Мальчик обошел мезонатор, глядя на башню со смешанным чувством уважения и жалости. Старье, теперь такие уже не летают…
Внезапно он вздрогнул и чуть не выронил фонарик. Сам собой открылся люк корабля. Вниз, словно по волшебству, заскользила лифтовая площадка. Раскрыв рот, мальчик смотрел на все эти чудеса, и горы мертвой техники вокруг на мгновение представились ему бастионами волшебного замка, где все только притворяется спящим.
Но мальчик тут же сообразил, что в поведении корабля нет ничего необыкновенного. Никто не выключал — не имело смысла — все гомеостатические цепи. И что-то сработало в корабле как рефлекс. Отозвалось то ли на свет фонарика, то ли на само присутствие человека. Мудреный и странноватый рефлекс, но кто ее знает, эту полужизнь!
Площадка коснулась металлической груды внизу и замерла. Долго раздумывать тут было не о чем, и мальчик полез, скользя как ящерица, среди громоздких обломков. Из глубины веков ему безмолвно аплодировали все мальчишки на свете, такие же, как он, неугомонные исследователи.
Площадка, едва он уселся, с легким жужжанием заскользила вверх. У люка в лицо пахнул ночной ветерок. Луна, пока мальчик разгуливал и собирал железки, успела взойти и побелеть. Теперь ее свет серебрил вершины точно скалистые глетчеры над провалами ущелий, и у мальчика перехватило дух от необычной красоты пейзажа.
Да, ночью все здесь было совсем-совсем не так, как днем!
В шлюзе, едва он вошел, зажегся свет. "Полагается дезинфекция, важно сказал мальчик. — Может, я с чужой планеты…"
Ответ не последовал. Мальчик тронул внутреннюю диафрагму, она разомкнулась и пропустила его.
Коридор был пуст и нем. Мальчик почему-то поднялся на цыпочки и затаил дыхание. Поборов волнение, он двинулся мимо дверей, на которых еще сохранились таблички с именами членов команды. Прошел возле отсеков, где должны были находиться скафандры. Они и сейчас были там, — очевидно, успели устареть вместе с кораблем. В спектролитовом пузыре шлема отразилось искаженное лицо мальчика. Целое богатство! Но сейчас он о нем не думал. Уверенно, уже как хозяин, он поднялся по винтовой лестнице.
Рубка, здесь должна быть рубка. Мальчик прекрасно разбирался в планировке космических кораблей и не тратил время на поиски. Дверь рубки подалась.
Он вошел, сел в капитанское кресло. Под потолком из трех горел только один светильник. Стекла приборов припудривала пыль. На ближайшем он начертил свое имя: Кирилл. Пульт с его бесконечными клавишами, переключателями, регуляторами, сонмом шкал, глазков, паутиной мнемографиков казался необозримым. Мальчик ждал, что все это оживет, как ожил подъемник, как ожил свет, но все оставалось мертвым. Чуду явно не хватало завершенности.
Он еще немного помедлил, а вдруг? Потом поискал взглядом нужную кнопку, нашел, надавил, в общем-то не надеясь на благоприятный исход. Но сигнал на пульте "Готов к операциям" зажегся.
Итак, чудо все-таки произошло! Коротко вздохнув, мальчик поудобней устроился в кресле и стал покомандно включать блоки. Вскоре пульт уже сиял огнями, как новогодняя елка.
Не стоило продолжать, нет, не стоило. Судьба и так была щедрой, а продолжение действий сулило — мальчик знал это — одно лишь разочарование.
Но он не мог остановиться. А кто бы смог? Утоплена последняя клавиша. На матовом табло тотчас вспыхнула безжалостная надпись: "Нет горючего!"
Вот так! Счастье никогда не бывает полным.
Некоторое время мальчик угрюмо смотрел на пульт. Его плечи тонули в большом, не по росту капитанском кресле.
— Кома-анда! — сказал он тонким голосом. — Приказываю: оверсан к Сатурну! Штурман — произвести расчет!
Он произвольно стал набирать код. Потом, вспомнив, подключил к расчету кибермозг.
— Неверны исходные данные, — раздался голос.
Сердце мальчика захолонуло, он как-то упустил из виду, что корабельный мозг все еще может действовать. И внезапный голос, вдруг отдавшийся в углах пустой рубки, поверг его в смятение.
Но он тут же оправился с ним.
— Знаю, — сказал он, переводя дыхание. — Делай сам, если можешь.
— Цель?
— Сатурн.
— Траектория?
— Оверсан.
— Не имею в программе. Могу следовать стандартной.
— Давай…
Мнемографики зазмеились, сплетаясь в трехмерную сетку, в окошечках зарябили цифры.
— Расчет сделан и представлен на рассмотрение.
Мальчик, входя в роль, небрежно кивнул.
— Молодец. Назначаю тебя своим помощником. Как там у нас с горючим?
— В обрез, капитан.
Мальчик снова кивнул, но тут до его сознания дошло, что игра принимает странный оборот. Он-то знает, что это игра, а вот откуда это знает мозг?
— Повтори, — сказал он встревоженно.
— Уточняю: резерв горючего — 1.02 от предполагаемого расхода.
— А ты не врешь?
— Задаю себе контрольную задачу.
Пауза.
— Проверка сделана. Результат: неисправностей не имею. Подтверждаю данные.
Нет, это совсем не походило на игру! В недоумении мальчик огляделся.
— А это что? — воскликнул он с торжеством и ткнул пальцем в сторону табло. — Датчики показывают, что горючего нет!
Какую-то долю секунды мозг молчал как бы в растерянности.
— Датчики неисправны, капитан.
— Ах, неисправны!.. Тогда почему это не отражено на пульте?
— Повреждение в цепи, капитан.
Мальчик разозлился. За кого мозг его принимает?
— Врешь, — тихо сказал он.
— Я…
— Нет, постой. Где мы, по-твоему, находимся?
— Планета Земля, гелиоцентрические координаты в данный момент времени…
— Заткнись! Корабль стоит на свалке! На свалке, понял? В нем нет горючего! Он никуда не может лететь!
— Может, — упрямо ответил мозг.
Мальчик коротко вздохнул. Яснее ясного, что мозг неисправен. Собственно, этого следовало ожидать.
— Ты где летал?
— Меркурий. Лава и солнце, огненные бури. Свободный поиск среди астероидов. Мгновенное исполнение команд. Кольца Сатурна. Блеск льда, сбивающий датчики с ориентира…
Мозг умолк. Мальчик тоже молчал. Тени чужого прошлого заполнили рубку. На стенах дрожали миражи чудовищно близких протуберанцев. Дымились каменные испарения скал. Тревожно звучали голоса. Струился звездный свет. Из тьмы и вечности всплывали первозданные глыбы. Колесом вращался Млечный Путь. Время било в гонг. Шелестели далекие льдинки метановых рек Сатурна. В лицо дул черный ветер пространства.
Мальчик открыл глаза.
— Сколько лет кораблю?
— Четырнадцать.
— Надо же! Выходит, мы одногодки.
"Как странно! Ему уже четырнадцать, и все позади. Мне только четырнадцать, и все еще впереди…"
