– Так зачем же? – Климентина сжалась. – Ты убьешь меня?
Мужчина фыркнул:
– Что за глупость, бесфамильная!
– Тогда зачем меня снова одурманили наркотиком? – не унималась Климентина. Она не могла и даже не пыталась понять, где очутилась. Мир сжался для нее до размеров этого круглого, будто слепленного из сырого теста, неприятного лица.
– Ты долго была без сознания, – незнакомец поднял руки в якобы миролюбивом жесте. Якобы!.. И руки у него тоже были неприятными: мягкими, бескостными на вид. В правой он к тому же сжимал заряженный инжектор. – Твою капсулу подобрали спасатели. Сейчас ты находишься на борту «Парацельса», медицинского корабля, который принадлежит прайду Шелли; корабль дрейфует на низкой орбите Нептунии. Я – Нуу, я – твой доктор, я вхожу в прайд Шелли. – Этот человек стал говорить с ней как с ребенком. Разве что не гладил по голове. – Дезориентация и слабость вот-вот пройдут, поверь! Я не дурманил тебя никакими наркотиками.
Климентина огляделась: плавный изгиб свода на ней, сбоку – переборка, украшенная знакомыми барельефами. Сама она лежит на теплой поверхности, в углублении, повторяющем форму тела. Этот Нуу действительно носит зеленую тунику врача, за его спиной бестолково шевелит многочисленными манипуляторами треногий медицинский аппарат.
– Я тебе не верю, – сказала Климентина. Она вдруг поняла, что лежит перед мужчиной нагая. Бесфамильная приподняла голову: так и есть – нагая. Кроме того, грудь, живот и бедра пестрят пятнами лилового цвета. Что бы это могло быть?..
– Всего лишь мазь, я обработал ею ссадины и укусы, – ответил на незаданный вопрос Нуу. – Опылители – судя по размеру жала, верно? – поинтересовался он. За участливыми интонациями медик тщетно пытался скрыть озадаченность. Климентина поняла, что доктор, если Нуу – действительно доктор, принимает решение: не отправить ли беспокойную пациентку обратно в сон?
Пусть только приблизится со своим инжектором: получит пяткой точно в мягкий, игрушечный подбородок!..
«Ноги… Что у меня с ногами?»
– «Парацельс» связался с патрульными службами. «Бронзовые маски» ответили, что в окрестностях Нептунии они не зарегистрировали ни одного кораблекрушения, – доктор смешно вытаращил глаза. – В другое время я бы многое отдал, чтоб потешить любопытство. Как на орбите Нептунии очутилась ничейная капсула? Да еще с бесфамильной, искусанной сельскохозяйственными мутантами? Телепортации ведь не существует… или я ошибаюсь?
– Накрой меня чем-нибудь! – приказала Климентина севшим от ярости голосом. Она была в смятении, она не знала, что делать, и поэтому решила перейти в атаку.
– Ты – моя пациентка. К тому же далеко не первая по счету. Так что… – Нуу пожал круглыми плечами. – На твоем месте я бы приберег энергию для регенерации тканей. Положение у тебя серьезное: есть и обморожение, и отравление ядом опылителей… в крови – следы сложного нейротоксина… это не считая ушибов и ссадин. На ноги, клянусь репутацией, поставлю, но в какой срок – зависит только от тебя. Единственное, что мне нужно знать – были ли с тобой на корабле еще люди?
– Да какой ты доктор! – Климентина почувствовала, что теряет над собой контроль. Слова лились из глотки сами собой. – Убийца и лжец! Убийца и лжец! Ри-ри-ри, да? Как вы там говорите? Ри-ри-ри! Чирикаете, как волнистые попугаи! Отключи от меня эту мерзость! – Она попыталась освободить левую руку от капельницы, но не смогла дотянуться до трубки – правой руке мешали провода диагностического датчика.
Мягкотелый Нуу теперь явно растерялся. Он сделал к Климентине шаг, затем передумал и отступил.
– Ты думаешь, я поверила в счастливое стечение обстоятельств?! Ты думаешь, я поверила, что мою капсулу тут же отыскали спасатели?! Что меня сразу переправили на медицинский корабль?! – продолжала бесноваться Климентина. – Как бы ни так! Я снова в руках у вас! У вас! Вы выжмете из меня, что вам нужно, а затем – убьете! Убьете! Ай-Оу! – неожиданно завопила она. – Ай-Оу, спаси меня! Ай-Оу, уничтожь этих недостойных! Ай-Оу, я здесь!!! Нанеси ментальный удар по проклятому кораблю!!! Пусть он рухнет сквозь облака Нептунии!
Доктор Нуу отступил к дверям. Его мягкое лицо было белее снега.
– Не знаю, за кого ты меня принимаешь, бесфамильная! – пробормотал он, задыхаясь то ли от обиды, то ли от раздражения. – Я – самый обыкновенный медик! Не знаю, что тебе довелось пережить, – наверняка что-то совершенно ужасное! – но на борту «Парацельса» есть один человек… Сейчас-сейчас я его позову! Если и он не сможет утихомирить тебя, бесфамильная, – не пиши потом жалоб на принудительное лечение психики!
Нуу, не оборачиваясь, нащупал панель запирающей системы, впустил в палату холодный коридорный воздух и выкатился за порог: мягкий, круглый, шипящий от негодования.
Климентина рывком повернулась на правый бок. Катетер нехотя покинул вену. По руке потек теплый ручеек, а треногий медицинский аппарат принялся издавать тревожные трели.
Она стерла с подбородка и щек слюну, затем стала сдирать с себя датчики. Закончив, бесфамильная села и еще раз огляделась. Ее действительно поместили на рабочую плоскость регенерационного реактора! Углубление, повторяющее форму тела, стало мигать белым светом, сообщая, что процесс клеточной реконструкции прерван, и что пациентке необходимо вернуться в исходное положение. Медицинский аппарат двинулся на нее, выставив манипуляторы, которые оканчивались блестящими инжекторами и мягкими кислородными масками. Этот автомат был наделен исключительным чувством долга, – Шелли не скупились на интеллектуальное оборудование.
– Деактивируйся! – приказала Климентина. Автомату ничего не оставалось, кроме как подчиниться.
Щелкнул дверной замок, и она встрепенулась. Время остановилось, Вселенная застыла, позволяя Климентине разглядеть смуглое лицо вошедшего, его коренастую, атлетическую фигуру. Перед ней стоял молодой человек в темной одежде, он стыдливо глядел в пол и явно был бы рад появиться здесь в более удачный момент. Его шею стягивал высокий корсет, сбоку корсета мерцал огонек. Климентина не смогла сдержать радостного возгласа.
– Брут! Брут! Брут! – горячо зашептала она, протягивая руки к старому другу.
– Ен-Ти!
Их пальцы переплелись. У Брута были крепкие, горячие ладони. От этого прикосновения у Климентины перехватило дыхание. Она зашептала:
– Брут! Как хорошо, что ты не умер! Я думала, тебя никогда, никогда, никогда больше не увижу! Брут, как хорошо, что ты здесь!
– Умер? – удивился Брут. – Ен-Ти, да все хорошо! – Он положил руки на трясущиеся плечи Климентины, заставил ее опуститься на плоскость реактора. Реактор издал мелодичный перелив и снова взялся латать и перекраивать поврежденные ткани.
