— Такой экран мне не создать. Тут же Столица… таможня, Порт, проверочные пункты. Тут полно сканеров. Даже если антисенсора нет в гетто, они могут быть повсюду за его пределами.
— И что же нам делать, — сокрушалась Кристина, — Сергей сказал, что отсюда можно сбежать. Но, как же это сделать? Выход должен быть, но мы его не видим…
— Я… я могу попытаться осторожно просканировать местность, — глухо подала голос Женька. До ближайшего антисенсора. В скан–экране я его увижу заранее.
— О, нет… — неосторожно, вырвалось у Кристины, вспомнившей вдруг уверенность мертвой Ларисы в том, что она не будет обнаружена, — это плохая идея.
— Почему? — удивилась Женька, — это же просто для любого сенсора. Просто я еще этого никогда не делала. Поэтому…
— Нет! — отрезала Кристина, — Сергей сказал, что любой человек может отсюда сбежать, значит, сенсор нам не нужен.
— Он не говорил, что любой человек может, — возразила Женька, — он просто сказал, что отсюда можно сбежать. И среди тех, кому он это говорил, была я, сенсор.
— Всем известный неопытный, непрофессиональный сенсор, — с недвусмысленным намеком уточнила Кристина.
— Ну, наставника, который проведет меня через опасные рифы неведомого моря ментальных возможностей, мне взять негде, — грустно пожала плечами Женька, кусая нижнюю губу, — а учиться надо. В конце концов, если я не использую свои возможности для спасения сейчас, то потом у меня может не остаться шансов их использовать.
'Вот значит как, — вдруг явственно прозвучало в голове Кристины наваждение, старательно погребенное ею под завалами ненужной памяти, — вот почему ты пошла за мной. Спасаться. Как зверь'
Кристина судорожно вздрогнула, как будто ее проткнули насквозь иглой. Женька это заметила и обеспокоенно спросила:
— Что случилось?
— Если тебе нужен навигатор в твоем море, то он есть… — удивленно начала Кристина, — я уже работала с сенсором. Могу опознать опасные рифы, раньше, чем это сделают щупальца твоего скан–экрана… и, возможно, ты не вляпаешься в неприятности. Но… это не наверняка.
— Ты что, сенсор? — пораженно округлила глаза Женька.
— Нет, — покачала головой Кристина, неотрывно глядя на девчонку в упор, — я, наверное, эмпат. Чувствую все не головой, а сердцем, и контролировать его не могу.
— Ого, — снова поразилась Женька, я и не знала, что бывают такие… Это как собака что ли?
— Ага, — согласилась Кристина, — как собака…
— Расслабься, — сказала Женька, — а то мне будет трудно втянуть тебя в экран.
— Начинай, — велела Кристина, усаживаясь на пол и откидываясь спиной на противоположную от Женьки стену.
Скан–экран у Женьки был несколько гламурным, похожим на серо–белое кружево. Из–за ее неопытности, в нем зияли причудливые дыры, складываясь в легкомысленный узор. Однако, был все–таки уверенным, прочным и непрерывным. 'Чистокровный потомственный сенсор', — неосторожно вырвалась мысль у Кристины. 'Что?' — тут же коснулось ее напряженное сознание Женьки. 'Ничего. Это я тебя хвалю', — успокоила Кристина. По экрану пробежала довольная дрожь. И Кристина пообещала себе быть осторожней и не отвлекать девчонку, пока они занимаются столь опасным делом. Она очень не хотела, чтобы девчонка погибла из–за ее ошибки.
Сколько прошло времени, Кристина не считала. Женька просканировала почти полгорода, и они нашли выход. Антисенсоров, похоже, не было нигде. И сейчас Женька пыталась проложить к этому выходу наиболее безопасный маршрут. Как вдруг до Кристины дошло, что в комнате они больше не одни. Девушка похолодела, чувствуя, как к желудку начинает подбираться знакомая с детства тошнотворная волна ужаса. Почему она заметила опасность так поздно?! Такого с ней еще никогда не случалось. Стараясь скрыть приступ страха от Женьки стальным усилием воли, она пыталась осознать его причину. Невольно привыкшая к картонной безопасности правил жизни в гетто, она забыла закрыть замок на двери. Находясь в рефлекторной уверенности, что по правилам гетто, не дождавшись стука, в бокс могло войти лишь одно существо… Но, именно оно и вошло.
Белый как мел манекен неживой статуей застыл у входа, не отрывая от них с Женькой пронзительного черного взгляда пугающего багровой 'G' вместо зрачков. Как будто Черная Богиня смотрит на нее из этих глаз. Именно этот взгляд шестое сердечное чувство Кристины и восприняло как сигнал опасности, а почему–то не самого манекена. 'Женька, достаточно, выходи уже', — спокойно позвала она девчонку. 'Да, сейчас' — послушно отозвалось сознание сенсора, и кружевной экран начал сползать, расцвечивая комнату яркими, после монохромного мира, красками.
— Ох! — послышался испуганный полузадушенный вскрик Женьки.
Она увидела манекена. И всем телом прибилась к стене, на которую опиралась, пытаясь слиться с ней совсем.
Манекен сделал шаг. Потом еще один. И Кристина поняла, куда он движется. Неведомая сила подхватила, казалось бы, совсем обессиленное сотрудничеством с сенсором, тело девушки. И поставило его поперек дороги манекену. Это было глупо. Она была для него несерьезным препятствием.
Но, проснувшийся внутри Кристины зверь не собирался сдаваться. Однако, манекен остановился. Глядя теперь на Кристину.
— Она, — наконец безжизненно произнес он, — она…
— Сенсор, — нетерпеливо–равнодушно закончила за него Кристина.
— Если она сенсор, то вы…
— Да, это так, — снова выжидающе закончила Кристина, — когда–то мы были в группе 55‑го ГС.
Его рука поднялась, и крепкие пальцы прочно впились Кристине в горло.
— Значит, нас убьешь ты… — как–то разочаровано прохрипела она, не менее прочно вцепляясь в его руку на своем горле, чтобы не умирать как можно дольше.
— Если успею, — равнодушно сообщил он, — до того, как она расплавит мне мозг. Я не сенсор и я тут один.
'Она не расплавит тебе мозг', — с сожалением подумала Кристина, — 'Она слишком слабый сенсор. Но, если я не умру как можно дольше, она успеет уйти от тебя'
— Женька, — выдохнула Кристина, пронзительно–спокойно глядя в черные глаза манекена, ставшие какими–то фанатичными омутами смерти, — немедленно уходи. Ты справишься.
И тут же предупредила движение манекена, пытающегося сбросить ее и кинуться к Женьке, вцепляясь в него всем своим телом и парализуя его движения.
— НЕТ! — страшным шепотом сообщила она ему в лицо, — Женька, не делай мою смерть бессмысленной. Уходи.
Она не видела Женьку. Она вообще переставала что–либо видеть, По ее зрению начинала расползаться красная туманная пелена. Дальнейшие минуты показались ей бесконечным лихорадочным бредом. В нем она почему–то не останавливала манекена, и он не пытался ни избавиться от нее, ни убить. Они сжимали друг друга в смертельно–страстных объятиях и исступленно друг друга целовали. Красная пелена понемногу начала проясняться. И Кристина с ужасом обнаружила, что галлюцинация не никуда не исчезает. Она находится в объятиях киборга, чей взгляд снова стал золотисто–медовым. Но ей совсем не хочется покидать его руки и его самого. Оторвавшись от его губ, она стала неотрывно смотреть в лицо, которое становилось для нее необъяснимо желанным.
Первым очнулся манекен, усилием воли, медленно отворачиваясь от Кристины.
— Ты! — пораженно уставился он куда–то поверх головы Кристины, замершей в его руках, — почему ты меня не убила? Почему сотворила такое?
— Убивать непросто, — раздался дрожащий голос Женьки, — и ты не хотел ни умирать, ни убивать. А это… это ты хотел. Вы сами это сотворили, я только разрушила ваши границы.
— Женька, — огорченно выдохнула Кристина с груди манекена. До нее начало доходить произошедшее, — почему ты не ушла?!
— А какой в этом смысл, — монотонный голос девчонки звучал, устало и постарело, как у измученного взрослого человека, — даже если бы сумела уйти, то какой смысл жить совсем одной. Без кого–то, кто всегда тебе нужен и кому всегда нужна ты. Если ты умрешь, мне тоже незачем жить. Хочет, пусть убивает. Но правда ли он этого хочет? Ведь сейчас я вас не провоцирую. Тогда почему вы все еще не отцепились. И… я… слабый сенсор!
Кристина заметно вздрогнула от такой неосторожной откровенности девчонки.
Женька сделала паузу, уловив ее дрожь. Но твердо продолжила:
— Да, слабый. Ни расплавить кому–то мозг, ни заставить кого–то сделать что–то против воли я не могу. Но я сделала ЭТО. Это было странно легко. Сделала, потому что вы сами этого хотели. Это было как убрать заглушку между двух магнитов. Тогда зачем вам убивать друг друга? Если вы не этого хотите.
— Потому что мы враги и должны убивать друг друга, — машинально ответила Кристина.
— Тогда… тогда пусть убивает, — равнодушно закончила девчонка и замолчала.
Манекен не шевелился. Кристина тоже. Несмотря ни на что, сейчас ей было странно хорошо и спокойно. Возможно, поняв и приняв обреченность, она потеряла страх. А возможно, она всегда искала это чувство спокойствия и безопасности рядом с кем–то. Чувство защищенности, когда можно не насиловать себя, заставляя притворяться кем–то, кто тебе противоположен. Чувство безопасной гармонии с миром и самой с собой. Даже если это последние минуты ее жизни, они оказались такими приятными и безмятежными, что стоили смерти.
