— Откуда же мне знать?
— Ну, тогда нам не о чем беспокоиться, — со вздохом облегчения сказал доктор. — Ты совершила вполне естественную ошибку. Чувства Грэхэма были направлены вовсе не против нашей колонии. Дело в том, что вечером, после твоего ухода, мы с ним поговорили, и журналист твердо пообещал выступить на нашей стороне. И писал он, кстати, как раз о том бедственном положении, в котором мы все оказались по вине наркодельцов и безответственных правительственных чиновников. Нисколько не сомневаюсь, что при этом он злился, но не на нас, а на Белла с Бреннером.
— Может быть, ты и прав, — сказала Анна с ноткой сомнения в голосе. Как-то не очень похоже все это воспринималось. С другой стороны, кто знает? — Она тряхнула головой и расслабилась. — Знаешь, я так счастлива, что открылась перед тобой! Я ведь не знала, что вы договорились, и была уверена, что он замышляет какую-то гадость против Сан-Лейк-Сити.
— Можешь больше не волноваться. Между прочим, кое-кому давно пора в постельку. — Тони подошел к креслу, взял девушку за руки, поднял и прижал к груди. — Мы с тобой обязательно во всем разберемся, девочка, даже если для этого мне придется пересмотреть кое-какие взгляды и отказаться от кое-каких привычек. Мы справимся, правильно?
— Непременно справимся, Тони, — прошептала она, с улыбкой глядя ему в глаза.
Он должен был отпустить ее, но почему-то не сделал этого. И тут же густо покраснел, сообразив наконец, что его эмоции в данный момент отнюдь не скрыты за непроницаемой завесой. Но стоило Хеллману заглянуть в глаза стоящей перед ним молодой и красивой женщине, как все колебания мигом вылетели у него из головы. В них снова стояли слезы — слезы счастья. На этот раз доктор не полез за бинтом. Он наклонился и осушил слезы губами.
Тысячи мыслей завертелись у него в мозгу безумным круговоротом. Все смешалось: Земля, Белл, колония, прошлое и будущее, недавний полет и соблазнительная фигурка Би Хуарес. Но на первом плане всегда была Анна нежная, терпеливая, добрая, понимающая…
— Анна! — произнес он хрипло и тут же поправился, потому что никогда не любил этого имени. — Энеи, любимая!
Энеи звали симпатичную девчушку из его детства, в которую маленький Тони Хеллман был тайно влюблен.
Он выпустил ее руки и обхватил ладонями повернутый к нему овал лица. Голова его медленно склонилась. Он не испытывал нетерпения — одну только нежность и ровно разгорающуюся страсть.
Казалось, прошла вечность, пока их губы не оторвались друг от друга.
— Сберегает слова, не так ли, дорогая? — с тихим смешком сказал Тони.
— Да… дорогой, — прошептала она.
Оставалось сделать последний шаг. Он отбросил барьеры, смел преграды и усилием воли распахнул себя навстречу любимой. И она откликнулась. Сначала слились их руки, а вслед за ними и чувства. Им больше не было нужды задавать вопросы и получать ответы.
— Энеи! — вновь прошептал Тони и подхватил на руки теплое гибкое тело.
Левое ухо Теда невыносимо чесалось, но он мужественно терпел неудобство. "Вахтенный радист не имеет права до конца смены снимать наушники ни при каких обстоятельствах…" — всплыла в памяти фраза из "Устава радиослужбы". Оставалось не меньше часа до того момента, когда Теда должна будет заменить Глэдис Поровски.
— Марсианская Машиностроительная вызывает Сан-Лейк-Сити, — неожиданно затрещало в наушниках. Тед взглянул на часы и аккуратно проставил время начала передачи в вахтенном журнале.
— Сан-Лейк-Сити — ММК. Слышу вас хорошо. Прием.
— ММК — Сан-Лейк-Сити. Примите сообщение. Фармацевтическая Бреннера Марсопорту. Через ММК, Сан-Лейк-Сити и Питко-3. Прошу зарезервировать два кубометра грузового пространства высшей изоляции на отлетающем корабле. Подписано: Бреннер. Подтвердите получение. Прием.
— Сан-Лейк-Сити — ММК, — ломающимся голосом произнес Тед и начал читать запись в журнале: — Фармацевтическая Бреннера — Марсопорту. Через ММК, Сан-Лейк-Сити и Питко-3. Прошу зарезервировать два кубометра грузового пространства высшей изоляции на отлетающем корабле. Подписано: Бреннер. Принял вахтенный радист Тед Кемпбелл. Конец связи.
Пальцы подростка вихрем забегали по клавишам печатающего устройства. Мими и Ник наверняка захотят узнать, как проходит загрузка. Тут вся хитрость состояла в том, чтобы откладывать заказ на грузовое пространство до последнего возможного момента и зарезервировать при этом ровно столько, сколько нужно, плюс еще самую малость на непредвиденный случай. Если поспешить, может остаться свободное место, за которое все равно придется платить. А если опоздать — рискуешь остаться с неотправленным грузом до следующего корабля.
— Конец связи, Сан-Лейк-Сити, — прохрипело в наушниках. Тед машинально кивнул и начал вызывать радиста Питко-3 — последнее передаточное звено в цепочке, соединяющей Марсопорт и маркаиновую фабрику Бреннера.
Тед Кемпбелл искренне надеялся, что сегодня ему больше не придется иметь дела с длинными и закодированными радиограммами Грэхэма. Было приказано передавать его материалы без очереди и вообще оказывать любое содействие, но даже куда более опытный радист Харви Стиллмен неоднократно ошибался, транслируя зашифрованную первую главу будущей книги, где речь шла о полете и высадке в Марсопорте. Тед пролистал толстую пачку страниц, оставленных Грэхэмом, и мысленно содрогнулся.
А главное, он не мог взять в толк, зачем журналисту вообще понадобилось шифровать свои же материалы? Ладно бы на Земле, где полно конкурентов, но какой смысл выпендриваться на Марсе? Коллег по перу в радиусе пятидесяти миллионов миль не наблюдалось, а единственным средством связи с Землей был космический корабль, на котором Грэхэм прибыл сюда и которым собирался улететь назад.
— "Марсопорт-18" вызывает Питко-3,-послышался в наушниках отдаленный голос радиста. Тед автоматически повернул голову и ткнул пальцем в длинный список авиасредств. Как он и думал, позывные принадлежали тяжелому четырехмоторному лайнеру, яв-ляющемуся собственностью Марсопортской грузоперевозочной компании.
— Питко-3 — "Марсопорту-18". Слышу вас хорошо. Прием.
— "Марсопорт-18" — Питко-3. Предполагаемое время прибытия тринадцать пятьдесят. Мы везем для вас почту. Прием.
— Питко-3 — "Марсопорту-18". Понял вас. ПВП — тринадцать пятьдесят. Я передам мистеру Гаккенбергу. Конец связи.
Тед с завистью подумал о почте. В почтовых отправлениях, приходящих на адрес Сан-Лейк-Сити, содержались лишь микрофильмированные отчеты о деятельности Нью-Йоркского отделения колонии и деловая корреспонденция. А как было бы здорово получить письмо от родственников! Но тетя Минни и его двоюродный братец Адельберт ни за что не станут писать первыми, а у колонистов пока что не завелось лишних денег на оплату межпланетных почтовых марок для частных посланий.
