— Ничего там, кроме нечистот, нет, — возразил Паника. — Мусор сваливают.
— Из-за этих кукол все останутся без работы. Их уже в рекламе снимают.
— Нынешние артисты не умеют так талантливо фальшивить, — засмеялся Паника.
— Пусть роботы вкалывают, — заявил Кошмар. — Надоели — на свалку. Как Офиса, в утиль. Всех в изъян. Все ненужное — туда. А что? Если прозевали тело без духа, значит, имеется и схожий дух без тела. Запустили его, а он, бесплотный, там и поселился и поджидает всех, как паук. Получите даром, а оно и забродило, элементарно, на нашем провинциальном продукте, чистопробном. У нас же все без обмана.
Произвела кукла впечатление. Но к ней быстро привыкли.
На пороге дома меня отвлек телефонный звонок.
Мелодичный смех в трубке оборвался, и ясный голос сказал:
— Привет!
Замечательно. Меня решила оделить своим вниманием Топ.
— Ты где?
— О, я на приеме. Но это совсем не то, что ты думаешь.
— А я ничего и не думаю.
— Н-да? — Топ сбилась с темпа. — А я у Витамина, мэр устроил банкет в его ресторане. Мы собираемся в трущобы. Представляешь? — Она кокетливо, но мило рассмеялась. Я ожидал, что она, описав весь блеск банкета, пригласит и меня.
— Ну что ж, — сказала Топ, выговорившись. — Пока.
Я не знал, добивалась ли она этого специально, но настроение у меня сменилось. У Топ появилось свое окружение. Но она не воспринимала своих новых друзей. Характер у нее испортился, она легко раздражалась.
Фат тоже собрался в развал. В его кабинете стояло несколько роботов, похожих на манекены. Остепенившийся Фат продавал их, как пылесосы, с инструкцией, и все переживал за сходство. Торговал бы себе игрушками, как отец.
Но человек — самая лучшая игрушка, и Фат поменялся на этом поприще. Недавно отпущенные усы ему не шли. Смотрелись, как приклеенные. Будто оперился на лице.
Он сам здорово смахивал на свои модели.
Что и говорить, всем бы не мешало побольше первичного сходства — с самими собой.
Ресторан Витамина на выставке был пуст. Какие-то северяне с покрытыми рыжими волосами худыми ногами небрежно метали что-то в рот.
Витамин суетился возле Ядра, который демонстративно не замечал меня.
— За счет заведения? — уточнял Ядро.
— За счет заведения… — буркнул Витамин.
Он тут же напустился на официантку. Ядро лишь беззаботно ухмылялся. Он заведомо пользовался малодушием Витамина, который ни в чем не мог отказать старому приятелю.
А Ядро повадился в его роскошное заведение, сытно питаясь, безобидно твердя неизменное «мы же давние друзья», как-то виновато даже, будто из-за того, что такое обстоятельство невозможно скрыть.
Никому ранее не делавший скидки рачительный Витамин при этом только криво улыбался, словно у него болели все зубы сразу.
— С тобой хотят поговорить. — Он указал на туристов.
Невыносимый Ядро покачал головой.
— Пусть убираются.
— Что ты, что ты, — горячо зашептал Витамин. — Перспективные клиенты. Набиты монетами.
— Да. Я готов, — смягчился Ядро. — Куда?
— В развал. Ты же сам говорил…
— Конечно. Всех ко мне. Я всех проведу! — Лгун сделал загребающий взмах рукой.
— А-а, договорились?
— О чем?
— Ну, знаешь. Ты мне не доверяешь?
— Что ты. — Ядро смотрел в стол. — Как можно.
— Ты фрукт, — сказал Витамин.
— Пускай все убираются, — отреагировал Ядро. — Все. Пусть все убираются в изъян.
В сумерках мы с Лагуной вместе с мусором скатились в овраг. Лагуна фыркал, сдувая налипшие ему на лицо какие-то ленты.
Мусоровоз медленно удалялся, светя бортовыми огнями, переваливаясь по неровной дороге.
Луна только начинала свой путь по небу.
Город виднелся с изнанки, и очень скоро пропали огни, которых и так немного в этих кварталах, где совсем мало прохожих, и только Штамп вытирает из-за Азарта свои бесконечные бокалы.
— Думаешь, мы правильно идем? — подал голос Лагуна, доверяя в этом вопросе мне уже больше, чем себе, после того, как не смог вновь попасть в свой парк и вынужден был поселиться в аптеке, промышляя, резвясь, запасами туристов, которым он предварительно рекомендовал меня в качестве проводника, проломив в нужном месте аварийную стену.
Местность вокруг простиралась самая обычная, пустынная, но я знал, где надо сворачивать, пробираясь в кустарнике и оцарапываясь об искусственные ветки.
— Инфекции можешь не опасаться, — сказал я.
— Каков сервис, а? — отозвался Лагуна. — Лечебница.
Проступили очертания грузовиков на крутом склоне оврага.
Машины остались здесь, когда пытались вывезти кукол. Все исчезли. В двух шагах от города. Никто не знал, что случилось.
Грузовики почему-то свернули с дороги.
Мы спустились в долину. Позади хрустнула ветка. Мы замерли. Показалось…
Вот и мост через ручей. Вода тихо плескала о камни. Мы подходили к развалу. Луна поднялась высоко.
— Ты слышал? — вдруг спросил Лагуна.
Ничего, кроме плеска воды, не доносилось до слуха. Было далеко за полночь. В лесу раздавался крик совы. Лагуна время от времени принимался болтать.
— Тихо, — сказал я. — Заметишь что-нибудь, скажи.
— Никого здесь нет… — проворчал Лагуна.
Мы вошли в город, окруженный крепостной стеной. Улицы были пусты.
Салон встретил нас сыростью. Лунный свет ложился на крутые ступени, разливался в пустых залах.
Куклы были. Они покрылись слоем пыли, затянулись паутиной в углах, лежали на полу, в нишах.
— Они сохранились, — сказал я. — Вот они. Они все есть.
— Здорово, — сказал Лагуна. — А что им, в самом деле, будет? Они же искусственные. Не портятся, как консервы.
Из окон были видны глубокие тени, залегшие в кривых улочках. Меня не покидало ощущение, что кто-то следит за нами.
— Ерунда, — сказал Лагуна. — Нам здесь все знакомо.
И он пнул одну фигуру, но я успел подхватить ее.
— Ты же можешь повредить ее, — сказал я, поддерживая куклу, тяжелую, как человек.
Лагуна отвернулся.
— Ты видел? — схватил он меня за руку.
Тень скользнула в темноте. Мне это совсем не понравилось. Я знал о тех слухах, которые ходили об этих местах. О том, что в развале обитает.
Но здесь все кукольное. Хлам вот безошибочно всех оценивает. Но здесь, на экспозиции обольстительной мимикрии, его ждет разочарование.
Здесь всех ждет хорошо удобренное разочарование.
Кто-то крался в темноте. В проеме появились острые ушки, настороженные, чуткие. Мы слишком долго оставались незамеченными. Чудовище в шубке показалось в дальнем конце зала.
Продавщица втянула носом воздух. Блеснули подведенные глаза, и в пасти торчали ровные белоснежные зубы.
Этому зверю место в глухой местности. Я огляделся. Глуше места и не придумаешь.
Мы затаились среди кукол. Пушнина, как ни вглядывалась, не смогла отличить нас. Появилась она уже на улице, медленно бредя по гребню стены.
Ночь подходила к концу. Возле камина Лагуна высек длинную желтую искру на дрова. Рядом висел окорок.
— Как же мне здесь нравится! — с чувством сказал Лагуна.
— Окорок есть, — поддержал его я.
— Да! И окорок.
— Но что здесь надо другим?
— Хлам дом строит. Заработать хочет. Заработает! Он намерен здесь так проявить свое чутье, что больше ни одна дама не откажет ему во внимании. Титулованный отец Топ из этих мест, но он исчез. Она никого не имеет. Хлам для нее воплощенная хозяйственность.
— Не вижу взаимосвязи, — сказал я.
— А побуждения? Они схожи.
Чем-то первобытным повеяло на меня.
— Наш праздник всех найдет!
Шалун был сыт, весел, спокоен.
Днем салон выглядел совсем заброшенным.
Лагуна обхватил голову новосела, словно собираясь оторвать, и установил ее.
— Вот так лучше!
Я тоже стал поправлять кукол. При этом я невольно удивлялся — такие они были мягкие, как обычные люди.
Другая кукла в углу шевельнулась. Она пыталась встать, и не только она. Многие куклы зашевелились.
