Международный аэропорт "Шереметьево-2", прозванный в народе "шариком", жил своей обыденной жизнью. На посадку заходил массивный "ИЛ-96". На рулежную дорожку выползал "ТУ-154". К пузатому гигантскому "семьсот сорок седьмому" "Боингу" протянулась ребристая кишка, по которой одуревшие от полусуточного перелета пассажиры двинутся в здание аэропорта, и, ощутив под ногами твердую землю, окончательно убедятся в том, что им посчастливилось выжить в борьбе с воздушной стихией.
Бородатый "колобок", тащивший за собой чемодан на колесиках, самолетов не боялся. Наоборот, они воодушевляли его. А запасы спиртных напитков в авиалайнере, к которым он имел счастливую возможность приложиться, сделали перелет через половину земного шарика не таким уж и тягостным.
Зеленый коридор. Час вечерний. Таможенники снулые и совершенно не зверствуют. Контрабанду из Америки везут редко. Все больше туда. Поэтому и поклажу особо не досматривают.
Бородатый "колобок", не вызвавший ни малейшего интереса со стороны сонного таможенника, проскочил в зал прилетов. И, к радости своей, убедился, что там его ждут.
- Вот это правильный подход, - кивнул он, хлопая по плечу вальяжного типа, встречающего его. - Начальство должно проявлять заботу о подчиненных.
Президент фонда "Технологии, XXI век" Николай Валентинович Марципало, который с удивившим его самого великодушием решил встретить своего заместителя, а не доверять это водителю, протянул приветственно ладонь.
- Прилетел, путешественник, - Марципало оценивающе окинул взором бородатого "колобка" Семена Ровенского. - Похудел.
- Это от жары и от недоедания.
- Не кормили капиталисты?
- Кормили. Но без души... Неискренне... Вот я знаю, что ты уже приготовил банкет по моему случаю. Уже бараньи отбивные шкворчат и икра киснет...
- Слушай, Сема, я почувствовал себя за эти две недели счастливым человеком.
- Это почему? - удивился Ровенский.
- Я понял, как хорошо жить без твоего трепа.
- Спокойно. Но скучно... Треп - это возможность влиять на окружающий мир, делая его удобным для проживания.
- Твоего проживания. Но не окружающих.
- Так, любезностями обменялись. Чемодан за меня не потаскаешь? спросил Ровенский. - Нет?... Тогда я сам. Пошли...
Они с трудом преодолели целые укрепления аэропортовских жучков, агрессивно предлагавших за какие-то сто баксов провезти несколько километров до Москвы...
- На хрен нам эта наука? - оглядываясь на бомбил, произнес "колобок". Давай устроимся возить приезжих. Такси в Москве дороже самолета.
- Тут все места давно заняты, - охладил его пыл Марципало.
- Вот так. Все хорошие места в мире расхватаны, и приходится довольствоваться малым...
- Давай прилуняйся, - Марципало нажал на кнопку.
Щелкнули замки, открывая двери ждавшего на стоянке внизу за автобусной остановкой вишневого обтекаемого роскошного "Ауди-А6".
Ровенский положил чемодан в багажник и залез в салон. Мягкие сиденья приняли его как родного. Отсиженные в самолетном кресле части тела ныли, и он принял полулежачее положение.
- Как оцениваешь поездку? - спросил Марципало, трогая машину. Двигатель работал почти неслышно, с уютным урчанием. "Ауди" набирала скорость стремительно и совсем незаметно.
- На четыре с плюсом.
- Почему доктор Говард уперся?
- Они считают, что своим путем дойдут быстрее, - махнул рукой Ровенский.
- Ты ему объяснил, что никуда они не дойдут?
- Объяснял... Капиталисты. Они считают деньги. И еще считают, что мы недоразвитые. Доктор Говард как раз из таких.
- Ладно. Главное, с центром в Кливленде все на мази.
- На мази, Коля. На мази. Подписание договоров назначено.
- Будем принимать американскую делегацию на нашей земле...
- Гамбургерами не отделаешься, как они, - хмыкнул Ровенский. - Придется проявлять русское гостеприимство. Икра, водка, медведи...
- Ладно. Разберемся как-нибудь. - Марципало вывернул на автостраду и тут разогнал машину от души. Был первый час ночи. Крюк большой делать директору не нужно было - жили коллеги почти по соседству.
- Как наши скорбные дела? - осведомился Ровенский.
- Наши скорбные дела стали еще скорбнее.
- Гурвич так и не нашелся?
- Не нашелся. Куда-то запропастился.
- Запропастился, - кисло произнес Ровенский. - От слова пропасть.
- Ладно. Забудь, - отмахнулся Марципало. - Головной боли от них было больше, чем пользы...
- Это если считать, что имело место прожектерство, а не действительно открытие. Иначе все бы озолотились.
- Я тебе говорил - не верю, - отрезал Марципало.
- Не верю. Не верю, - пропел Ровенский. - Я тоже во многое не хочу верить.
- Во что, например? - Голос Марципало неуловимо изменился. Ровенский знал - такой тон свидетельствует о том, что тема президенту фонда сильно не по нутру.
- Повышенная смертность вокруг нас, Коля.
- Как и во всей стране. Лекарства плохие. Эскалация насилия. Телевизор смотри.
- Думаешь? - Ровенский хмыкнул. - Тебя не смущает, что слишком много людей в последние годы отправились на тот свет? Или просто удалились из науки, позабыв о своих изобретениях?
- Не смущает.
- А меня смущает. Идеи-то у них были революционные.
- Революционеры обычно плохо кончают, - насупился Марципало. - Это люди с определенными изъянами в психике. Они мрут как мухи, потому что лезут куда не надо. И переоценивают ценность своих идей.
- Хорошо бы... А если идет выбивание носителей идей?
- Слушай! - раздраженно воскликнул Марципало и нажал сильнее на газ, так что его пассажира вдавило в сиденье.
- Воздушная яма, - хмыкнул Ровенский.
- Нет никакого выбивания. Нет!
- Нет так нет...
- Сема, послушай мой совет. Есть вещи, в которые лучше не лезть. Я тебе настоятельно рекомендую им воспользоваться.
- Обязательно, - согласился Ровенский. - Но с меня-то спроса нет. Я же трепач.
- Слишком длинный у тебя язык...
- Слишком, Коля... Я же не спорю... Молчу...
Ровенский угрюмо посмотрел на вырастающие прямо по курсу, похожие на лайнеры, вспарывающие черную морскую гладь, глыбы московских домов, усеянные светляками окон. И произнес задумчиво:
- А все-таки порой мне страшно.
* * *
Часть стены рухнула. В воздухе витал запах бетонной крошки и приглушенные ароматы грузинской кухни. Ведь взорвали грузинский ресторан.
Сама коробка выстояла. Окна все вылетели. Хорошо еще, что кабак воткнули на место снесенного охраняемого памятника архитектуры восемнадцатого века в старый московский малолюдный переулок. Если бы рвануло где-нибудь на Тверской - весь "Склиф" уже был бы заполнен пострадавшими.
Какая-то невезуха была с этим рестораном "Кутаис". Сначала чуть не убили чиновника из московского Комитета по охране памятников, который решил, что он имеет право защищать памятники культуры - это когда земля в центре столько стоит! Потом пошли разборки. Сперва здесь было задумано казино, но подоспела мафиозная война вокруг игорных заведений. Кому-то сильно помешало здесь казино - ведь такой же центр досуга уже есть через два квартала. Разбор - еще три трупа. Наконец все сошлись на том, что в здании разместится элитный грузинский ресторан. Добрая получилась харчевня. Почти все грузинские воры в законе почтили ее своим присутствием - устраивали сходняки, терли друг с другом о нелегких воровских делах. В прошлом году около "Кутаиса" неизвестные расстреляли пожилого авторитетного вора Гоги Зугдидского вместе с его малолетней любовницей. Голубки выпорхнули из кабака, сытые и пьяные, и на пороге их встретили автоматной очередью.
