Какое-то время я молчал и потом обратился к Робин:
— Ты мне веришь? Я хочу сказать, ты поверила тому, что я рассказал? В то, что я не убийца?
— Верю, Род.
Тогда я повернулся к Хендерсону.
— Зачем вы ее убили, мистер Хендерсон? Ведь я думал, что вы были ее единственным другом. Да, это вы ее убили, иначе зачем вы лгали, когда говорили, что видели меня входящим в дом через главный вход, что якобы видели, как через некоторое время я взял телефонную трубку на столе в холле-кабинете. Рассказ Робин и мои выводы как в отдельности, так и взятые вместе опровергают ваши показания. Мне понадобилось, по крайней мере, минут пять, а возможно, и десять, чтобы подняться на второй этаж в комнату Арчи, потом спуститься вниз и пройти в гараж, найти там проволоку, включить зажигание и снова вернуться в дом со стороны заднего входа. А если вы, сэр, за всем этим наблюдали, как вы заявляете, то вы обязательно заметили бы в холле Робин, заметили бы, как она входила в дом бабушки через главный вход, как она этот дом покинула. Поэтому получается, что либо мы оба лжем, либо вы, мистер Хендерсон, утаили от полиции правду о той страшной ночи. Почему вы ее убили?
Хендерсон сделал большой глоток, глубоко вздохнул и поставил стакан на стол.
— Так получилось, Род. Я этого не хотел, я только попытался забрать кое-какие бумаги… Когда это случилось… я понял, что из меня даже убийца получился никудышный. Я знал, был в этом совершенно уверен, даже в момент, когда нажимал на спусковой крючок, что я не сумею выкрутиться, если на меня падет хоть малейшая тень подозрения. Я уже слишком стар и устал от борьбы. Если бы тогда, ночью, полиция спросила меня: «Это вы убили Паулину Таттл?» — я бы ответил: «Да, ее убил я». — На его лице появилась тень грустной улыбки, и он продолжил: — Но меня не спросили. Теперь, когда вы все расскажете, спросят обязательно. Вот и все. А теперь… — он выдвинул ящик письменного стола, и я наклонился, готовый к прыжку; но он вытащил запечатанный и надписанный конверт и бросил его на письменный стол в мою сторону. — А теперь вы можете забрать это с собой и отдать в полицию. Я приготовил это заранее и только ждал своего часа. Там все объяснения, кроме одного — причины убийства, а этого я вам не скажу. Мне хочется выпить еще. Вы составите мне компанию?
— Я сейчас приготовлю, — предложил я свои услуги и отправился к маленькому бару, где стоял ряд бутылок.
— Прошу верить мне. Я не хотел ее убивать. В течение нескольких недель я пытался найти способ извлечь из сейфа бабушки Таттл одну вещь, а для этого мне совсем не надо было ее убивать. Я следил за ней днем и ночью, скрупулезно изучая распорядок ее дня, и решил, что самый подходящий для меня момент — когда она отправится за своим стаканом горячего молока. У меня должно было хватить времени, чтобы срезать решетку, влезть в дом и снова уйти до ее возвращения из кухни. Я выбрал ту ночь на понедельник, потому что Арчи уезжал из города. Срезав решетку, я залез в дом. Сразу же взял из ящика стола пистолет и отправился к сейфу, но она… она вернулась слишком быстро. Мне пришлось стрелять.
Я вернулся домой, разделся и лег в постель. Спустя некоторое время я услышал два, как мне показалось, автомобильных выхлопа, а меньше чем через минуту раздался какой-то звук, но уже совсем другой: он прозвучал как настоящий выстрел. Я поднялся и пошел на другую сторону дома… в это время вы, Род, уже держали в руке телефонную трубку. Нет, я не видел Робин и не знал, что она побывала в доме. Но я быстро сообразил, что вы только что вошли, взяли пистолет и он случайно выстрелил у вас в руках. Я подумал, что полиция наверняка заподозрит вас. Обычно они всегда подозревают того, кто первым обнаружил труп. Я не хотел, чтобы у вас возникли осложнения, поэтому оделся и пошел туда… и там сказал все, что мог, чтобы вас выгородить. Но я не знал, рассказали ли вы им о том случайном выстреле или нет, и сообщил только о том, что слышал сам. Еще я сказал, что слышал один выстрел в одиннадцать тридцать, чтобы они могли зафиксировать время преступления, а оно абсолютно точное. Все это случилось до вашего приезда, Род.
Я приготовил наконец виски и вернулся со стаканами к письменному столу.
— Но почему, мистер Хендерсон?
— Если я вам скажу, тогда все будет… напрасно.
— Вы хотите сказать, что даже если мы вручим полиции ваше признание и выложим все, о чем вы только что нам здесь рассказали, то все будет напрасно?
— Да, это так. Очень сожалею.
Я отпил большой глоток и задумался.
— Я должен это знать, мистер Хендерсон. С того момента, как вы нам передали признание, у нас нет никаких причин объяснять полиции ваши мотивы и мы можем дать слово, что сохраним молчание. Вы доверяете нам?
Он посмотрел на Робин: она кивнула головой. Прошло немало времени, прежде чем он заговорил:
— Она была настоящая бестия, Род, по крайней мере в сфере бизнеса. И ужасная скряга, — заявил он спокойно и твердо, без всякого оттенка мстительности. — Я начал помогать ей, но потом, хорошо изучив ее характер, отошел от ее дел. Когда мой сын Энди начинал самостоятельную деятельность, я убедил ее поручить ему часть дел. Ему это было необходимо, чтобы начать собственную профессиональную практику. Но, проработав у нее пять лет, Энди совершил одну глупость…
— Он мне рассказывал.
— Но он наверняка не рассказал всей правды. Он допустил один или два весьма серьезных промаха в работе, и ему отчаянно, до зарезу нужны были несколько сотен долларов. Он не стал просить их у меня, так как знал, что в то время свободных денег у меня не было… но я мог, конечно, раздобыть для него эти деньги, если бы знал, что они ему так необходимы. Вместо этого он совершил то, что я расцениваю как его единственное бесчестие, первое и последнее, я в этом убежден. Он заключил контракт по одному из дел, находившихся в руках Паулины Таттл, по заниженной стоимости: на пятьсот семьдесят долларов — такова была стоимость контракта. И она, что совершенно естественно, это обнаружила. Она согласилась не отдавать его в руки правосудия только при условии… полного признания в письменной форме, подписанного моим сыном… и полного денежного возмещения, сделанного мной. Надо признать, Энди давно уже все мне возместил. Однако это было лишь начало, Род. Понятно, что она уже никогда не могла больше доверять ему, но заставила меня — под угрозой использовать его признание и перечеркнуть всю его карьеру — выполнять для нее с тех пор кое-какую юридическую работу. Бесплатно. Я никогда, ни разу не предъявил ей ни одного счета. Кроме того, она заставляла играть с ней в казино, в эту ужасную игру… Только богу известно, какое наслаждение она испытывала, когда играла, прекрасно зная, как я ненавижу это занятие… Просто какое-то садистское наслаждение!
