Глава 26
Расставание
Iеподалеку от пересечения двух тропинок вокруг крошечного костерка сидели четверо. Первой я узнал Ио-ленту - из-за ореола красоты, всегда окружавшего ее, полянка казалась поистине райским уголком. Почти в то же самое мгновение меня увидела Доркас и бросилась мне навстречу, а я разглядел лисью мордочку доктора Талоса, высунувшуюся из-за массивного плеча Балдандерса. Облик великана изменился до неузнаваемости - в противном случае я, несомненно, первым узнал бы именно его. Голова гиганта была обмотана грязными тряпками, а вместо потертого черного сюртука, который он всегда носил, его могучий торс скрывался под толстым слоем мази, похожей на глину и источавшей запах тухлой воды. - Вот так встреча! - воскликнул доктор Талое. - А мы тут как раз гадаем, что с тобой случилось. - Легким движением головы Балдандерс дал мне понять, что в действительности беспокоилась обо мне одна Доркас, о чем я догадался бы и без его намека. - Я сбежал, - сказал я. - Как и Доркас. Удивительно, как вы все остались в живых. - Да, нас едва не убили, - подтвердил доктор. Иолента повела плечами так, что это простое движение казалось изысканной церемонией. - Я тоже убежала. - Она приподняла ладонями огромные груди. - Но, кажется, я не приспособлена к бегу, как вы думаете? Потом в темноте я столкнулась с экзультантом. Он сказал, что мне не нужно больше бежать, и обещал защитить меня. Но тут же подъехали несколько верховых. Надеюсь, когда-нибудь у меня будет карета, запряженная такими же лошадьми - они были очень красивы. Среди них оказалось какое-то высокопоставленное лицо из тех, что не интересуются женщинами. Я надеялась, что меня отведут к Автарху, чьи поры источают звездный свет, - как это едва не случается в пьесе. Но эти люди прогнали моего экзультанта, а меня привезли обратно к театру, где оказались он, - она указала на Балдандерса, - и доктор. Доктор накладывал повязки на Балдандерса. Солдаты чуть было не убили нас, хотя я видела, что убивать меня им совсем не хотелось. Все-таки они нас отпустили, и вот мы здесь. Доктор Талое добавил: - Доркас мы нашли на рассвете. Вернее, это она нашла нас, потому что мы продвигались очень медленно. Медленно - из-за того, что Балдандерс единственный, кто может нести наши пожитки, а ему совсем плохо. Мы и так бросили часть вещей, оставив лишь самое необходимое. Я выразил удивлением тем, что Балдандерсу всего лишь "плохо", ибо я был уверен, что он мертв. - Доктор Талое остановил его, - объяснила Доркас. - Правда, доктор? Поэтому их и схватили. Удивительно, что их не убили. - И все же, - с улыбкой проговорил доктор, - как видите, пока мы обретаемся среди живых. Конечно, нам здорово досталось, но зато теперь мы богаты. Балдандерс, покажи Северьяну деньги. С гримасой боли великан переменил позу и достал кожаный кошель. Когда он развязал тесемки, в его громадную ладонь хлынул поток новеньких хризосов. Доктор Талое взял одну монету и повернул ее так, чтобы она заблестела на солнце. - Как ты думаешь, сколько времени какой-нибудь рыбак из деревушки на озере Диутурна согласится возводить стены вот за это? Я ответил: - Мне представляется, не меньше года. - Два! Изо дня в день, зимой и летом, в солнцепек и в дождливую погоду, если выплачивать мелкой медью, как мы и сделаем. Мы сможем нанять полсотни людей, чтобы отстроить дом. Вот увидите! Балдандерс вставил глухим басом: - Если они и вправду станут работать. - Станут! - взвился рыжеволосый человечек. - Еще как станут! Смею тебя уверить, за последнее время я кое-чему научился. Я перебил его: - Полагаю, часть этих денег принадлежит мне, а часть - женщинам. Доктор уже успокоился: - Ах да, я совсем забыл... С ними я уже расплатился. А половина этих - твоя. В конце концов, без тебя мы бы их не получили. - Он забрал монеты у великана, высыпал их на землю и принялся делить на две кучки. Я думал, что доктор имеет в виду мое участие в пьесе. Но Доркас, которая, должно быть, уловила нечто большее, скрывавшееся за словами доктора, спросила: - Почему ты так считаешь, доктор Талое? Лисья мордочка оскалилась в ухмылке. - У Северьяна есть высокопоставленные друзья. Должен признаться, я уже давненько об этом подумываю. Палач, странствующий по дорогам как бесприютный скиталец, - согласитесь, такое даже Балдандерс вряд ли проглотит, а моя глотка много уже, чем его. - Если у меня и есть такие друзья, - возразил я, - то мне о них неведомо. Теперь две кучки монет стали равными по величине. Доктор подтолкнул одну из них ко мне, а другую вернул великану. - Сначала, когда я увидел тебя спящим рядом с Балдандерсом, я подумал, что тебя прислали, чтобы предотвратить постановку моей пьесы. Ты, наверное, не мог не заметить, что в ней легко усмотреть критическое отношение к автархии. - В некотором роде, - саркастически пробормотала Иолента. - Однако посылать палача из Цитадели только для того, чтобы напугать кучку странствующих комедиантов, - это было бы слишком нелепо. Тогда до меня дошло, что участие в пьесе само по себе должно служить тебе прекрасным прикрытием. Вряд ли кому-нибудь придет в голову, что верный слуга Автарха может ввязаться в подобное предприятие. Между прочим, сочиняя роль Помощника, я позаботился о том, чтобы она соответствовала твоему облику, то есть как можно более надежно обосновал твое прикрытие. - Я об этом ничего не знал, - сказал я. - Разумеется. У меня не было ни малейшего желания злоупотреблять твоим доверием. Но когда вчера мы сооружали сцену, явился посланец из Обители Абсолюта. Как мне показалось, кастрат, а такие всегда пользуются особым доверием властителей. Он спросил, принадлежишь ли ты к нашей труппе. Тебя и Иоленты тогда не было, но я ответил утвердительно. Потом он спросил, какую долю ты должен получить, и, услышав мой ответ, заявил, что ему поручено заплатить нам вперед за вечернее представление. Теперь я бы назвал это большой удачей, поскольку какой-то здоровый дурень едва не перебил всю публику. Это был один из тех редких случаев, когда Балдандерс обиделся на язвительное замечание доктора. Несмотря на боль, он отодвинулся от костра и отвернулся от нас. По словам Доркас, когда я спал в палатке доктора Талоса, я был совершенно одинок. Теперь я чувствовал, что гигант испытывает то же самое. По мнению Балдандерса, на поляне не осталось никого, кроме него, да, может быть, нескольких наскучивших ему зверушек. - Он дорого заплатил за свой гнев, - заметил я. - Кажется, на нем живого места нет. Доктор кивнул. - В сущности, больше всех повезло именно Балдандерсу. Иеродулы направили лучи ему под ноги и пытались удержать на расстоянии, хотя могли сразу убить его. Благодаря их милосердию он жив и скоро поправится. Доркас пробормотала: - Значит, ты его вылечишь? Хорошо бы. Не могу выразить, как мне его жалко. - У тебя мягкое сердце. Пожалуй, даже слишком. Но ведь Балдандерс все еще растет, а дети выздоравливают быстро. - Растет? - удивился я. - Но ведь у него уже заметна седина. Доктор залился смехом. - Стало быть, у него растут седые волосы. А теперь, друзья мои, - он поднялся с земли и отряхнул штаны, - теперь настал час, когда, как говорят поэты, судьба разлучает людей. Северьян, мы устроили привал на этом месте не только потому, что устали, но и из-за близости к развилке: здесь расходятся дороги к Траксу, куда держишь путь ты, и к нам на родину - к озеру Диутурна. Мне претила сама мысль миновать это место - во всяком случае, пока у меня оставалась надежда встретиться с тобой и отдать твою долю. Но теперь дело сделано. Надеюсь, ты подтвердишь, что я честно обошелся с деньгами, если тебе придется вступить в сношения с твоими покровителями из Обители Абсолюта? Кучка хризосов все еще лежала передо мной на земле. - Здесь в сто раз больше, чем я когда-либо рассчитывал получить, удивился я. - Да, конечно. - Я сгреб монеты и положил их в ташку, а Женщины обменялись взглядами, и Доркас сказала: - Если Северьян идет в Траке, я отправляюсь вместе с ним. Иолента протянула руку доктору, явно рассчитывая, что он поможет ей подняться. - Мы с Балдандерсом пойдем одни, - объявил он. - Придется провести в пути всю ночь. Нам будет не хватать всех вас, но пришло время расстаться. Доркас, дитя мое, я счастлив, что ты нашла защитника. (Рука Иоленты легла ему на бедро.) Балдандерс, нам пора. Великан с трудом встал, и, хотя он не издал ни звука, я видел, как он мучается. Его повязки насквозь пропитались потом и кровью. Я знал, что должен сделать. - Нам с Балдандерсом надо поговорить с глазу на глаз. Могу я попросить вас отойти шагов на сто? Женщины послушались: Иолента пошла по одной тропинке, Доркас - по другой. Но доктор Талое не тронулся с места, и я повторил свою просьбу. - Ты хочешь, чтобы я тоже оставил вас? Но это бессмысленно. Балдандерс расскажет мне все, как только я вернусь. Иолента! Иди сюда, дорогая. - Она ушла по моей просьбе, и я хочу, чтобы ты сделал то же самое. - Да, но она пошла не той дорогой, а мне этого не нужно. Иолента! - Доктор, я только хочу помочь твоему другу.., рабу, или кем там он тебе приходится... Неожиданно раздался низкий, заглушенный повязками голос Балдандерса: - Я его хозяин. - Совершенно верно, - согласился доктор, собирая монеты. Кошель он опустил в карман великана. Иолента, прихрамывая, вернулась. По ее прекрасному лицу ручьем текли слезы. - Доктор, неужели мне нельзя пойти с тобой? - Конечно, нет, - ответил тот холодно, словно отказывая ребенку, который попросил лишний кусок сладкого пирога. Я взглянул на великана. - Балдандерс, я могу облегчить твои страдания. Недавно я помог своему другу, а у него были такие же ожоги, как у тебя. Но я не могу сделать этого на глазах у доктора Талоса и Иоленты. Давай отойдем немного - на тропу, которая ведет в Обитель Абсолюта. Великан медленно покачал головой. - Он знает, какое лекарство ты для него приготовил, - захихикал доктор. - Ему не раз приходилось испытывать его на других, но он слишком любит жизнь. - Я предлагаю жизнь, а не смерть. - Неужели? - Доктор поднял бровь. - А где же тот твой друг? Великан собирал пожитки. - Балдандерс, - снова обратился я к нему, - ты знаешь, кто такой Миротворец? - Это было давно, - угрюмо отвечал Балдандерс. - И неважно. - Он тронулся по тропинке - не по той, по которой ушла Доркас. Доктор Талое вместе с Иолентой, уцепившейся за его руку, догнали. Потом доктор остановился. - Северьян, судя по тому, что ты мне рассказывал, ты умеешь сторожить заключенных. Придержи-ка вот это существо, пока мы не отойдем на приличное расстояние, за один хризос. На меня навалилось ощущение неимоверной усталости - и от страданий Балдандерса, и от собственной неудачи. Я выдавил из себя: - Как член гильдии я имею право работать лишь по приказанию лиц, облеченных законной властью. - Тогда мы убьем ее, как только ты скроешься из виду. - Это твое дело, - сказал я и двинулся вслед за Доркас. Не успел я догнать ее, как раздались вопли Иоленты. Доркас встала как вкопанная и вцепилась в мою руку, спросила, что это было. Я передал ей слова доктора. - И ты оставил ее? - Я ему не поверил. Мы бросились назад. Не успели мы сделать и дюжины шагов, как крики смолкли. Наступила столь глубокая тишина, что был слышен шелест увядающей листвы. Мы побежали дальше. К тому времени, как мы достигли перекрестка, я почувствовал, что уже слишком поздно, и, по правде говоря, поспешил дальше лишь для того, чтобы Доркас не разочаровалась во мне. Я ошибся. Иолента бежала нам навстречу. Колени она держала сомкнутыми, будто ей мешали пышные бедра, скрещенными руками она придерживала груди. Великолепные золотисто-рыжие волосы разметались по лицу, тонкий шелк платья висел клочьями. Бросившись в объятия Доркас, она потеряла сознание. - Эти негодяи ее избили, - в ужасе пролепетала Доркас. - Еще мгновение назад мы думали, что они ее прикончили. - Я осмотрел кровоподтеки на спине красавицы. - Похоже на следы докторовой трости. Ей еще повезло, что он не натравил на нее Балдандерса. - Что же нам делать? - Можно попробовать вот это. - Я достал из сапога Коготь и показал ей. - Помнишь, мы нашли его в моей ташке? Ты еще сказала, что это не настоящий драгоценный камень. Вот что это было. Он способен залечивать раны - иногда. Я хотел полечить им Балдандерса, но он отказался. Я подержал Коготь над головой Иоленты, потом провел им по ссадинам на спине, но камень не засветился ярче, а Иоленте не стало лучше. - Не действует, - разочарованно произнес я. - Придется ее нести. - Перекинь ее через плечо. Чтобы не касаться самых больных мест. Доркас взяла "Терминус Эст", а я взвалил Иоленту на плечи и почувствовал, что она весит не меньше мужчины. Мы успели проделать немалый путь под пологом бледно-зеленой листвы, прежде чем Иолента наконец открыла глаза. Но и тогда она не могла ни идти, ни стоять без посторонней помощи, ей трудно было даже поднять руку, чтобы откинуть с заплаканного лица свои удивительные волосы. - Доктор не хочет брать меня с собой, - прошептала она. Доркас кивнула. - Похоже, действительно не хочет. - Она говорила с Иолентой так, будто та была гораздо моложе ее самой. - От меня ничего не останется. Я спросил, почему она так говорит, но Иолента только покачала головой. Через некоторое время она попросила: - Можно мне остаться с тобой, Северьян? У меня нет денег - Балдандерс забрал все, что дал мне доктор. - Она искоса взглянула на Доркас. - У нее тоже есть деньги, она получила больше, чем я, - столько же, сколько и ты. - Он знает, - проговорила Доркас. - А еще он знает, что все, что у меня есть, будет принадлежать ему, если понадобится. Я сменил тему: - Думаю, мне следует предупредить вас обеих, что я могу направиться и не в Траке. То есть не прямо в Траке, если мне удастся разузнать, где искать Орден Пелерин. Иолента взглянула на меня так, будто я повредился в уме. - Я слышала, что они странствуют по всему свету. Кроме того, они принимают одних женщин. - Я не собираюсь вступать в Орден - просто хочу найти их. В последний раз мне говорили, что сейчас они продвигаются на север. Но я должен встретиться с ними любой ценой - даже если для этого придется повернуть обратно на юг. - Я пойду за тобой куда угодно, - заявила Доркас. - Мне все равно, в Траке или нет. - А мне идти некуда, - вздохнула Иолента. Теперь она достаточно окрепла, чтобы идти самой, но заметно отставала от нас. Через некоторое время я оглянулся: она больше не плакала, но я с трудом узнал в ней красавицу, которая когда-то сопровождала доктора Талоса. Та всегда шествовала, расправив плечи, гордо, даже надменно, откинув голову, а ее поразительные глаза сияли, как изумруды. Сейчас ее плечи поникли от усталости, взгляд не отрывался от земли. - О чем ты разговаривал с доктором и великаном? - спросила меня Доркас. - Я же тебе говорил, - отозвался я. - Нет, один раз, когда ты заговорил громче, я расслышала: "Ты знаешь, кто такой Миротворец?" Только я не поняла, спрашивал ли ты потому, что сам не знаешь, или же хотел выяснить, знают ли они. - Лично я знаю совсем немного - почти что ничего. Мне приходилось видеть картины, на которых он будто бы изображен, но эти изображения были слишком уж не похожи одно на другое. - Есть еще легенды. - Да, но чуть ли не все, что я слышал, - это какая-то нелепица. Жаль, что здесь нет Ионы. Он бы позаботился об Иоленте, и он уж наверняка знает о Миротворце. Иона - это тот человек, с которым мы повстречались у Врат Скорби, верхом на мерихипе. Все это время он был мне верным другом. - А где он теперь? - Тот же вопрос мне задал доктор Талое. Я не знаю и не хочу об этом говорить. Расскажи мне лучше о Миротворце. Это, наверное, прозвучит глупо, но как только я произнес слово "Миротворец", тишина леса вдруг стала тяжелой и зловещей. Легкий шелест ветра в самых верхушках ветвей вызывал в воображении вздохи умирающего, а бледно-зеленые от недостатка света листья напоминали истощенные личики вечно голодных детей. - О нем никто не знает много, а я, может быть, знаю еще меньше, чем ты. И даже не помню, откуда. Одни говорят, что это был почти ребенок. Другие - что он вообще не человек, но не какоген, а овеществленная мысль некоего великого разума, для которого наше существование не более реально, чем жизнь игрушечного картонного театра. В одной истории говорится, что однажды он одной рукой коснулся руки умирающей женщины, а другой - звезды и с той поры стал обладателем силы, способной примирить вселенную с человечеством и человечество со вселенной, чтобы положить конец извечной вражде между ними. Он любил исчезать, а потом снова появляться, когда все думали, что он умер. Иногда он появлялся после того, как его хоронили. Его можно было встретить в облике животного, говорящего человеческим языком, а благочестивым женщинам он являлся в виде розы. Я вспомнил ритуал возложения на меня маски. - Наверное, Святой Катарине перед казнью. - Есть и мрачные легенды. - Расскажи. - Нет, раньше они меня пугали, - отказалась Доркас. - А теперь я и не помню их как следует. Разве в твоей коричневой книге о нем ничего нет? Я достал книгу. Доркас оказалась права. Читать на ходу было неудобно, поэтому я убрал книгу в ташку, решив прочитать это место на привале, который и так пришлось бы устраивать довольно скоро.
