая девушка в короткой норковой шубке. Она грациозно прошлась перед публикой и объективами, ослепительно улыбаясь, и остановилась у микрофонов. Сбросив с плеч шубку и оставшись в пестром купальнике, отороченном пушистым белым мехом, она томно проговорила:
- Ну что? Нравится?
Толпа одобрительно загудела и захлопала в ладоши.
- Дамы и господа! - уже громким официальным голосом продолжала красавица. - Граждане Готэм-Сити! Прошу внимания! Пора зажигать елку!
Она подошла к большому красно-белому кубу, разукрашенному цветными лентами и блестками, и обеими руками нажала огромную синюю кнопку. Елка вспыхнула разноцветными огнями, раздались взрывы петард и на собравшихся посыпались тучи конфетти.
Лицо девушки сияло неподдельным счастьем, толпа ревела. Восторженный вопль отразился от стен окрестных домов и, усиленный многоголосым эхом, понесся в разные стороны по улочкам, отходившим от площади. Гул оваций докатился до самых окраин, затихая в глубине малоэтажных районов...
Самый большой небоскреб Готэма был погружен в вечерний мрак. Только вывеска над стеклянной дверью подъезда светилась алыми огнями: "Шрекки" и зубастые кошачьи мордочки - символ компании - ехидно улыбались прохожим. Свет горел в стеклянном куполе, где размещался кабинет главы фирмы.
За большим круглым столом сидело пять человек. Все они выглядели не лучшим образом: казалось, что наступающее Рождество празднуют все, кроме них. До праздника оставалось совсем немного времени, а эти люди, наверное, последние во всем городе, еще были на работе.
Полнеющий мужчина средних лет медленно поднял руки и, заложив их за голову, еле заметно потянулся, пытаясь размять затекшую спину.
- Надеюсь, - со вздохом проговорил он, - это Рождество будет счастливым.
Сидевшие рядом кисло заулыбались, опуская глаза.
Высокий худощавый человек в роскошном костюме поднялся с кресла и подошел к небольшому столику, на котором ровными рядами стояли разнообразные бутылки. Выбрав одну из них, он налил в высокий бокал золотистый напиток и медленно вернулся на свое место.
- Господа, - его голос был тихим, но с отчетливыми властными нотками, - мне неприятно говорить о моих проблемах в этот вечер. - Он немного помолчал, выдерживая паузу.
