Но люди-то пришли. И все, как один утверждали, что видели именно схему. Это сейчас узор, а была, черт побери, схема. Помочите карту в молоке, может проявится. Люди болели за родной город и за свой кровный микрорайон, а помимо этого люди бдели, ибо чувствовали руку коварного врага.
Всего таких карт было девять. Что можно было сказать по их поводу? Что они, возможно, сделаны из того же материала, что баксы Попова. Вот именно. Нужно было непременно взять баксы на анализ. Карты, баксы, фигурист, показания старух и, разумеется, взрыв - под очередную стопку прочищающего мозги коньяка как-то незаметно слились воедино. Зримо выпятилась гнусная личина главного злодея, и Скоробогатов отдал своим орлам команду взять Попова.
Всё, конечно, было сделано чин-чинарем. Орлы, одетые в милицейскую форму, подкатили к дому Попова на позаимствованном у эмвэдэшников минивэне фирмы "Крайслер", лейтенант Кибиткина на вопрос Игоря "Кто там?" тоненьким голосом ответила: "Телеграмма из Воронежа" (комитетчикам да не знать, где живут Светины родители), - после чего открывший дверь Игорь был профессионально скручен в морской узел двумя ухватистыми орлами.
Кибиткина встала рядом с кроватью, на которой, естественно голая, лежала под простыней обалдевшая от происходящего Света.
Еще двое орлов быстренько осмотрели комнаты, и один из них нашел в Колькиной комнате карту, украшенную красным крестом. Десятую карту. Искать её особенно не пришлось, она в раскрытом виде покоилась на письменном столе. От зажженного света и шороха Колька естественно проснулся и начал звать маму, но комитетчик приложил палец к губам, щелкнул выключателем и, с картой в руке, аккуратно прикрыл за собой дверь.
Игорю надели наручники, накинули на плечи рубашку, помогли влезть в штаны и кроссовки, вслед за чем повели вниз. Кибиткина, показав жестом, что нужно молчать, вышла последней.
В одном из скудно освещенных переулков двигатель у "Крайслера" вдруг заглох, и водитель вынужден был затормозить. Вразумительного объяснения тому, что произошло дальше, никто из фээсбэшников дать бы не смог. Стыд, конечно же, и позор. Стражи порядка, их элита - и вдруг такое. Короче, в остановившемся минивэне произошла грязная, хулиганская, сопровождаемая взаимными непристойными оскорблениями драка. Как затмение нашло, и даже присутствие женщины Кибиткиной никого не остановило. Впрочем, Кибиткина в выражениях тоже не стеснялась и месила своими женскими кулачками соседа-орла почем зря. Тот в долгу не оставался, хорошо - в лицо не бил. Короче, навешали друг другу крепко, а когда, наконец, опамятовались, то оказалось, что Попов исчез. Раскрытые наручники валялись под сиденьем. Переулок был пуст, и две параллельные улицы, которые он связывал, также были пусты. А мотор у "Крайслера", кстати, работал исправно и завелся с пол-оборота. Вот такие дела.
Искать Попова по городу было бы верхом глупости. Дома его, наученного горьким опытом, вряд ли теперь можно было найти. Самое противное, что списать на него следы побоев было затруднительно - кто же поверит, что один гражданский смог отметелить пятерых специально обученных фээсбэшников. В общем, операция была бездарно провалена...
Игорь мог бы расшвырять насевших на него комитетчиков только так, но не стал этого делать в своем доме. Он вообще не стал этого делать, а дождался, когда "Крайслер" отъедет подальше, и перессорил их друг с другом, затратив на это совершеннейшую безделицу из своих солидных энергоинформационных запасов. Всего-то и нужно было возбудить центры агрессии в лимбической системе и без того агрессивных фээсбэшников. То, что никакая это не милиция, а контрразведка, он понял сразу.
Как только комитетчики, не обращая на него никакого внимания, перешли к обоюдному рукоприкладству, он спокойненько, будто они не были заперты на ключ, расстегнул наручники, положил их на пол и выскользнул из "Крайслера" под трехэтажный мат Кибиткиной, адресованный её соседу, с которым она билась не на жизнь, а на смерть. Не женщина - порох.
Сворачивая за угол, Игорь кинул последний взгляд на "Крайслер" и обнаружил, что тот всё еще ходит ходуном от происходящей в нем драки.
Домой соваться было нельзя, поскольку за домом теперь непременно будет установлена слежка. И по улицам, по паркам не больно-то послоняешься - того и гляди из будущего должны были появиться предтечи Фраста продажные стервецы-сыщики Люпис и Тяпус со своим гнусным квазиактивным реализатором Марьяжем. Поэтому Игорь, долго не раздумывая, плюхнулся дозревать в одну из изолированных от текущего времени энергонейтральных полостей, которая была свободна...
Утром в кабинет еле теплого после вчерашнего обильного возлияния и бессонной ночи полковника Скоробогатова вошли двое. Вроде бы и одеты они были по-разному, и лицо у одного было широкое и плоское, а у другого вытянутое, однако Скоробогатов мог бы поклясться, что это братья, больше того - близнецы - до того они были во всём одинаковы.
Попасть в кабинет начальника отдела ФСБ было не так-то легко: во-первых, на входе в здание имелся пост, во-вторых, по коридору обязательно фланировал кто-нибудь из свободных сотрудников и любезно, якобы желая помочь, выпытывал у посетителя, куда и зачем тот направляет свои копыта, и если ответ ему не нравился, просил очистить помещение, в-третьих, в предбаннике перед кабинетом начальника сидел дежурный, который являлся марионеткой в руках у Скоробогатова. Разрешит Скоробогатов впустить - впустит, не разрешит - будет лаять, кусаться, лягаться, царапаться, закроет дверь грудью, короче - костьми ляжет, но не пропустит.
А тут вдруг взял, да пропустил, и даже разрешения у начальника спросить не соизволил, зная, между прочим, сукин сын, что до одиннадцати Скоробогатов будет анализировать текущую корреспонденцию.
Еле-еле успел Скоробогатов, принявший очередную порцию антипохмельных таблеток, сунуть под стол подушечку, на которой только что лежал пылающим лицом. Реакция не подвела. На такой пост при отсутствии реакции не сажали.
- Что вам угодно, господа? - слабым, но твердым голосом спросил Скоробогатов, решив пока не трогать разгильдяя Филина, который сегодня был дежурным.
- Где Попов? - сказал широколиций, проигнорировав вопрос.
Скоробогатов развел руками и издал губами трескучий звук - упустили, мол. Потом подумал: "Какого черта? В этом кабинете спрашиваю я", - и осведомился:
- А кто вы, собственно, такие?
- Марьяж захотел? - сказал длиннолицый, у которого в руке вдруг оказалась увесистая черная палка. - Теперь конец двадцатого века? Ты начальник сыска Скоробогатов?
