Таким образом, в неведении оказались только Зарк и Каворг, но у них эта ночь получилась насыщенной своими событиями. Впечатлительный художник, тоже мучимый жаждой, спустился в кухню всего лишь несколько минут спустя после того, как ее покинули Франя и Саора. Но, поскольку из-за своего веса был неповоротлив, да еще находился в полусонном состоянии, то не заметил валявшегося на полу стакана и наступил на него босой ногой. Разумеется, раздавил и порезался. От неожиданной боли завопил, и поскольку, опять же, был неповоротлив, то, падая, опрокинул на себя полку с посудой. Именно эти крики и грохот услышала Саора перед тем, как Франя сказал ей: "Бежим". На его крики быстрее всех прибежал Зарк, (его спальня находилась на первом этаже), топая при этом, как стадо диких кабанов, (а зачем моряку кошачья походка?), и лишь секундами позже явился Таш. Само собой, безо всякого топанья.
Представший их глазам художник выглядел жалко. Он сидел, держась за голову, окруженный битой посудой, и жалобно смотрел на свою окровавленную ногу. Таш и Зарк, не сговариваясь, быстренько уложили его на стол и осмотрели. На голове обнаружилась большая шишка, вероятно, от удара свалившейся полки, а на ноге довольно глубокие порезы. Если бы Каворг был без сознания, а Зарка здесь вообще не было, то Таш просто привел бы Рил, и проблема решилась быстро. Но давать какую-либо информацию о ее возможностях посторонним было бы в данных обстоятельствах неразумным, и он решил с этим повременить. К счастью, Зарк заявил, что для него зашить на ком-то пару порезов – это сущий пустяк, у себя на корабле ему приходилось штопать и не такие дырки, и хладнокровно приступил к делу. Вот только Каворг был не матрос, а художник, а, следовательно, человек с тонкой душевной организацией и ранимой психикой. От боли и страха он потерял сознание, и Зарку еще пришлось приводить его в чувство и всячески успокаивать.
По этой причине за завтраком оба были невыспавшимися, и на смущение Саоры не обратили внимания, да и, по большому счету, обоим не было до этого никакого дела.
Чуть позже Зарк откланялся, а Каворга Рил ненавязчиво полечила и, велев конюху заложить для дорогого пострадавшего гостя коляску, отправила выздоравливать домой.
Как говорилось в одной вандейской поговорке, боги всегда одной рукой дают, а другой отнимают. Истинность этого мудрого изречения Ташу и до этого приходилось ощущать на собственной шкуре неоднократно, но в то прекрасное утро, всего лишь через день после праздника, это было совсем некстати.
Как раз в тот момент, когда он, довольный собой, рассказывал Рил о резко подобревшем Фране, в их спальню вбежала белая от ужаса Звара, и выкрикнула:
– Господин Таш, там Сейла!!…
Выматерившись сквозь зубы, на тему, что не велел же девкам выходить из дома без сопровождения, Таш приказал уже собравшейся бежать Рил оставаться на месте, а сам рванул на улицу.
Сжавшаяся в комочек, окровавленная Сейла лежала на улице, недалеко от ворот, а добрые соседи, собравшиеся возле нее с утра пораньше, с площадной бранью швыряли в нее камнями и комьями земли. Кто-то из особо благочестивых вылил на нее ведро помоев, а вездесущие мальчишки во все горло распевали глупые дразнилки собственного сочинения, типа: распороли Сейле брюхо, потому что Сейла шлюха, и поставили синяк, потому что Сейла… Ну, и т.д.
При виде Таша все сразу вспомнили, что, вообще-то, на дворе утро, что у них, вообще-то, дела, и быстренько разбежались кто куда, но далеко, разумеется, никто уходить не стал. Всем хотелось посмотреть, что сделает Таш с опозорившей его дом служанкой. Пусть он и сам изгой, но ведь должны же быть на белом свете какие-то приличия?! Дорогая куртизанка, типа Рил, с которой не зазорно иметь дело, и просто шваль подзаборная – это все-таки две большие разницы.
Но Ташу, похоже, на все приличия было начхать с высокой башни. Потому что он с самым зверским лицом поднял с земли жалобно застонавшую Сейлу и понес в дом, оставив добрых вангенцев с горечью рассуждать о падении нравов в родном городе.
Рил, конечно же, не усидевшая на одном месте, встретила его на пороге и при виде Сейлы побледнела и зажала рот ладонью. Звара и остальные слуги толпились рядом.
– Рил со мной, Тилея, – чистые тряпки, быстро! Всем остальным – греть воду!
Быстро, я сказал!!!
Очнувшаяся от хозяйского окрика прислуга засуетилась и побежала выполнять приказы, а уже взявшая себя в руки Рил решительно последовала за ним.
Встретившемуся на пути Венку, Таш злобно прорычал прямо в потрясенную физиономию:
– Ну, что, доигрался, сопляк? Не мог с бабой нормально разойтись!!
Тот, пристыжено склонив лохматую голову, пошел было за ними следом, но Таш рыкнул на него еще раз, и он отстал.
В комнате у Сейлы Таш бережно опустил свою ношу прямо на циновку посреди пола, и они с Рил начали осторожно стаскивать с нее порванную и грязную одежду.
Пострадавшая стонала, со страхом глядя на хозяев щелками заплывших глаз, и пыталась прикрыться руками.
– Госпожа Риола, мне велели передать, госпожа Риола, мне велели передать… – Почти неразборчиво бормотала она до тех пор, пока Рил не положила ей руку на лоб.
После этого Сейла отключилась, и процесс избавления ее от одежды пошел быстрее.
При виде запекшейся крови на внутренней поверхности бедер, а также множества свежих порезов на груди, лице и животе, сделанных со знанием дела, так, чтобы не умерла, но помучилась, Таш перестал материться и с окаменевшим лицом замолчал.
– Не пускай сюда никого. – Попросила Рил, сосредоточенно стягивая окровавленными руками волосы в узел на затылке, чтобы не мешали.
– Ты сможешь? – Спросил он, уже беспокоясь больше за нее, чем за Сейлу.
Она улыбнулась одними губами.
– Плевое дело. Ты только не уходи. – Кивнула на застеленную ярким покрывалом кровать. – Сядь там.
Таш послушно сел, внимательно наблюдая за своей девочкой. Хотелось как-то помочь, но чем, он не знал, да и – мастер есть, не хрен лезть. В дверь тихо постучали, он встал и взял у Тилеи стопку заказанного тряпья. Мало ли, может бинты понадобятся. А Рил положила руки на голову Сейлы и закрыла глаза, будто прислушиваясь. Примерно через минуту из-под ладоней начало пробиваться зеленоватое сияние, а тело Сейлы резко дернулось и выгнулось дугой.
– Держи ее! – Не открывая глаз, крикнула Рил.
Мгновенно оказавшись рядом, Таш придавил Сейлу к полу и получил редкую возможность увидеть исцеление, так сказать, вблизи. Руки Рил вспыхнули ярким светом, заставив его прищуриться, кровь вдруг брызнула из всех до того слабо кровоточивших порезов, и они резко захлопнулись и исчезли. Под кровью пока этого не было заметно, но Таш мог бы поклясться, что никаких шрамов после них не осталось. Он осторожно отпустил Сейлу. Рил выдохнула и отняла ладони от ее головы.
