Оружейная была напротив. Я вынула ключи из руки сержанта и попробовала те, которые висели на одном кольце с ключом от тира. Дверь открылась со второй попытки. Оставив ее открытой настежь, я вернулась к распростертому на полу сержанту и, ухватив его за ворот и полы куртки, поволокла через коридор в оружейную. Затем, достав веревку, я связала ему локти и колени; вытряхнула песок из носка на пол и запихала носок ему в рот. Сердце у меня стучало, дыхание прерывалось.
Затем я торопливо осмотрела то, что мне досталось в трофеи. Ничего современного, конечно, только древности, свинцово-пороховой антиквариат. О таком оружии я только читала в книгах, и естественно, никогда из него не стреляла. Понятно, что оно не останется неподвижным, когда из него стреляешь, ведь действие равно противодействию, третий закон Ньютона, и именно поэтому из всего арсенала я выбрала пару самых маленьких пистолетов. Поискав, я нашла и патроны к ним и загрузила все это к себе в карманы.
Заперев дверь и оставив, таким образом, сержанта Робардса в оружейной, я постояла минутку в коридоре, дабы прийти в себя. В руке у меня были ключи, десять штук. Этого было явно мало, чтобы отпереть все одиночные камеры, но я помнила, как сержант, позванивая этими ключами на пальце, утверждал, что может отпереть любую. Да, задача… Может, стоило бы лучше прижать Территориального Губернатора?
С колотящимся сердцем я задула лампу и стала подниматься по лестнице. Первый этаж был пустынен, и, осторожно ступая, я поднялась на второй. Тут было темно, только с первого и третьего этажей просачивалось немного света. Сверху слышались голоса, кто-то там даже пел. Затаив дыхание, я добралась до камеры Джимми.
— Джимми! — прошипела я, и, надо отдать ему должное, он сразу вскочил и подошел к решетке.
— Я ужасно рад тебя видеть! — прошептал он в ответ.
— У меня есть ключи, — сказала я. — Который из них подходит?
— Ключ с литерой «Д». Он от всех четырех камер в этом углу.
Видно было плохо, но спичку зажигать я не хотела. Пришлось отступить к лестнице, к свету, чтобы найти нужный ключ. И наконец, стараясь производить как можно меньше шума, я открыла камеру.
— Идем, — шепнула я. — Мы должны убраться отсюда, и чем скорее, тем лучше.
Выскользнув в коридор, Джимми закрыл за собой дверь камеры. Но подойдя к лестнице, мы услышали вдруг, как кто-то поднимается снизу. Джимми схватил меня за руку, и мы прижались к стене, стараясь с нею слиться…
— Робардс, вы тут? — спросил полицейский, вглядываясь в темноту. Затем он увидел нас. — Что за черт…
Я сделала шаг вперед и навела на него один из пистолетов. Он не был заряжен, в оружейной я просто сунула его в карман.
— Потише тут, — сказала я. — Мне ничего не стоит тебя пристрелить. И если хочешь жить, подними руки вверх!
Полицейский повиновался.
— Отлично. Иди сюда.
Джимми открыл камеру, и полицейский шагнул внутрь. На миг он повернулся ко мне спиной, и я опустила ему на затылок рукоятку пистолета. Эта штука потверже, чем носок с песком, и ему досталось посильнее, чем добряку Робардсу. Но совесть меня не мучила, ведь я его не знала. Полицейский со стоном рухнул на пол, и я даже не подумала помешать его падению. Я просто закрыла камеру и повернула ключ в замке.
В соседней камере послышались голоса, и я отчетливо услышала, как кто-то прошептал:
— Заткнись…
Повернувшись, я спросила в темноту:
— Хотите получить пулю?
— Ничего, ничего, не беспокойтесь… — быстро ответили голоса.
— Может, вас выпустить? У меня есть ключ.
Их, казалось, позабавило это предложение. Затем голос ответил:
— Нет, спасибо. Меня должны завтра выпустить и так. Лучше мне, наверное, подождать.
— Ладно, брось, — сказал Джимми. — Идем.
— Нам нужно твое сигнальное устройство, — сказала я уже на лестнице. — Ты знаешь, где оно?
— У меня его нет, — ответил Джимми. — Солдаты забрали все мое снаряжение при аресте. В тюрьме только моя одежда.
— Черт. — Я закусила губу. — Тогда мы попали в беду. Мое сигнальное устройство разбито.
— Ничего себе, — встревожился Джимми. — А я рассчитывал на тебя… Придется нам попробовать вернуть мое.
Да уж, утешительная перспектива!
Забрав одежду и куртку Джимми, мы канули в ночь. И только в трех кварталах от тюрьмы мы остановились в какой-то боковой улочке, обнялись, поцеловались, а затем я отдала Джимми один из пистолетов и половину патронов. Он сразу же зарядил оружие. А потом спросил:
— Скажи, Миа, а ты бы действительно выстрелила в того полицейского?
— Я не смогла бы, — ответила я. — Пистолет был не заряжен.
Он засмеялся и спросил уже другим тоном:
— Ну, а что мы будем делать теперь?
— Украдем лошадей, — сказала я. — И я даже знаю, где и у кого.
— Надо ли? — В голосе Джимми слышалось сомнение.
— Этот человек сам вор. Он украл у меня Филю и все остальное. Он разбил вдребезги мое сигнальное устройство. И он избил меня…
— Что? Он избил тебя? — переспросил Джимми взволнованно.
— Уже все в порядке, — успокоила я его. — Больно было совсем недолго. Повсюду в этом районе висело страшное зловоние, и даже непрекращающийся дождь не мог его смыть. Сырость, наоборот, казалось, задерживала запах на месте, и все вокруг было словно укутано вонючим туманом. Загоны лоселей тянулись вдоль всей улицы. Подойдя к участку Фангера, мы проскользнули в конюшню. Джимми закрыл дверь. Лошади вели себя тихо. Лосели — тоже, хотя они наверняка нас услышали, когда мы крались вдоль их загонов.
— Покарауль снаружи, — сказала я. — Это подлые, отвратительные люди. А я пока найду лошадей.
Джимми согласно кивнул.
Когда дверь за ним закрылась, я чиркнула спичкой и зажгла лампу, весьма кстати валявшуюся на полу. Пройдя вдоль стойл, я нашла Филю, своего старого, доброго Простофилю, седло, надувную палатку — Хорст и компания явно не разобрались, для чего она нужна и как ею пользоваться. Еще я нашла свой спальный мешок и седельные сумки. Пистолета не было, одежды тоже, и я подумала, что придется мне попросить Джимми поделиться. Для него я выбрала небольшую черно-белую лошадку. И, подчиняясь мгновенному порыву, я вырвала из блокнота листок и карандашом написала: «Я девочка, грязеед!» И повесила записку на гвоздь.
Вскочив на лошадей, мы поскакали прочь от этого гнусного места. И почему-то я подумала, что «грязеед» — это слишком мягко сказано для Хорста Фангера.
— А как ты попался? — спросила я Джимми.
— Тут на севере недалеко есть армейский лагерь, — сказал Джимми. — Там у них есть разведкорабль с какого-то другого Корабля.
