Барр хотел изложить свои соображения, но одернул себя. Неужели это все, что Маркнелл в состоянии предложить в качестве сдерживающего довода? Нет, наверняка есть что-то еще.
Ведь это такая малость! Она никак не соответствует масштабу угрозы человечеству. Нет, определенно должно быть что-то еще.
И он непременно выяснит, что именно.
Маркнелл между тем не сводил с него настороженного взгляда, в котором, однако, ощущалось и любопытство.
— Барр, это интересно — наблюдать за твоей реакцией, — сказал он. — В ней столько человеческого!
Барр и сам понимал это, что не доставляло ему удовольствия. В особенности эта схожесть вызывала раздражение из-за секретных экспериментов на новых роботах, еще не сформировавших у себя типичных для всей расы характеристик. Человечески ориентированные учителя неосознанно внедряли в их разум человеческие ассоциации. Пройдет несколько поколений, прежде чем удастся от этого избавиться.
Маркнелл продолжал:
— На это мы и рассчитываем, Барр. На человечность. Нравится тебе это или нет, но она существует, пронизывая всю нервную систему роботов. Ее уничтожить ты не в состоянии. И когда десять лет назад твои ученые, Барр, в конце концов обнаружили, что процесс роста кристаллов — до этого происходящий в закрытых лабораториях — является столь долго разыскиваемым вами заменителем секса, вы все угодили в ловушку, выбраться из которой невозможно. — Что-то во взгляде Барра заставило его остановиться. — О, я и забыл! Это секрет, так ведь? — Однако в тоне Маркнелла не чувствовалось сожаления.
— Откуда тебе известно то, о чем знают даже очень немногие роботы? — почти равнодушно спросил Барр. — Ты… — Он не мог найти ответа на свой вопрос.
Маркнелл заговорил с прежней настойчивостью:
— Я хочу, чтобы ты подумал, хорошенько подумал. Нет ли какой-либо прорехи в твоем плане? Крошечной, но внушающей тебе опасения? Чего-то такого, что ты, возможно, стараешься скрыть даже от самого себя, но что тем не менее существует?
— Чушь, — холодно ответил Барр. — Ты и сам понимаешь это.
Маркнелл пропустил его слова мимо ушей.
— Все, о чем я говорю, ново для тебя. Ты пока не представляешь, как к этому относиться. Я застал тебя врасплох. Барр, боюсь, это может разорвать тебя на части.
— Нет никакой прорехи! — воскликнул Барр. — Никакой. Если больше тебе нечего сказать, Маркнелл…
Человек взглянул на часы, покачал головой и решительным тоном произнес:
— Директор Барр, мы предлагаем вам полное равенство.
— Слишком поздно! — упрямо повторил Барр и с усмешкой добавил: — Что, так и будем ходить по кругу?
— Барр, столетия назад люди делали всю работу сами, состязались между собой за право быть экспертами в технике и управлять производством. Такие вещи дают чувство личного удовлетворения, от которого не захочет отказаться ни один робот, как только поймет, что является альтернативой этому.
— Мы будем управлять производством, но ради собственной выгоды! — взорвался Барр и добавил, не в силах сдержаться: — Значит, теперь вы хотите сделать рабство привлекательным для рабов.
— Люди нуждаются в роботах и vice versa[1]. Мы вместе подняли цивилизацию до невиданных высот. В этом мире все взаимосвязано.
— Люди нуждаются в роботах, да, но обратное неверно, — нетерпеливо возразил Барр и повторил: — Маркнелл, если это все…
Маркнелл наклонил голову и медленно произнес:
— Ну, значит, так тому и быть. Я пытался помочь тебе найти легкий выход из этой ситуации, но ты не пожелал прислушаться к моим словам. И, вот странность, ты продолжаешь игнорировать подсказку, которую я тебе дал.
— Итак, мы возвращаемся к побегу чужеземца, — сказал Барр и сделал рукой отстраняющий жест. — Нам, роботам, следует опасаться чужеземца, представителя расы, с которой мы сражались на смерть!
— Нет, — мягко возразил Маркнелл, — вам следует опасаться того, где сейчас находится этот чужеземец.
— Что ты имеешь в виду? — начал Барр, но внезапно его словно ударило. — Это невозможно! Вам ничего не известно о…
Все молекулы кристаллической структуры его мозга возбужденно завибрировали. Голос Маркнелла зазвучал как бы издалека.
— И это еще не все. Мы договорились с чужеземцем, и он согласился снабдить нас оружием… Давай лучше пройдем туда, где я смогу продемонстрировать тебе сказанное.
Он сжал плечо Барра, и тот, как слепой, позволил ему вести себя.
Они подошли к длинному зданию. Внутри у каждого входа стояли охранники, вооруженные энергетическими пистолетами, изготовленными роботами. По крайней мере, это еще было не чужеземное оружие. Люди встречали Барра холодными, недружелюбными взглядами.
Поначалу при виде их он почувствовал облегчение. Не было никаких признаков того, что здесь и впрямь замешаны чужеземцы.
Тут же в сознании возник вопрос: а что стало с роботами, охраняющими это здание? Как и по отношению ко всем другим стратегически важным для роботов центрам, Барр старался не привлекать к нему внимания. Трудность состояла в том, что центральную область контролировали люди, и приходилось проявлять повышенную осторожность, размещая тут роботов для охраны или исполнения других обязанностей. В результате их в таких местах было совсем немного. Наверняка роботов изолировали, как только возникли подозрения.
Барр осознал ситуацию. Посмотрел на Маркнелла и решительно заявил:
— Надеюсь, ты понимаешь, что я пришел сюда как солдат и в любой момент готов умереть. — Он мрачно усмехнулся: — Думаю, ты не станешь возражать, что в этом у роботов более богатый опыт, чем у людей. Причем приобретенный совсем недавно.
— Барр, меня восхищает твоя железная воля, — ответил Маркнелл. — Однако я еще раз предостерегаю тебя. Есть потрясения, с которыми даже ты не в состоянии справиться. Вспомни, одна только мысль о том, что, возможно, произошло, буквально парализовала тебя.
Парализовала? Барр мысленно вернулся к тому моменту, который имел в виду Маркнелл. Да, он поддался слабости, раздражению, но больше ничего не было. Да и не могло быть. Он разволновался лишь из-за того, что в результате мог пострадать сам ход эксперимента, вот и все. Эксперимента, который, к тому же, можно будет возобновить, пусть с другими роботами.
— Я пришел сюда, чтобы убедиться, что, как ты говоришь, чужеземцы снабдили людей оружием. — Барр покачал головой: — По правде говоря, в это плохо верится. Все наши попытки вступить в контакт с чужеземцами не увенчались успехом. Однако мой долг выяснить все до конца, даже ценой собственной жизни.
