Мы спустились на Землю через терминал Гетвик, расположенный на том же месте, где когда-то находился аэропорт. Конечно, сейчас бессмысленно говорить о британском консерватизме, поскольку и нации этой уже не существует, но местные жители всё же переняли кое-какие свойства характера у своих предшественников. Климат здешний так на людей влияет или что-то ещё, но перемены лондонцы действительно недолюбливают.
Хотя, какие уж тут к дьяволу традиции, если кучка приезжих толстосумов скупила старый чопорный Лондон на корню, поделила город между собой, и теперь, чтобы повернуть с Оксфорд-стрит на Черинг-Кросс-роад, требуется пройти пограничный таможенный контроль. Самый настоящий, со сканированием роговицы и длинным, занудным перечнем вопросов, задаваемым роботом-таможенником: "С какой целью вы приехали в нашу страну?"; "Где вы собираетесь остановиться?"; "Располагаете ли вы необходимой суммой для оплаты проживания в гостинице?" и так далее.
К счастью, я родился не в Лондоне, и даже не в Британии, и поэтому просто перестал любить этот город, не научившись по-настоящему ненавидеть новые порядки. Но, бывая здесь, стараюсь так спланировать маршрут, чтобы лишний раз не переходить из графства Воксхолл в Уимблдонское королевство, или из Педдингтонского княжества в герцогство Ноттинг-Хилл.
Собственно, по этим соображениям и был выбран Гетвикский терминал. От него десять минут езды по монорельсовой дороге до вокзала Виктория, расположенного во владениях того же герцога Челси, которому принадлежит и Вест-Минстерское аббатство. Поэтому нам посчастливилось пройти лишь одну процедуру таможенного контроля.
Заметив, что Эллен зарегистрировалась под чужим именем, я счёл её поступок разумной предосторожностью и тоже взял себе первый пришедший на ум псевдоним - Альфред Саймон с планеты Казанга. Правда, на ум почему-то пришла фамилия, напрямую связанная с историей "Книги пророка Дэна", так что конспиратор из меня получился неважный. Но я ведь и решил скрыть своё настоящее имя совсем по другой причине. Известие о прибытии в город легендарного, (а этого факта я при всей своей скромности не могу отрицать), спейстрейдера вызовет много шума и помешает нам быстро управиться со своими делами. А одним Саймоном больше, одним меньше - невелика разница.
Благо, единой формы документов для туристов с Дальних миров на Земле так и не ввели, и я мог фантазировать в своё удовольствие. Полного списка жителей Казанги в памяти робота также не оказалось, поэтому проверка данных превратилась в пустую формальность, и через четверть часа мы втроём уже шагали по Виктория-стрит в сторону Вест-Минстерского аббатства.
Время от времени я сверял дорогу с портативным путеводителем по Лондону, подаренным таможенниками в знак признательности за внушительную сумму страховки, которую нам пришлось уплатить. Хотя, честное слово, необходимости в электронном гиде не было никакой. Во-первых, пройти нам предстояло чуть больше полумили - не успеешь заблудиться. А во-вторых, эти места мне были хорошо знакомы.
Слева от нас остался Бэкингемский дворец, где изволит проживать его светлость Гилберт П. Маковски, восьмой граф Челси. С ним я, признаюсь откровенно, не знаком, но зато много слышал про основателя династии. Правда, тогда Платон Маковский ни графом, ни даже англичанином ещё не был. Ну, так не один он такой. Почти каждый нынешний лондонский аристократ мог бы изобразить на своём гербе нефтяную вышку.
А дальше, за дворцом - Гайд-Парк и Пиккадилли. Но это уже владения герцога Кенсингтона. Как раз по знаменитому бульвару и проложена граница. Где-то за Трафальгар-сквер она поворачивает к Темзе и выходит мосту Ватерлоо. А по ту сторону реки расположено графство Воксхолл. Такая вот занимательная география. Особенно, для человека, помнящего совсем другой Лондон.
Но нам, слава богу, так далеко не нужно. Вот они, прямо по курсу, парные башни аббатства. На их фоне виднеющийся чуть сзади и левее Биг-Бен смотрится не так уж величественно. Да не в этом ведь дело. Главное, что все они на месте - и дворец, и здание парламента, и само аббатство. Значит, есть шанс, что и внутри всё сохранилось в первозданном виде. Ну, пусть не в первозданном, поскольку собор слишком уж часто перестраивали, но хотя бы таким, каким его описал пророк Дэн.
Одного взгляда на Эллен было достаточно, чтобы не откладывать встречу с шедевром архитектуры на утро. Она сейчас даже больше напоминала гончую, чем Марвин в день моего с ним знакомства. Вздрагивала, если какой-нибудь прохожий, пересекая дорогу, мешал нашему движению, шумно вдыхала воздух и неотрывно смотрела на западный фронтон аббатства, где располагался вход. Мне пришлось удерживать её, пока Марвин приобретал билеты. А уж когда тот вдруг остановился, залюбовавшись изящным розеточным окном над воротами, Эллен рыкнула на него, как вожак стаи на расшалившегося молодого самца:
- Идём скорее!
И всё-таки нам пришлось задержаться. Посетителей было немного, но мы и без их помощи быстро потеряли ориентировку. Бесконечный ряд колонн, множество статуй, статуэток, надгробий и просто мемориальных плит сбивали с толку. Вечернее солнце застряло где-то в высоких арочных сводах, не добираясь до нижнего яруса храма, и здесь царил почти такой же полумрак, как в древесных жилищах дикарей Кассилии. Огни многочисленных светильников выделялись яркими точками, но не могли рассеять темноту. Электронный гид указывал направление, но мы постоянно натыкались, то на колонну, то на гробницу, то просто на группу зевак. Всё-таки здесь было слишком много реликвий, гораздо больше, чем в принципе может вместить помещение такого размера.
И только оказавшись в центральной части нефа, прямо под куполом храма, я начал понимать, куда же нам, собственно нужно идти. От надгробья великого физика нас отделяло не больше трёх десятков шагов. Но я даже отсюда почувствовал, что с ним что-то не так. Хотя и не сразу понял, что именно.
Вроде бы точно такой статуя и должна быть. Мраморный сэр Исаак возлежал на собственном саркофаге в непринуждённой, расслабленной позе, более подходящей изнеженному римскому аристократу, чем серьёзному учёному. И он, казалось, не придумал лучшего применения для своих рукописей, чем соорудить себе из них подушку. Два ангела, стоящих рядом с отдыхающим гением, предлагали ему положить под голову ещё один свиток. А за спинами у всех участников композиции виднелись очертания пирамиды.
Пожалуй, как раз она и вызвала моё беспокойство. Я попытался мысленно сравнить увиденную картину с той, что хранилась где-то в закоулках моей памяти. Да, чего-то в этой пирамиде не хватает. Над головой у Ньютона образовалось свободное пространство, которого не должно быть. Раньше не было.
