– Я ничего не знаю.
– Но почему? За что?
– О, боже! Ты снова плачешь!
– А потом палач взял полную пригоршню соли и бросил… на нее… И я… я… – Клементина зарылась лицом в брыжейный воротник супруга.
– Не надо об этом. Забудь. Утри слезы. На-ка пузырек с каплями, с теми самыми, да. Выпей, отоспись перед сном. Подобную казнь, а даже и не казнь, а кулинарное приготовление, я видел среди людоедов Полинезии. Неприятная картина, в самом деле, забудь, девочка, не трясись.
– Но для чего все это? Зачем они шантажируют? Что им нужно?
– Доминиканцы пронюхали о Книге. Ты им что-нибудь рассказала?
– Нет.
– Если нет – скоро отстанут.
– А если узнают?
– Молчи. Я скоро сам добуду ее из кумранских пещер. Очевидно, придется отправиться к Мертвому морю без тебя.
– Но как же я? Останусь здесь? В этом проклятом месте?
– Это не надолго.
– Я сойду с ума! Не могу заснуть, заматываю голову одеялом, затыкаю уши, но крики все равно доносятся сквозь стены. Забери меня отсюда, Теофраст!
– Ты останешься заложницей моего слова. Наш уговор с цербером: ни волоска с твоей головы не должно упасть.
– Умоляю!
– Главный инквизитор, кажется, болен, близко к нему не подходи, подхватишь проказу. Наше спасение в том, что жизнь ему своя очень уж мила. Так что – продержимся.
– Ты рискуешь меня потерять!
– А ты молчи, тяни время, любимая, обманывай псов, плети узоры лести, обещай исполнить все, что потребуют! Притворись ради нашего дела.
– Похоже, ты уже начал притворяться.
– Тсс! Ведь кое в чем твоя магия сильнее моей, сила духа у тебя неимоверная, знания необъятные, мир слабых созданий – твой. Делай с этим миром все, что хочешь, хоть с ураганом его смешай, Этну разбуди, Рим камнями засыпь, пусть кашлем свирепые доминиканцы изойдут.
– Мы все-таки расстанемся?
– Я постараюсь на свободе уладить наше положение.
– Теофраст, но я…
– Прощай, дорогая, завтра отправляюсь в экспедицию. А сегодня я сделаю все для твоего освобождения. Прощай. Дай поцелую в щечку. И в губки. И еще раз…
– Ты это прочитал по губам, Гуэрино?
– Да, – ответил бледный, вытянутый как тень сыщик, – эти двое договорились об обмане.
– Смотри хорошо, пес. Блюди, присягу. Я должен знать все. Ты понял, о какой книге они говорили?
– Э-э, пока не ясно. Она спрятана в пещерах где-то возле Мертвого моря.
– Ты расслышал название местности?
– Кажется, Кумран…
– Ну, так с богом, верный Гуэрино. Седлай лучшего жеребца – и в путь. К Мертвому морю! Верю, ты раньше Парацельса окажешься там.
6. О достоинствах женщины – мага
– Что ж, сеньорита Клементина, – сказал Гиззо, – вынужден сообщить, что Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенхайм минуту назад спешно покинул замок и направился в неизвестном направлении. Предположительно в сторону Иудеи, в район Мертвого моря. К Кумранским пещерам.
– Мне ничего неизвестно об этом, преподобный.
– Речь не о нем, а о тебе. Наслышан о достоинствах женщины-мага изрядно. Лучшая ученица Парацельса, его же искусительница, возлюбленная, жена, служанка и библиотекарь, непременно ведьма, обязательно ненавистница мужчин.
– Вы противоречите сами себе.
– Ты не веришь в Спасителя, называешь его некромантом, ессеем8, сектантом, всего лишь магом и искусным целителем.
– Быть искусным целителем в древности значило быть богом. Врачевание спасало от смерти, избавляло от страданий. Маг-врачеватель, благодаря искусству терапии, переживал сверстников, получая таким образом статус бессмертного. Врач и бог когда-то были синонимами.
– По-твоему, истина скрыта в прошлом?
– Истина – это и есть прошлое. С каждым мгновением мы все дальше удаляемся от нее.
– Возможно, поэтому каждая безграмотная деревенская ворожея и даже повитуха знают то, что не дано служителям веры?
– Служители веры всегда были магами. Иначе не завлекли бы в лоно вражды миллионы душ. Где молитва – там заклинание. Наука магии в крови древнего человека. Не знать о ней – уйти с дороги в будущее.
– Ты кощунствуешь, а это главный признак ереси.
– Смею возразить, преподобный. Магия не ересь. Разве не был магом Иешуа, когда воскресил Лазаря из могилы? Без магии, алхимии и медицины не выживет ни один народ. Поэтому римские папы в свое время возродили магию. Например, Лев III, считался колдуном, а Бенедикт YIII и Гонорий III написали магические книги. Папы Сильвестр II и Бонифаций YI чудом избежали костра, продав за папский престол душу дьяволу.
– Твой список не полон. Ты многого не знаешь из того, что творится в Ватикане.
– Но главное мне известно: среди окружения пап ангелов не водится.
– Ты снова кощунствуешь!
– Я только пытаюсь напомнить, что великий чародей обладал магией хождения по воде. И не он ли напоил чашей вина многолюдную раздольную свадьбу? Не благодаря ли магии он накормил двумя пескарями голодную толпу?
– Он Всевышний. Этим все сказано.
– Он родился смертным. Но знания возвысили его. Будучи сподвижником секты ессеев, Иешуа восстановил против себя толпы жрецов. Но выпады враждебных группировок против лидера ессеев напоминали бесцельные плевки против ветра, как дебаты, например, выпускников Базельского университета и Сиенского. Иешуа сгубила вражда сект. Ревность магов друг к другу убийственна. Да и сегодняшняя война инквизиции с магией – всего лишь битва за главный приз. Разница между соперниками в том, что одни своей кровью платят за каждый шаг в неизвестное. А другие с помощью костра и доносов отбирают нажитое другими за всю жизнь.
– И все-таки за тысячу лет инквизиция почему-то не переняла у ведьм науку преодоления земного притяжения. Подумай, разве не пригодилась бы иному сыщику бесовская метла? Сколько сил отдано на раскрытие секрета ведьмовских мазей! Казалось бы, доказано: они сказки и вранье. Но вдруг является на папский двор какой-нибудь болтун, школяр-недоучка и, расчертив пентаклями пол под ногами, показывает чудеса. Став легче воздуха, отрывается от земли и зависает под куполом.
– Значит, ему повезло приобщиться к древним знаниям.
– После тысячелетнего очищения мозгов никаких бесовских тайн в мире не должно было бы остаться, но сатанинские книги, как крысы в темных норах, все равно плодятся, опровергая известные законы и мораль. Жизнь смертных подпитывается магией извне. Кем? Тьмой Сатаны или Ангельским Озарением? Вот что хотелось бы знать. Но полагаю, магия всегда черна.
– Мне известны многие разновидности магического искусства. Есть магия трав, сборов, тонких составов и порошков, ароматов корней и нектаров. Есть магия снов. А также магия гипноза, навеянная фокусом погружения в нереальный мир и в чары сомнабулизма.
– Что еще?
– Чуть в стороне от вышесказанного – магия контакта с миром привидений и духов, элементалов и стихий, которые живут, размножаются, совершенствуются, рвутся в будущее, как и дети Адама.
– Маги, колдуны, прорицатели, толкователи снов, – почему их речи трудны для понимания? Не потому ли, что лицедеи обучались в чуждом мире? Их души черны, как уголь.
– Из угля можно добыть белый, как накипь инея, щелок. Им можно отмыть любую грязь.
– Ты слишком много знаешь.
– Не более того, что само жаждет быть открыто разуму человека.
– Этими словами ты подтверждаешь стремление темного мира овладеть сознанием людей.
– Цель мага не белый или черный тон колдовства, а жажда войти в тесный контакт с существом, чья плоть – отпечаток ушедших времен. Знания открыты для каждого, да только не каждый устремлен к ним.
– Не хочешь ли сказать, что святая инквизиция не стремится познать тайную магию?
– Познать стремитесь, да. Но для чего? Вами допрошены тысячи ведьм и очевидцев шабаша. Книжные полки Ватикана прогнулись от веса доносов и собранных инквизицией улик. Но настоящие магические знания, уходят, как вода сквозь пальцы.
– Мы констатируем лишь факты. А хочется знать, как делается фокус.
– Чудеса под запретом. Они результат экспериментов и научных открытий. Но магов пытают. Слепая вера не терпит конкуренции. Талантливых врачевателей и гениальных астрономов ждет костер. Поэтому мир знаний уходит в тень. «Уйдет совсем с последним магом, с последним снадобьем от мора и чумы».
– Ты полагаешь, братство приветствует распространение проказы и черной смерти на земле? Не догадалась, для чего по всей земле горят костры? Какие сатанинские знаки на коже обвиняемых ищут инквизиторы? Те мертвые пятна, признак которых – нечувствительность?
– Сжигать живых, чтобы остановить заразу?
– О, нет. Остановить заразу, чтобы спасти здоровых.
– Хочешь сказать, что инквизиция использует труды древних магов для борьбы с вымиранием? Все, что вы делаете на самом деле – арсенал жрецов Молоха, бросающих в медные топки сотни младенцев.
