Пинка в спину не понадобилось, он едва не обогнал охрану – так торопился взглянуть на апартаменты халифа. Изумрудного цвета купол надвигался, вот уже заслонил собой бархатную полуденную синеву, статуя всадника с копьем превратилась в огромную искру на фитиле гигантской свечи и исчезла из виду. Впереди что-то сухо щелкнуло, грохнуло коротко, и Кирилл успел в последний момент остановиться перед скрещенными древками копий. Охранники золотых ворот не дремали, они свысока смотрели на иноземца из-под широченных черных бровей и освободили проход, услышав пароль-заклинание: «По приказу халифа». Охранник метнулся вслед за слишком резвым подконвойным, схватил его за капюшон, оттащил назад.
– Ладно, ладно, как скажете, – пробормотал Кирилл и ступил под мраморные своды цитадели аббасидского халифата – Мадината-аль-Салям, города мира.
Осмотреться внутри ему толком не дали, потащили вдоль светлых гладких стен, мимо колонн, по коридорам, петляя и постоянно меняя направление. Кирилл сначала пытался считать повороты, запоминать «особые приметы» – гобелены или причудливой формы светильники на стенах, но скоро бросил эту затею. Что толку: это не дворец, а настоящий лабиринт, город в городе, отсюда ему самостоятельно не выбраться, даже если все двери будут открыты, а охрана дружно отвернется. Зато здесь не жарко и солнце не печет голову – вверху только высокие стрельчатые потолки. По гладким полам открытых галерей ветер гоняет розовые и белые лепестки цветов и выжженные солнцем сухие листья. Кирилл успел заметить слева по ходу множество деревьев, густую живую изгородь высотой в человеческий рост и множество птиц, перелетающих с ветки на ветку. Где-то поблизости был сад, но разглядеть пленник ничего не успел: «пандус» резко пошел вниз, превратился в лестницу, и она увела «подданного владимирского князя» прочь от солнца и ветра. Коридоры дальше пошли мрачные, узкие и темные, масляные лампы на стенах света почти не давали, зато короткие рваные языки пламени расплодили множество теней вдоль стен и по углам. Черные обрывки мрака шевелились, тянули к проходившей процессии свои черные бесплотные лапы и потрескивали недовольно, видя, что добыча ускользает прочь.
За капюшон рванули так, что Кирилл едва не грохнулся навзничь. Но удержался, схватился за витое кованое основание лампы с широкой чашей из светлого камня и покрепче вцепился в лямки своего рюкзака. Впереди что-то происходило, слышались голоса людей, что-то шуршало, потрескивало и падало с глухим стуком. Кирилл прислушался, но разобрать в тихой речи не смог ни единого слова, зато голос говорившего показался ему знакомым. Правда, ясности это не внесло: охранник крепко держал пленника за капюшон, не давая сделать ни шагу. Все молчали, только потрескивало в лампе горящее масло да слышалось негромкое и оттого жутковатое завывание ветра под потолком. Площадка слева пуста, два светильника по ее углам горят неярко и готовы вот-вот погаснуть. «Как в склепе!» – Кирилл невольно передернулся. И впрямь похоже, только тепло и воздух свежий, сквозняк принес с собой запахи благовоний и жар полуденного пекла, накрывшего город.
«По приказу халифа». Кирилл отвлекся от созерцания широкой, безупречной круглой формы чаши для масла и посмотрел перед собой. Из полумрака выступили несколько человек, Кириллу показалось, что это ожили тени на стенах, но нет – аморфности и бесплотности людям придавала бесформенная широкая одежда. Впрочем, не всем – возглавлявший процессию человек бестелесным призраком не казался. Его Кирилл узнал сразу, не помешал и мрак, даже ему было не под силу скрыть очертания мощной фигуры и заглушить блеск оружия за широким поясом черных одежд.
– По приказу халифа, – при звуках голоса Ибрахима перестал быть слышным треск светильников, – сегодня вечером состоится состязание поваров. Этого! – По жесту детины Кирилла вытолкнули в центр площадки.
Ибрахим осмотрел пленника с ног до головы, убедился, что перед ним именно подозреваемый в шпионаже, и махнул небрежно правой рукой. За спиной Ибрахима шушукалась толпа придворных, Кирилл со своего места видел только первые ряды, но ни выражений лиц, ни самих физиономий различить не мог. Мешала темнота и странная мутная сетка, появившаяся перед глазами. Она неприятно колыхалась, ползала вверх-вниз, и Кирилл видел только очертания человеческих фигур, вернее, их тени. Они шевелились, переползали с места на место, одна – невысокая и круглая – оказалась впереди всех, зашипела гнусно и, кажется, сплюнула на пол.
Странная это была тень – бесформенная, с мягкими невнятными очертаниями, да еще и в полоску – зеленую с золотом и белую, очень красиво. Голос Ибрахима то пропадал, то появлялся вновь, из его слов Кирилл понял только, сегодня на базарной площади халиф Харун ар-Рашид оказался очевидцем преступления. И если вина вора была полностью доказана и нашлось множество свидетелей его злодеяния, то стоящий перед придворными иностранец – темная лошадка, и ее надлежит испытать.
«Халиф? – снова забилась пойманным мотыльком мысль. – Харун ар-Рашид?» И тут же память услужливо вынесла на поверхность «жесткого диска» прочитанные когда-то давно затейливые витиеватые строки: «…в эту ночь халиф Харун ар-Рашид вышел пройтись и послушать, не произошло ли в Багдаде чего-нибудь нового, вместе с Ибрахимом, палачом его мести, а халиф, как известно, имел обычай переодеваться в одежды купцов». Халиф, в одежде купца гуляющий по Багдаду… Да еще и в компании с палачом. Значит, это не сказка тысяча и одной ночи! Черт, надо будет обязательно всем рассказать… если доживу. До пяти утра еще куча времени, почти…
Кирилл приподнял рукав плаща, посмотрел на плоский, цвета шампанского циферблат. Странно, стрелки почему-то крутятся вокруг винта с бриллиантовой головкой, а не стоят на месте, показывая часы и минуты. Кирилл поднял руку и поднес часы к глазам, но римские цифры расплылись в зеленоватом тумане. «Что такое?» Плечо больно врезалось в выступ стены, качнулся «стебель» светильника и стремительно понесся вверх. Стало тихо, темно и душно, только голове было неудобно. Она раскачивалась из стороны в сторону, Кирилл пытался отвернуться, но тщетно.
– Вставай, вставай, надо идти, – твердил кто-то ему на ухо и тянул за рукав плаща, – скорее поднимайся.
Слова доносились словно из-под воды, Кирилл чувствовал себя выброшенной на берег рыбой. Вроде и плавники шевелятся, и хвост, а плыть не получается. Но его уже подхватили под руки и тащили по темным коридорам мимо закрытых дверей, лестниц и коридоров. Мелькнул на миг солнечный луч и тут же исчез, донеслись отзвуки разноголосицы двора и обрывки музыки – и снова темень, шорохи, скрип двери и плотная гладкая ткань под щекой, голова лежит на низкой тощей подушке, лицо мокрое, а губ касается холодный металл.
