– Ничего, – усмехаюсь я. – У нас такая профессия – расстояние преодолевать. Хоть бы и на своих двоих.
Искомый электрокар мы обнаруживаем метров через семьсот. Он прячется за тушей грузового планетолета, и от «Стрижа» его было не разглядеть. Машина на ходу, и вскоре мы лихо подкатываем к центральному зданию космопорта.
– Может быть, стоило махнуть сразу в город? – неуверенно спрашивает Ирина перед самой дверью служебного входа.
– Зачем? – спрашиваю я в ответ. – Здесь хотя бы записи в диспетчерской должны сохраниться – глядишь, и помогут хоть что-то понять. А в пустом огромном городе что делать? Из дома в дом бродить?
– Тоже правильно, – вздыхает она. – Но мне как-то не по себе.
– Мне тоже, – признаюсь, – если это тебя хоть как-то утешит.
– Еще бы не утешит, – говорит Ирина. – Вдвоем бояться куда веселей.
И первой хватается за ручку двери. Но тут уж я ее мягко отстраняю и осторожно тяну дверь на себя.
Нашу работу опасной не назовешь, и на самом деле, при всей своей престижности, она довольно рутинна. Привез – отвез – передал – забрал… Хотя, конечно, бывает всякое, и за восемь лет службы в КСЗ я попадал в разные ситуации – от комичных до по-настоящему опасных. Но настолько не в своей тарелке ощущал себя впервые. Одно дело, когда ты находишься в месте, где людей и не должно быть по определению – в глухом лесу, например, или в пустыне. И совсем иное, когда бродишь по громадному зданию космопорта, где жизнь должна бурлить и днем и ночью. Но не бурлит. Мало того, нет даже малейшего намека на то, что она здесь хотя бы теплится. Ни-ко-го. И тишина. В дешевых романах про такую пишут – «мертвая». Зря пишут. Потому что мертвецов тоже нет. В общем, космопорт без людей – это весьма удручающее зрелище, можете мне поверить. Особенно когда ты уже начинаешь понимать, что людей, скорее всего, нет и в городе. Да и на всей планете, если уж на то пошло.
Мы наскоро осматриваем все четыре этажа главного здания (на это у нас уходит два с половиной часа) и наконец завершаем свой обход в диспетчерской.
Диспетчерская, по давней традиции, идущей еще от строительства аэропортов прошлого, расположена в башне-надстройке на крыше, и отсюда открывается красивый вид на окрестности. Да только любоваться местными пейзажами особого желания у нас не возникает.
– Послушай, – доходит наконец до Ирины, – а как ты собираешься записи диспетчерские просматривать и слушать? Тока-то нет!
– Зато у нас на «Стриже» есть, – говорю. – Возьмем, сколько унести сможем, вернемся на корабль и в спокойной…
Договорить я не успеваю, потому что воздух в диспетчерской подергивается едва уловимой рябью, в которой вспыхивают и гаснут тысячи и тысячи микроскопических искр.
– Ай! – вскрикивает Ирина и хватается за меня. – Что это, Сережа?!
– Уходим, – командую, изо всех сил пытаясь выглядеть спокойным и уверенным.
Медленно мы отступаем к выходу, и тут рябь вместе с искрами исчезает, а в диспетчерской появляются люди.
Как в кино.
На предыдущем кадре пусто, а на следующем все уже сидят по своим рабочим местам. Хлопают глазами, недоуменно оглядываются. Кто-то с силой трет лицо ладонями, кто-то энергично трясет головой. У меня же в голове нет ни одной мысли – одни эмоции, но я быстро, на полном автомате, тяну Ирину за дверь. Пока в диспетчерской не очухались и не обратили на нас пристального внимания. Ага, вот и первая здравая мысль появилась. Уже хорошо.
Чуть не бегом мы спускаемся по лестнице и попадаем на галерею четвертого этажа, откуда здание космопорта просматривается сверху донизу. И куда мы только не обращаем взор, всюду видим людей. Пассажиров. Технический персонал. Пилотов. Служащих аэропорта.
Многие выглядят несколько обескураженно, но большинство как ни в чем не бывало торопится по своим делам с самым целеустремленным видом. А когда через пять минут во всем здании наконец возобновляется подача электроэнергии, космопорт окончательно принимает свой нормальный каждодневный облик, и ничего уже не напоминает нам с Ириной о том, что еще и пятнадцати минут не прошло с того момента, как здесь не было ни единой живой души.
– Ты что-нибудь понимаешь? – спрашивает Ирина.
Я смотрю в ее синие глаза и вижу, что стажер мой, конечно, изрядно испуган, но вполне владеет собой и в панику или тем более истерику ударяться не собирается.
– Нет, – отрицательно качаю головой. – Не имею ни малейшего понятия, что здесь произошло. Люди исчезли неизвестно куда, и неизвестно когда, и неизвестно на сколько. Это единственное, что я знаю. Впрочем, как и ты.
– Я еще знаю, что они неизвестно откуда снова появились, – говорит Ирина с преувеличенно серьезным видом.
Мне требуется пара секунд, чтобы среагировать и засмеяться. Ирина смеется вместе со мной.
– Так что будем делать, командир?
Хороший вопрос. Знать бы еще на него ответ…
Не с чего ходить – ходи с бубен, говорят преферансисты. Не знаешь, как поступить, – действуй по служебной инструкции, гласит курьерский (и не только) опыт. А по инструкции что положено? Верно. Доложить о прибытии по команде, доставить пакет с документами по назначению, принять, буде потребуется, груз на Землю и точно в срок отправляться домой. Значит, так и поступим. Тем более что ничего разумнее я в данный момент придумать не могу.
Так я Ирине и говорю. Она явно удивляется, но молчит. Черт возьми, с чего это шеф и я вслед за ним решили, что у нее стервозный характер? Золото, а не стажер. Не говоря уже о чисто женских качествах.
Для того чтобы сделать все как положено, нам приходится быстренько вернуться на «Стриж» и сделать вид, что мы практически только что сели и ничего не знаем. Шито белыми нитками, разумеется, но с учетом общей неразберихи проходит. Главный диспетчер, правда, делает попытку вникнуть в ситуацию, но я советую ему сначала разобраться со службами энергообеспечения космопорта, а уж потом приставать с дурацкими вопросами к Курьерской Службе Земли.
– Сверхсрочный пакет вашему правительству, – объясняю нарочито казенным и скучным голосом. – Статус «экстра». И меня совершенно не волнует, есть у вас электропитание или нет. У меня на корабле оно есть, и этого вполне достаточно. Как видите, я и сам прекрасно сел. Ничего, и не такое бывало. Опять же, я не из болтливых и докладывать о происшедшем на Землю и подставлять вас мне нет никакого резона.
Главный несколько секунд раздумывает, но потом машет рукой и дает «добро» на выход.
– Слушай, – спрашивает Ирина, когда лицо главного диспетчера пропадает с экрана, – все-таки я не понимаю, зачем этот спектакль?
– Какой спектакль?
– Да вот этот, который ты только что разыграл.
