Но тут, змейкой пролетев по траве, его на полкорпуса обошла Муза и оттолкнула от спящего.
Она наклонилась над приезжим и выдернула из-под него плащ. Тот даже не пошевелился.
— Отойди, — сказала она дворнику. — Не тронь его.
Дворник ахнул. Перед ним стояла женщина окончательной, не требующей поправок красоты. Глаза ее глядели твердо, а ресницы вздрагивали.
Несколько секунд дворник глядел на эту немыслимую, душераздирающую красоту. Потом отвел взгляд.
Храп прекратился, и дворник побрел прочь.
Приезжий открыл глаза.
— Ну что ж, — сказал он. — После долгих просьб я, наконец, согласился принять этот пост.
Он кивнул на вывеску:
«УЧАСТКОВЫЙ ПОЭТ. ПРИЕМ от 7 до 17»
— Я тебе говорил об этом? Или мне приснилось?
— Нет, — сказала она. — Не говорили. Да вставайте же, господи!.. Беда может случиться… Вся окраина поднялась!
— А что такое?
— Да из-за ящерицы все…
Приезжий подскочил и услышал странный звук, похожий на стон, и не сразу можно было различить отдельные голоса, кричавшие одну фразу:
— Ящерица умерла…
— Ящерица умерла! — кричали голоса. И паника слышалась в этом стоне.
— Муза… — еле слышно сказал приезжий. — Скорей.
Официантка Семина кинулась прочь. Приезжий за ней.
— Не умерла! — крикнул приезжий. — Не умерла ящерица!
А Семина ползала по траве и шарила руками.
— Скорей… — сказал приезжий. — Не может быть, чтоб нам так не повезло…
Было видно, как вдали по переулку в сторону кафе бежали люди.
— Есть… — сказала Семина и что-то накрыла ладонью в траве.
Приезжий достал спичечный коробок и выплеснул на траву белые спички.
— Ну, в чем дело? В чем дело? — сонно спросил приезжий.
— Правда, что она умерла?… — спросили люди.
— С ума вы посходили… — сказал приезжий, приоткрывая коробок. — Да вот она, вот… Господи, сколько шуму из-за какой-то ящерицы.
Люди смущенно молчали.
— Что у вас, ящериц, что ли, мало? Да их полно… — сказал приезжий.
— …Эта вроде уже знакомая, — сказал шофер. — Мы к ней привыкли.
Люди недоверчиво и взволнованно расходились и, только отходя на несколько шагов, начинали галдеть.
— А где же этот бог времени? — вдруг заволновался приезжий.
— Какой бог?
— Бог времени Хронос.
— А-а… Хронов? — сказала она небрежно. — Это часовщик. Он за углом живет.
Приезжий неожиданно успокоился.
— Ну что ж, — сказал он. — Убедительно. Эта концепция меня устраивает. Он поднялся с травы.
— Теперь пойдем посмотрим памятник этому малому, — сказал он.
— Какому малому?
— Изобретателю вечного двигателя… Надо знать их вкусы, — сказал он, идя к площади. — Все ж таки мне с ними жить.
Она подоспела в тот момент, когда он начал тянуть за полотнище.
— Нельзя, — сказала она.
— Пустяки… Откроем и снова накроем.
Он дернул полотнище и отошел к ней поглядеть издали.
И они увидели довольно нескладный памятник, изготовленный торопливо и решительно со всею силой предварительного эскиза.
На венском стуле, отлитом из бронзы, сидел мужчина, прекрасный сам собою, с лицом Аполлона и длинными волосами. Одна рука его сжимала венок, а в другой почему-то была лира.
— Странный памятник инженеру, — сказал приезжий.
И тут он увидел, что на колене бронзового мужчины сидела ящерица. Впрочем, если присмотреться, то можно было заметить, что это не ящерица, а крокодил очень маленького размера. «ПАМЯТНИК НЕИЗВЕСТНОМУ ПОЭТУ», — было отчеканено на постаменте. Тут же лежал мегафон, оставленный для митинга.
— …Смотри, Муза… тут и от меня кое-что… — сказал приезжий и кивнул на маленького крокодила.
Потом он вдруг закрыл лицо руками, сел на ступеньку цоколя и заплакал. Муза молчала. Мегафон скатился на землю, и Муза его подняла.
Он посмотрел на нее.
— Слушай, скажи что-нибудь! — крикнул он в непонятном отчаянии. — Скажи! Как узнать время?
— Не знаю… не знаю… — растерянно сказала она и отступила еще дальше, прижав к груди мегафон.
И тут на пустой площади вдруг стали слышны странные прерывающиеся звуки. Они были похожи на хрипловатые стуки и шорохи и удары какого-то очень старого механизма, часов, может быть.
Удары были глухие и громкие, усиленные магафоном, и не сразу угадывалось, что это стук сердца.
…Наступало первое утро Золотого века, и репродуктор на столике придорожного кафе пел второй куплет песенки приезжего.
…Там по синим цветам
Бродят кони и дети.
Мы поселимся в этом
Священном краю.
Там небес чистота.
Там девчонки как ветер,
Там качаются в седлах
И старые песни
поют…
