Я вернулся в холл.У двери в хозяйскую половину сидел на корточках худенький мальчик в коротких штанишках. Зажав под мышкой длинную серебристую трубку, он, сопя и пыхтя, торопливо разматывал клубок бечевки. Я подошел к нему и сказал:
— Привет.
Реакция у меня не та,что прежде,но все-таки я успел увернуться. Длинная черная струя пролетела у меня над ухом и плюхнулась в стену.Я изумленно глядел на мальчишку, а он глядел на меня, лежа на боку и выставив перед собой свою трубку. Лицо его было мокрое, рот открыт и перекошен. Я оглянулся на стену. По стене текло черное. Я снова посмотрел на мальчика. Он медленно поднимался, не опуская трубки.
— Что-то ты, брат, нервный, — произнес я.
— Вы стойте,где стоите,- хрипло сказал мальчик.-Я вашего имени не называл.
— Да уж куда там,-сказал я.-Ты и своего не называл, а палишь в меня, как в чучело.
— Вы стойте,где стоите,- повторил мальчик.- И не двигайтесь.- Он попятился и вдруг забормотал скороговоркой: — Уйди от волос моих, уйди от костей моих, уйди от мяса моего…
— Не могу, — сказал я. Я все старался понять, играет он или действительно меня боится.
— Почему? — растерянно спросил мальчик. — Я все говорю, как надо.
— Я не могу уйти, не двигаясь,- объяснил я. — И стоя, где стоял.
Рот у него снова приоткрылся.
— Хугер, — сказал он неуверенно.- Говорю тебе, Хугер: сгинь!
— Почему Хугер?- удивился я.- Ты меня с кем-то путаешь.Я не Хугер, я Иван.
Тогда мальчик вдруг закрыл глаза и пошел на меня, наклонив голову и выставив перед собой свою трубку.
— Я сдаюсь, — предупредил я. — Смотри не выпали.
Когда трубка уперлась мне в живот,он выронил ее и,опустив руки,весь как-то обмяк. Я наклонился и заглянул ему в лицо. Теперь он был красный. Я поднял трубку. Это было что-то вроде игрушечного автомата- с удобной рифленой рукояткой и с плоским прямоугольным баллончиком, который вставлялся снизу, как магазин.
— Что это за штука? — спросил я.
— Ляпник, — сказал он угрюмо.- Дайте сюда.
Я отдал ему игрушку.
— Ляпник,- сказал я.-Которым,значит, ляпают.А если бы ты в меня попал?- Я посмотрел на стену. — Надо же, теперь это за год не отмыть, придется стену менять.
Мальчик недоверчиво посмотрел на меня снизу вверх.
— Это же ляпа,- сказал он.
— Да? А я-то думал- лимонад.
Лицо его приобрело, наконец, нормальную окраску и обнаружило определенное сходство с мужественными чертами генерал-полковника Туура.
— Да нет, — сказал он. — Это ляпа.
— Ну?
— Она высохнет.
— И тогда уже все окончательно пропало?
— Да нет же. Просто ничего не останется.
— Гм,- сказал я с сомнением.- Впрочем, тебе виднее. Будем надеяться на лучшее. Но я все-таки очень рад, что ничего не останется на стене, а не на моей физиономии. Как тебя зовут?
— Зигфрид,- сказал мальчик.
— А подумавши?
Он посмотрел на меня.
— Люцифер.
— Как?
— Люцифер.
— Люцифер,- сказал я.- Велиал. Астарет. Вельзевул и Азраил. А покороче у тебя ничего нет? Очень неудобно звать на помощь человека по имени Люцифер…
— Двери же закрыты,- сказал он и отступил на шаг.Лицо его снова побледнело.
— Ну и что?
Он не ответил и снова начал пятиться, уперся спиной в стену и пошел боком, прижимаясь к ней и не сводя с меня глаз.Я понял,наконец, что он принял меня то ли за вора, то ли за убийцу и хочет удрать,но почему-то он не звал на помощь и почему-то не заскочил в комнату матери, а прокрался мимо ее двери и продолжал красться вдоль стены к выходу из дома.
— Зигфрид,- сказал я.- Зигфрид-Люцифер, ты ужасный трус. За кого ты меня принимаешь?- Я нарочно не двигался с места и только поворачивался вслед за ним.- Я ваш новый жилец, твоя мама напоила меня сливками и накормила меня гренками,а ты чуть не заляпал меня и теперь сам же меня боишься.Это я должен тебя бояться.
Все это очень напоминало одну сцену в анъюдинском интернате, когда мне привезли почти такого же мальчика,сына хлыста.Елки-палки, неужели я до такой степени похож на гангстера?
— Ты похож на мускусную крысу Чучундру,- сказал я,- которая всю свою жизнь плакала, потому что у нее не хватало духу выйти на середину комнаты. У тебя от страха стал голубой нос, уши сделались холодными, а штанишки — мокрыми, и ты оставляешь за собой ручеек…
В таких случаях абсолютно все равно,что говорить.Важно говорить спокойно и не делать резких движений.Выражение его лица не менялось, но когда я сказал о ручейке, он на секунду скосил глаза, чтобы посмотреть. Всего на секунду. Затем он прыгнул к выходной двери,забился возле нее, дергая засов, и вылетел во двор- только мелькнули грязные подошвы сандалий. Я вышел за ним.
Он стоял в кустах сирени, так что мне видно было только его бледное лицо. Словно удирающая кошка остановилась на миг, чтобы поглядеть через плечо.
— Ну ладно,- сказал я.- Объясни мне, пожалуйста, что я должен делать. Мне надо сообщить домой свой новый адрес. Адрес вот этого самого дома. Дома, в котором я теперь живу.- Он молча смотрел на меня.- К твоей маме мне идти неудобно. Во-первых, у нее гости, а во-вторых…
— Вторая Пригородная, семьдесят восемь,- сказал он.
Я не торопясь уселся на крыльце. Между нами было метров десять.
— Ну и голосок у тебя!- сказал я доверительно.- Как у моего знакомого бармена из Мирза-Чарле.
— Когда вы приехали? — спросил он.
— Да вот… — Я посмотрел на часы.- Часа полтора назад.
— Тут до вас жил один,-сказал он и стал глядеть в сторону.- Дрянь-человек. Подарил мне плавки, полосатые, я полез купаться, а они в воде растаяли.
— Ай-яй-яй!- сказал я. — Это же чудовище какое-то, а не человек. Его надо было утопить в ляпе.
— Я не успел, — сказал мальчик.- Я хотел, да он уже уехал.
— Это тот самый Хугер?- спросил я. — С Мартой и мальчиками?
— Нет. Откуда вы взяли? Хугер уже потом жил.
— Тоже дрянь-человек?
Он не ответил.Я привалился спиной к стене и стал смотреть на улицу.Из ворот напротив выполз автомобиль,поерзал, разворачиваясь, взревел двигателем и укатил.Сейчас же вслед за ним промчался еще один такой же автомобиль. Запахло ароматическим бензином.Потом автомобили пошли один за другим, у меня даже запестрело в глазах.В небе появилось несколько вертолетов. Это были так называемые бесшумные вертолеты.Но они летели довольно низко, и, пока они летели,разговаривать было трудно.Впрочем,мальчик разговаривать, по-видимому, не собирался. Не собирался он и выходить.Он что-то делал в кустах со своим ляпником и время от времени поглядывал на меня.Не ляпнул бы он в меня оттуда, подумал я. Вертолеты все шли и шли, и машины все мчались и мчались, и казалось будто все пятнадцать тысяч легковых автомобилей выкатились на Вторую Пригородную,и все пятьсот вертолетов повисли над домом семьдесят восемь. Это продолжалось минут десять, мальчишка совсем перестал обращать на меня внимание, а я сидел и думал, какие вопросы придется задать Римайеру. Затем все стало, как прежде: улица опустела, запах бензина рассеялся, в небе стало чисто.
— Куда это они все сразу? — спросил я.
Мальчик пошуршал в кустах.
— А вы что, не знаете? — сказал он.
— Откуда же мне знать?
— А я не знаю- откуда. Хугера-то вы откуда-то знаете…
— Хугера…- сказал я.- Хугера я знаю совершенно случайно. А про вас ничего не знаю. Как вы тут живете, чем занимаетесь… Вот что ты там сейчас делаешь?
— Предохранитель испортился.
— Так давай его сюда,я починю.Чего ты меня так боишься? Я похож на какого-нибудь дрянь-человека?
— Они все на работу поехали, — сказал мальчик.
— Поздно у вас работа начинается.Уже обедать пора, а вы еще только на работу идете… Ты знаешь, где отель «Олимпик»?
— Знаю, конечно.
— Проводишь меня?
Мальчик помедлил.
— Нет, — сказал он.
— Почему?
— Сейчас школа кончается. Мне надо домой идти.
— Ах, вот оно что!- сказал я.- Ты, значит, филонишь? Или, как у нас говорили, мотаешь?… И в каком же ты классе?
