Иные дома были так подробно вырезаны или вылеплены из светлого камня, что можно было при желании посчитать количество окон на фасаде. И Ростик был уверен, если бы он попробовал проверить неизвестных камнерезов, ошибок он бы не отыскал.
Быстро убедившись, что изображение слишком велико, чтобы рассматривать его с фонариком, Квадратный подпалил один из захваченных еще в столовой факелов. Что-что, а запасливость ему никогда не изменяла. И когда в помещении стало светлее, когда как бы даже сам воздух раздвинулся вместе с тенями, стало видно, что изображение в самом деле захватывает весь город, от восточных стен до западных, от моря до главных подъездных ворот. И частично даже изображает водопровод, идущий от реки.
– Здорово, – отозвался старшина, но голосом, который ни о каком «здоровье» не свидетельствовал. – Вот только хотелось бы знать…
– Смотри сюда, – веско оборвал его Полик и указал на порт.
На изображении круглая гавань была отнюдь не пуста. В порту стояли три длиннопалубных корабля, чем-то напоминающих галеры. Два из них были связаны в подобие катамарана, хотя корпуса были совершенно разными. Мачт и парусов у этих кораблей не было даже в зачатке.
– И что? – осторожно спросил Ростик. – То, что сюда должны были заходить корабли, стало понятно, едва мы увидели гавань.
– Ты не видишь, – притормозил его Поликарп. – Смотри не на корабли, а на вход в порт.
И лишь тогда Ростик заметил, что между двумя башнями, которые «сторожили» вход в гавань, над водой и под ней, до самого дна, как почему-то угадывалось на каменном изображении, висела прочная решетка. Настолько плотная и высокая, что сквозь нее не мог бы пробраться никакой водолаз.
Это было интересно. Вернее, требовало обдумывания, в любом случае – внимания. Ростик подошел ближе, поднял руку Квадратного с факелом повыше, чтобы света было больше, и провел пальцами по шершавому рисунку, по всем этим каменным ложбинкам, углублениям и складкам.
– Как эта решетка действовала? – спросил он Поликарпа. – Есть у тебя соображения?
– Видишь, на кораблях нет мачт. Поэтому они имеют над водой небольшую высоту, максимум метра четыре. А решетку с помощью вот этого механизма, – Поликарп ткнул пальцем в какие-то катушки на крышах портовых башен, от которых шли расходящиеся, как ванты, канаты по всему верху решетки, – удается поднять метров на пятнадцать, причем она вся вполне надежно закреплена вот в этих направляющих.
Да, каменные направляющие на башнях заметили еще первые исследователи города, которые искали места для установки спаренных пушек против прозрачных червяков. Но тогда им не придали значения.
– Так как глубина тут постоянна, – продолжал Поликарп, – и составляет чуть больше шести метров, для прохода кораблей остается до восьми метров. Ну, в крайнем случае, метров пять, если они оставляли над водой изрядный кусок решетки, чтобы никто не мог через нее пробраться. Кстати, обратите внимание, между башен на дне сделан массивный каменный порог с желобом посередине. Решетка входит в него так плотно, что, мне кажется, даже крупный рак не может через это препятствие пробраться.
– Краб, – автоматически поправил его Ростик, – хотя у города ни одного пока не обнаружили… Как думаешь, из чего сделана решетка?
– Как ни великолепно умение… – Полик замялся, но лишь на миг, – прежних обитателей города работать с камнем, я полагаю, для этой решетки они вынуждены были использовать металл.
– Ты уверен? Это же невозможно дорого по местным меркам.
– Уверен.
– Тогда для окрестных пиратов одной этой решетки было бы достаточно, чтобы оправдать любой разбой.
– Подожди с пиратами, – вмешался Квадратный. – Их, как и крабов, пока не обнаружили. Лучше спросить – против кого они все это соорудили?
– Не знаю, – сказал Поликарп. – То, что они пытались таким способом, действительно жутко дорогим по местным возможностям, защититься от чего-то, – ясно как дважды два. И может быть, именно отсутствие этой решетки заставило их уйти, и…
– Значит, эта опасность угрожает и нам? – докончил за инженера старшина. – Разумно.
– Не разумно, а очень важно, – поправил его Поликарп.
– Пожалуй, – согласился Ростик. – Нужно будет привести сюда Дондика и убедить его, что нам следует сделать такую же штуку, пусть даже мы и не знаем, от чего она нас должна защитить. Сколько на нее потребуется металла?
– Если считать расстояние между башнями, то есть входной фарватер метров в тридцать, и сделать все из дюраля, чтобы избежать коррозии… В общем, это не сложнее, чем подлодку склепать.
Они пошли назад, обдумывая проблему: кого, кроме пиратов, такая штука могла бы сдержать? Идею пиратов отвергал факт, что решетка была устроена до самого дна. Как ни крути, это указывало, что опасность должна была прийти из-под воды. Это «сходилось» с тем, что они потеряли три экипажа добытчиков металла и две лодки. Но что представляла собой эта опасность, каким образом следовало от нее избавляться – никому в голову так и не приходило. Тем не менее они твердо решили «раскрутить» Дондика на эту проблему на следующее утро.
Но на следующее утро не получилось. Ночью пришли машины с последними частями для подводной лодки, и все остальное пришлось отложить. Как ни твердил себе Ростик, что это не самая разумная манера поведения, сломить Дондика, отвлечь его хотя бы на пару часов, чтобы дойти до барельефа и поделиться соображениями, не получалось. Капитан занимался только тем, что считал главным на этот момент – подлодкой. И кто знает, может быть, это и в самом деле было правильно?
Субмарина получилась на славу. Она была похожа на аппарат Кусто, если вспоминать те, прежние, еще земные аналогии, только побольше, потому что ходить должна была на меньших глубинах. Сверху ее украшал почти шестиметровый шнорхель, который давал возможность ползать по дну на всей, как прикидывал Казаринов, акватории залива, на берегу которого стояла Одесса. Что творилось дальше, в океане, за заливом, разумеется, никто не знал, но и там глубины должны были оказаться небольшими.
Субмарина имела рубку, в которой находился штурвал и из которой можно было осматриваться по сторонам, потому что в трехмиллиметровой стали были проделаны смотровые щели с ладонь шириной, они были закрыты через резиновые прокладки накрепко приклепанными двухсантиметровыми плексовыми пластинами. Поликарп полагал, они могли выдержать даже относительно близкий разрыв торпеды.
В хвостовой части находился внушительный дизелек, который производил больше треска и грохота, чем движения. Около него почти постоянно крутился Борода, фамилия которого оказалась Бородин, и потому прозвище соответствовало. Вообще-то, вспомнив о старой просьбе вытащить его из-за кульмана, Ростик предложил прикрепить к дизелю не Бороду, а самого Полика, но Дондик подумал, пожевал губами, потер старую рану и ответил, что Поликарп пригодится для другого дела.
