На Зое с калейдоскопической быстротой менялись насильники. Разомлевший старик, продолжавший с умильным выражением обнимать и целовать лицо жертвы, корчившейся в муках, покрывая ее старческой слюной, сказал, обращаясь к главврачу:
— Видишь, как ей хорошо? Хочешь ее? Нет? Ну, тогда я вас не задерживаю.
Главврач послушно дал себя увести и с полным безразличием наблюдал, как его ноги привязывают вязкими от свежей крови тросами к двум бронетранспортерам, стоящим корма к корме. Машины начали медленно разъезжаться.
Мошонкин с Машей чудом не столкнулись с головным отрядов "кротов". Во всеобщем гвалте Мошонкину удалось расслышать топот многих ног за ближайшим поворотом и утянуть девушку под прикрытие близстоящей сосны. "Кроты" шли в колонну по одному и, казалось, им не будет конца. Едва дождавшись короткого затишья, Мошонкин потащил девушку дальше в ночной лес.
В первую ночь они ночевали в лесу на дереве. В курс обучения, наскоро пройденный Мошонкиным, входили трехдневные тренировки на выживание. Теперь эти знания, поначалу казавшиеся Мошонкину совершенно бесполезными, пригодились. Он нашел дерево с вилообразным стволом и натащил туда веток потолще. Получился неплохой настил.
Мошонкин полез первым, потом помог забраться Маше. Когда ложились, выяснилась еще одна пикантная подробность, которая никак не давала Мошонкину уснуть. На женщине не было трусиков, только белый медсестринский халат, который все время сползал на спину, открывая выпуклую упругую попку. Мошонкин отодвигался, она придвигалась, и так продолжалось до тех пор, пока он едва не загремел вниз.
— Заканчивай свои детские штучки, — даже возмутилась она. — Воспаление легких схватить хочешь? Давай прижимайся, потом, как спина замерзнет, повернемся!
Он послушно придвинулся, ткнувшись в нее своей эрекцией.
— Что у тебя там? Саперная лопатка? — даже возмутилась она, а, поняв, смутилась. — Извини.
— Ничего, — выдавил он.
Потом, когда пришло время первый раз развернуться, выяснилось, что ему к этому времени так и не удалось заснуть. Солдатская ширинка, кто служил, знает, имеет большие расстояния между пуговицами. Маша неожиданно ловко просунула руку между ними и всей пятерней обхватила его напрягшееся достояние.
— Помочь? — спросила она. — Как врач говорю, твое героическое долготерпение вредно. К тому же ты рискуешь не выспаться.
Владимир Петрович поможет потом, подумал Мошонкин. Да и совестно было. Что он пацан? И он отказался. Они думали, что все самые страшные приключения позади и рассеются вместе с новым днем. Но наступил новый день, взошло солнце, а оказалось, что все самое страшное только начиналось.
Первым делом на следующее утро Мошонкин отыскал брюки для Маши. С большими предосторожностями он вернулся к медчасти. "Кроты" ушли, оставив после себя мертвую пустыню. Мошонкин забрался в каптерку и основательно затарился. Взял галифе и телогрейку для Маши, ботинки для себя, кое-что из еды: консервы, галеты, чай и сахар.
— А рубашки не было? — спросила Маша.
— Халат в штаны заправишь.
Наскоро подкрепившись, стали думать, что делать дальше.
— Я буду ждать Владимира Петровича, — заявила Маша и наотрез отказалась уходить.
Бросить полковника у Мошонкина самого душа не лежала. Разрешив первый вопрос, перешли ко второму, где им остановиться. На дереве долго не проживешь.
— А что думать, в лесничей остановимся, — сказал Мошонкин. — У меня там и продукты имеются. Сейчас на разведку сбегаю и тронемся.
— Я с тобой! — напросилась Маша. — Я одна не останусь. Жутко здесь. Лес мертвый.
— Как хочешь, — пожал плечами десантник.
Домик оказался разгромлен. Выбиты все стекла, кроме единственного окошка на втором этаже. Изрешеченная пулями тарелка спутниковой связи валялась на земле. Факс и компьютер были вынесены во двор, разломаны и сожжены. Внутри все было перевернуто вверх дном. Посуда расколочена вдребезги, постельное белье разорвано и сброшено на пол.
Мошонкин разделся до пояса, закатал брюки и приступил к уборке. До обеда он мыл, скоблил и сколачивал разломанную мебель.
— Ну, счастлива та девка, что за тебя замуж пойдет! — заметила Маша.
Сама она занялась готовкой на керосинке, которую Мошонкин достал из только ему известного запасника. Поев каши с консервами, Мошонкин двинулся на разведку, строго настрого наказав девушке закрыть дверь на засов и никому не открывать.
Штаб Кордона перестал существовать. Все палатки сожжены, сбитый при попытке взлететь вертолет лежал лопастями книзу в сгоревшем и слабо дымящемся сосняке. Оторвавшийся хвостовой винт, словно бритвой, срезал три мачтовые сосны и торчал в четвертой. Среди погибших не обнаружилось ни одного генерала.
— Успели сбежать, — подумал Мошонкин.
На шоссе открылась картина панического бегства. По обочинам валялись на боку подбитые и брошенные бронетранспортеры и грузовики. Везде только трупы. Мошонкин глянул в бинокль вдоль шоссе, но везде было одно и то же. Полная неподвижность. Гарь. Похоже, "кроты" все ушли. Но куда? И самое главное-как далеко отодвинулся Кордон? Мошонкин понимал, что долго им тут не просидеть. В конце концов, их обнаружат. Да и продукты не бесконечны. Надо было идти к Кордону. Но в таком случае существовала опасность, что их расстреляют свои.
— Ничего, вернется Владимир Петрович, он разберется, — подумал Мошонкин.
Василий Пащук пришел ночью.
Маша раздевалась, когда почувствовала чей-то пронизывающий взгляд. Оглянувшись, она увидела светящееся в темноте белое лицо. Вскрикнув от неожиданности, она кинулась к Мошонкину. Тот сам уже бежал навстречу.
— Что случилось? — обеспокоено спросил он.
— Там кто-то за окном стоит! — прошептала она.
Мошонкин передернул затвор и пошел впереди. За окном было пусто.
— Он там стоял, — показала девушка.
— Не мог он там стоять, это же второй этаж, — возразил Мошонкин, тщетно вглядываясь в чернильную темноту. — Наверное, показалось.
— Он был там! Был! Мне страшно.
— Не бойся. Сейчас пойду, ставни закрою.
— Не выходи! Не оставляй меня одну! — она вцепилась в него.
Мошонкин отнекивался изо всех сил. Не мог он с чужой бабой в одной комнате спать. Внезапно раздался сильный удар в окно, и к стеклу прилипло мучнисто-белое лицо. Мошонкин вскинул автомат, но тут же его опустил, узнавая тезку:
— Васька, ты? — спросил.
— Здорово, братишка, — сипло поприветствовало существо за окном. — Плохо ты привечаешь гостей. Оружием грозишься. Я ведь земляк тебе.
