Ким Волпоул устало заметил:
— Он хотел сжечь наши трупы в целях санитарии.
— Чепуха! — воскликнул Кальхаун. — Город весь инфицирован. Вы там жили, питались, дышали, ходили. Никто не решился бы поселиться в таком городе, если бы не знал, как ему самому уберечься от этой эпидемии. Вспомните: ваши собственные колонисты не решились высадиться на этой планете и предпочли вернуться на Деттру. Эти люди ни за что не появились бы здесь, если бы не знали, что это для них абсолютно безопасно!
Все замолчали.
— Если эта эпидемия — преднамеренное преступление, — продолжал развивать свою мысль Кальхаун, — то вы являетесь опасными свидетелями. Необходимо покончить с ней до того, как сюда явятся колонисты с какой-то иной планеты.
Чернобородый пробормотал:
— Чудовищно! Это так чудовищно!
— Согласен, — ответил Кальхаун. — Но сегодня ведь не существует никакого межзвездного правительства, как в старые времена на Земле не существовало общепланетарного. Поэтому если кто-нибудь решится на пиратские действия против колонии, готовой к заселению, то он ничуть не рискует столкнуться с какой-либо сильной властью, которая на законных основаниях могла бы выгнать его как захватчика. Единственным средством восстановить прежнее положение была бы война. Но никто не расположен затевать межзвездную войну, по крайней мере с теми средствами уничтожения, которые находятся сегодня на вооружении! Если агрессорам удастся ликвидировать местное население, они вполне могут рассчитывать на то, что останутся здесь навсегда. Конечно, это пиратство, но никто и ничего не сможет предпринять против них. — После большой паузы он с иронией подвел итоги: — Естественно, их можно убедить в том, что они совершили ошибку.
Тем не менее в данной ситуации об этом даже не стоило и задумываться. В расчете вероятностей поведения человека интерес к своей собственной личности является очень существенным фактором. Дети-несмышленыши и неотесанные варвары всегда четко представляют, какую справедливость должны соблюдать по отношению к ним, но никогда не задумываются о том, какой справедливости ожидают от них. И даже сейчас, когда человек расселился вплоть до периферии Галактики, значительная часть населения все еще оставалась на уровне цивилизованности, свойственной веку железа. В своей эмоциональной жизни большинство людей продолжали весьма комфортно чувствовать себя в роли таких варваров или детей. Это был фактор, который следовало обязательно учитывать в профессии Кальхауна и который играл заметную роль в вопросах инфицирования, здоровья, да и собственно жизни.
— Всем придется прятаться. Возможно, постоянно, — посоветовал он своим собеседникам. — Это будет частично зависеть от того, что случится со мной, так как, несмотря ни на что, я все же намерен идти в город. Там, я считаю, возникла действительно серьезная проблема гигиенического порядка…
Ким иронически заметил:
— В город? Все, кто там живет, отличаются отменным здоровьем. Настолько крепким, что даже выходят на спортивную охоту за нами.
— Учитывая, что город заражен полностью, иммунитет этих людей является проблемой, относящейся к санитарии, — ответил Кальхаун. — Но, кроме того, как представляется, начальный толчок эпидемии был дан именно оттуда. Я уверен, что вызвавший ее человек одновременно возглавляет и техническую по своему характеру операцию по уничтожению оставшихся в живых местных жителей. Я предполагаю также, что он находится на борту корабля, на котором прибыли сюда эти головорезы-захватчики. Готов даже поспорить, что на корабле размещена отличная лаборатория.
Ким пристально глядел на него в бессильной ярости против оккупантов. Он сжимал и разжимал кулаки.
— И я бы еще добавил, что абсолютно бесполезно бороться с эпидемией до того, как мы займемся этим человеком и его лабораторией, — сказал Кальхаун. — Вполне вероятно, что вы выздоровеете. Думаю, что, уже проснувшись, вы будете чувствовать себя лучше. А может быть, совсем хорошо. Но если эта эпидемия носит искусственный характер, если она была задумана и осуществлена ради того, чтобы построенная здесь начальная база оказалась бесполезной для жителей Деттры и, наоборот, подходящей для людей, претендующих на то, чтобы завладеть ею…
— Что же тогда?
— Может быть, именно для этой цели и была разработана наиболее эффективная форма эпидемии. Но нет никакой уверенности, что дело ограничивается только ею. Они должны были разработать десятки вариантов, смертоносных возбудителей для того, чтобы убедиться, что получили наиболее эффективный из всех. Они должны были также провести эксперименты в поисках различных форм прикрытия для этих возбудителей на тот случай, если кто-то разгадает их стратегию синергетики, как это случилось со мной, и сумеет как-то нейтрализовать первую примененную ими форму эпидемии. Поэтому необходимо исходить из возможности наличия и развертывания агрессором последующих эпидемий. Теперь ясно, в чем дело?
Ким, не говоря ни слова, кивнул.
— Подобная ситуация, несомненно, опасна для общественного здоровья, — продолжал Кальхаун. — Как представитель Медслужбы я обязан ею заняться. Это важнее, чем ваша жизнь, моя или Мургатройда. Поэтому я должен попасть в город и сделать все необходимое в таких случаях. Но пока будет лучше, если вы поспите. Дадим возможность поработать антителам, выработанным тормалем.
Ким собрался было уходить, но остановился и задал вопрос:
— Вы тоже подвергались опасности заражения. Позаботились ли вы о том, чтобы вакцинировать и себя?
— Сделайте мне инъекцию четверти кубика, — согласился Кальхаун. — Этого должно хватить.
Он подал Киму шприц и отметил непринужденность, с которой тот обращался с инструментом. После этого Кальхаун помог оставшимся в живых членам группы — а их было теперь всего шестеро — добраться до подстилок из листьев в шалашах. Они говорили мало, даже меньше, чем позволяла им болезнь. Но зато были очень вежливы. Старик и сопровождавшая его супруга даже вернулись на поляну и, превозмогая страшную апатию, пожелали Кальхауну спокойной ночи. Они проявили тем самым воспитанность, свойственную горожанам, приверженным традициям.
Кальхаун настроился на то, что ему придется провести всю эту ночь в качестве часового. Мургатройд примостился рядом с ним. Все стихло.
Тишина, однако, не была абсолютной. Ночь на Мэрис III заполнили тихие, а порой и весьма резкие звуки. Со всех сторон, в том числе и сверху, что-то повизгивало, откуда-то доносились трели. Со стороны холмов слышалось подобие хрюканья, а внизу, судя по шуму, кто-то медленно перемещался с места на место. По характеру движения Кальхаун определил, что то была стая мелких животных, издававших при передвижении своеобразное ворчание.
