- Ты хочешь меня убить, Ричард? - прошептал Табби.
Ричард крепко прижал его к груди.
Из глубокого разлома вылетела длинная стрела пламени, прорезала гущу деревьев, и через мгновение повсюду полыхал огонь. Табби вновь прикрыл глаза и заснул, как маленький ребенок, положив голову на плечо Ричарда.
Осторожно огибая языки пламени, к ним пробирались Пэтси и Грем. Грем присел рядом, а Пэтси взяла мальчика к себе на колени. Ладонь Ричарда коснулась чего-то холодного и гладкого. Он вздрогнул - в руке поблескивало "пердью".
- Я не знаю, что сказать тебе, - произнес старик, - но ты понимаешь, что мы должны делать, если хотим когда-нибудь выбраться отсюда?
- Да, понимаю. Мы должны убить его. Мы должны спуститься в долину и уничтожить его. Но как, черт побери, сделать это?
- Я думал, что ты спросишь что-нибудь полегче, - ответил Грем.
В раздумье Ричард поднялся и медленно пошел по направлению к Долине Дракона: размахивая ружьем словно мечом, он не проживет и пяти секунд. Дракон просто дохнет на него, и сначала кожа Ричарда покраснеет, потом почернеет, а потом просто не останется ни волос, ни глаз.
И тогда Дракон примется за Пэтси, Грема и Табби. Из этого получились бы очень интересные некрологи для "Тайме", разве только мы не убьем того, о ком "Тайме" вряд ли вообще когда-нибудь узнает, подумал он.
- Я понимаю, что это необходимо, но я просто хочу знать, как это сделать, - продолжал Ричард.
Грем кивнул.
- Черт... Как Табби?
Пэтси осторожно положила мальчика на землю:
- Ему немного лучше.
Ричард увидел светлое радостное лицо женщины и на мгновение позавидовал Табби Смитфилду - он бы и сам не прочь был оказаться в этих объятиях и увидеть обращенную к себе нежную улыбку. Пэтси взглянула на него, и Ричард ощутил странное чувство удовольствия, грусти и радости, как будто она могла так же легко услышать его мысли, как и мысли мальчика.
- Что же нам делать? - спросил он вновь.
Над ними пролетела огромная Огненная летучая мышь - запылали свечи еще нескольких елей.
- Мне кажется, что Табби надо разбудить, - сказал Ричард.
- Я постараюсь что-нибудь придумать. Я думаю, что попрошу его спеть, ответила Пэтси.
- Спеть? Что спеть?
- То, что ему захочется.
Огненные стрелы упали совсем рядом.
- Почему бы нет? - Ричард неожиданно ощутил тяжесть меча, который он когда-то нес в руках. - Попробуй, попробуй, Пэтси.
Пэтси приблизила рот к уху Табби и прошептала:
- Спой нам, Табби. Спой первую песенку, что придет тебе в голову.., и мы подпоем тебе.
- Надо надеяться, что это будет не рок-н-ролл, - проворчал Грем.
- Не имеет значения, - ответил Ричард.
- Спой нам, Табби, - снова шепнула Пэтси.
В этот момент, как позднее рассказывал Табби, что-то давно забытое всплыло из глубин памяти: старая детская песенка времен его жизни на Маунт-авеню. Ее пела ему в далеком детстве мать, пела задолго до всех страшных событий:
Табби Смитфилд был тогда маленьким мальчиком, и была у него тогда прелестная мама, играющий в теннис отец и любящий дед. Табби не подозревал, какие ассоциации вызовет этот напев у Ричарда Альби, - он просто снова оказался в детстве, в старом доме деда.
Сначала еле слышно, а потом все громче Табби запел песенку из сериала "Папа с тобой":
Когда сквор-сквор-скворчишка
Прилетит в свой домишко
К нашему окну...
Ричард вздрогнул и впился глазами в лицо мальчика. Грем Вильяме продолжил удивительно низким басом:
Перестанешь ты рыдать,
Лишь начнет он напевать
Песенку веселую свою.
Спокойно лежащее на коленях Ричарда ружье внезапно задрожало, как попавшая в сети птица, и ему пришлось крепко сжать его, чтобы оно не упало. Звонкий голос Пэтси присоединился к остальным:
...Ты проснись, проснись, засоня.
В те годы, когда он участвовал в сериале "Папа с тобой", Ричард никогда особенно не любил эту песню, ему никогда не была понятна ее простая, незатейливая лиричность. Но он тоже присоединился к хору:
...Солнце красное встает.
В воображении Ричарда возникла Пур-Фокс-роад. Ружье неожиданно ярко сверкнуло.
- Вы просто гений, Пэтси! Как вы догадались? - воскликнул Ричард.
- Это могло быть что угодно. Неважно что, главное, чтобы мы делали это вместе, - произнес Грем.
- Давайте продолжим. Не останавливайтесь! - Пэтси посмотрела на Табби. - Громче, Табби! Давай!
И вновь, припоминая забытые строки, они вчетвером запели простую детскую песенку:
Когда сквор-сквор-скворчишка
Прилетит в свой домишко
К нашему окну,
Перестанешь ты рыдать,
Лишь начнет он напевать
Песенку веселую свою.
Ты проснись, проснись, засоня,
Вон скворец уже поет.
Одевайся, умывайся,
Солнце красное встает.
Ричард встал, внимательно прислушиваясь к звенящим словам. В его руках сверкал огромный тяжелый меч. Он не заметил происшедшей перемены, не заметил, как исчезло старое "пердью". Во рту у него пересохло. Он громко повторил вслух: "Засоня". Голоса остальных продолжали напевать песенку, но вскоре умолкли. Перед ними маячило, совсем как гигантский пес во дворе Грема, огромное темное создание.
Ричард двинулся ему навстречу. У него за спиной звучал одинокий голос Пэтси:
Та-ра-ра-та ра-ра-рам,
Я тихо иду по лугам.
Блестят под дождем цветы,
Идут за часами часы...
Долина изменилась. Глубокий разлом в земле напоминал теперь пещеру, усеянную листьями. Впервые у Ричарда появилась надежда на то, что хоть кто-нибудь из них выберется с Кенделл-Пойнт живым.
...И снова, как в детстве, пою,
вторили друг другу Пэтси и Табби,
Я песню простую свою.
4
Не переставая петь, Пэтси встала и внимательно следила теперь за тем, как Ричард приближался к пещере Дракона.
Ее до боли трогала та спокойная уверенность, с какой он подходил к страшному месту, - как будто он собирался просто проверить кормушки для птиц. С таким же спокойным, деловитым видом он, наверное, шагал бы даже на виселицу.
Она знала, что он не будет оглядываться. Ричард прошел между двумя огромными валунами, отмечающими вход в пещеру, и действительно не оглянулся. Он начал спускаться вниз по склону. Пэтси неожиданно услышала обращенные к ней мысли Ричарда. Несколько мгновений назад она уже испытала это, когда укачивала на руках Табби. Она понимала, что ему безумно хочется обернуться и взглянуть на них еще хоть раз. Только присутствие Табби удержало ее от слез.
Пэтси старалась думать только о песне. Ей было так страшно, она так волновалась за Ричарда, что пение служило своего рода терапией. Пэтси старалась взять себя в руки, и пока ей удалось не сорваться в истерику, но сдержать дрожь она уже не могла. А после того как она услышала мысли Ричарда, Пэтси с трудом могла управлять собственными эмоциями.
